С развитием, с усложнением человека, усложняется и структура нашего общества. Одной из главных тенденций XXI века является изменение в структуре класса пролетариата. Именно этой проблеме, посвящена работа британского социолога Гая Стендинга «Прекариат: новый опасный класс».
Социальное неравенство между классами растет и развивается. Сегодня можно выделить не только капиталистов и пролетариев, но и прекариат. Прекариат – частично занятые работники, сотрудники, выведенные вне-штата, фрилансеры. Этих людей объединяют производственные отношения, вступая в процесс общественного производства у них нет гарантий постоянной занятости и рабочего места.
Стендинг констатирует факт того, что капиталисты предпочитают все больше выводить сотрудников из штата, на так называемый «аутсорс», заключать с ними временные контракты и оформлять их не как наемных работников, а как суб-подрядчиков, чтобы не платить социальные взносы, и уменьшить количество налогов, тем самым сокращая свои издержки.
Чаще всего армию прекариата пополняют самые незащищенные слои населения: мигранты, студенты без опыта работы, матери одиночки, старики.
Такое положение все большего числа работников выгодно не только капиталистам, но и государству по нескольким причинам. Во-первых, такие люди не являются организованной силой в привычном понимании. У них нет профсоюзов, которые бы боролись за их права, а также социальных гарантий со стороны государства. Во-вторых, как отмечает Стендинг, прекарная занятость помогает за счет скрытой безработицы «сохранять лицо» государства для международных инвестиций, ведь если государство считается благополучным, в нем низкий уровень безработицы, то инвесторы охотно вкладывают в него деньги. Так произошло с Германией после кризиса 2008 года. «Рост числа работников с неполной занятостью позволял скрывать уровень безработицы и частичной безработицы. Так, в Германии переход все большего числа людей на «мини-должности» помогал поддерживать иллюзию высокой занятости и заставил многих экономистов делать нелепые заявления о чуде немецкого рынка труда после финансового кризиса».
Однако, у процесса прекаризации есть и другая сторона. Прекариат – это «класс в себе», а точнее его прослойка. Несмотря на то, что мировое рабочее движение находится в упадке, было бы наивно полагать, что прекарные работники – это пассивная масса. Напротив, чем больший вес они набирают в структуре пролетариата, тем более активными они становятся и у него начинают возникать вопросы о причинах такого положения. Как верно отмечает Стендинг: «Нетрудно убедить временного низкооплачиваемого рабочего, что «хапуга пособий» получает слишком много, причем за его же, трудящегося, счет, что несправедливо. А коренному жителю городской окраины нетрудно будет внушить, что прибывающие толпами мигранты перехватывают лучшие рабочие места и всегда оказываются в первых рядах за пособиями. Противоречия внутри рабочего класса настраивают людей друг против друга, не давая им осознать, что сама общественная и экономическая структура является причиной их невзгод». Нетрудно догадаться, что такая среда благодатная почва для популистских политиканов, в том числе крайне правого и неофашистского толка.
Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что современный неолиберальный монополистический капитализм все больше похож на модель капитализма XIX века с его сверхэксплуатацией и отсутствием социальных гарантий. Как в XIX, так и в XXI веке из работника с помощью сверхэксплуатации стремятся «выжить все соки», извлечь из их труда как можно больше прибавочной стоимости. Поэтому, следуя самой логике капиталистической системы, капиталисты пойдут на любые уловки для максимизации прибыли, в том числе на перевод работника на временный контракт или аутсорс, даже если это может повлечь вред здоровью работника. Если раньше это были травмы от станка на производстве, то сегодня – это болезни нервной системы, инфаркты, инсульты, заболевания глаз.
