Я уже рассказывала, что и детям пришлось пройти судебно-психологическую экспертизу, чтобы определить, насколько надлежащие условия их содержания и воспитания, и какой ущерб им нанесли кляузники на нас. Теперь подошла и наша с супругом очередь. Как родители, мы тоже должны пройти экспертную комиссию для суда. Только вот адвокат нас предупредил, что в нашем случае экспертиза будет несколько иной.
Мы такого не ожидали, поэтому, если кто столкнется, будьте готовы к тому, что заведомо суд настроен против родителей.
Да, вы не ошиблись. Мы тоже думали, что за дичь, а оказалось все куда интересней.
Короче, в первую очередь нас послали брать справки, не состоим ли мы на учете у нарколога и психиатра. Если с психиатром было все просто, получили справки и уехали, то у нарколога сначала сдали мочу на вещества, потом нас осмотрели, потом только получили справки.
Затем получили справки в участковом отделе, что семья не привлекалась, никаких эпизодов не было.
И самое глупое в нашем случае – справки из районного отдела опеки, что мы до этого не состояли у них на учете.
Собрали.
Дальше началось не менее интересно. Нас по очереди вызывали к психологу. Муж был первым, вышел, шепнул, что я буду очень удивлена.
Захожу. Сидят трое – психолог, психиатр, представитель опеки (хорошо, нарколога не было) и медсестра. Со мной поздоровались, потребовали показать руки. Их смутили длинные рукава в тепло на моей батистовой кофточке. Закатала. Потом вопрос – ну что же вы так, мама? Говорю, что я – истец в суд. И эта экспертиза инициирована нашим адвокатом.
Едем дальше.
Мне задают вопросы о моем детстве, юности, как училась, чем болела, где работаю и почему не работаю, сколько детей (как будто сами не знают). Какие у меня темные пятна в биографии, принимала ли чего-либо когда-нибудь.
Затем – вопросы о детях. Какие были роды, кто ими занимается, а почему. Где учится сын, воспитывается дочка, и почему. Какой у них досуг, что едят, как я с ними занимаюсь. Пошли вопросы, почему мы не всегда берем детей в отпуск, оставляем бабушкам. И даже спрашивали, почему на нас в опеку кляузники написали, как будто мы в чем-то виноваты. Дальше спрашивали, почему так мало времени детям уделям (мало? Откуда они это взяли?), и знаем ли мы с мужем стандарты воспитания для разного возраста, и почему им не следуем? На мои вопросы, зачем это нужно, и какие вообще стандарты – переглядывались.
И почему вы такая нервная, мамочка?
От этого вопроса я поняла, что чего-то очень сильно не понимаю.
Затем был монолог о том, что родительство – это большая ответственность, и что государство трепетно относится к содержанию детей, желая создать самые лучшие условия. А мы, родители, не хотим добра своим чадам.
Я сидела в каком-то обалдении от этой «экспертизы», и хотела только одного – чтобы этот цирк быстрей закончился.
Затем вскользь было два вопроса: как мы жили до прихода опеки, на который я отвечала детально, но судя по скучающим лицам, их ответы конкретно на эти вопросы интересовали меньше всего. И как мы ощущаем себя сейчас. Естественно, на второй вопрос я подробно рассказала, что дети задают недетские вопросы, мы с мужем нервные, плохо спим. Что вся эта ситуация плохо сказалась на нас и наших детях.
Нехотя они делали пометки. Я видела и могу с уверенностью сказать, что то, что мы как раз и хотели доказать, их вообще не волновало.
Хорошо, он закончился.
Вываливаюсь из кабинета прямо в объятия мужа.
Спрашивает, ну как?
Я говорю, что к такому жизнь меня не готовила. И вообще подумала, что это мы – ответчики, и нас в чем-то обвиняют.
А муж сказал, что его вообще чуть ли не допрашивали, это единственные его дети, или есть еще, есть ли алименты. Когда ответил, что нет, журили, что ало времени проводит с детьми, что много работает.
А это уже не их дело.
Короче, прошли мы странную экспертизу, где вместо степени морального вреда, принесенного нашими ответчиками, дотошно выясняли, годные ли мы родители.