Жара. Тростник. Болото. Вода под ногами – хлюп-чав. Как змей доисторический, что сожрать желает. Комары в ушах столбом стоят. Мошка – роем перед глазами. Дорогу, наверное, указывает.
Дернул же черт Вадьку собраться на эту охоту! Свое он, допустим, с мужиками отстрелял. Свое я, допустим, с девками на полянке отождала: нечего бабе суваться куда не велено… Ну, нечего. Ягод набрали, тащим. Вон, Галка аж задыхается. Два мешка… куда столько? Нет меры в нашем сердце…
Впереди Вадька, муж мой любимый, шагает. За сорок мужику, а все не уймется. Ладно, авось к полтиннику осядет. Охота пуще неволи, ага. Муженек мой из непосед, уже пару раз сверзился в водичку зеленую. Ничего, поостынет душой. Я тут тоже, между прочим, мешок тащу. Мог и помочь, зараза… ладно, пусть свою железку двуствольную тащит, а то ведь поменяться предложит, знаю я его.
И вдруг – синее мимо носа – вж-жик! Споткнулся Вадька, помянул крепким словцом чью-то маму, съехала нога, кое-как выпрямился. Смотрит зло – а в кулаке слюда смятая…
Стрекозу поймал.
Гляжу – проводник наш, Петро, оборачивается к Вадьке. Смотрит на него. Так хорошо смотрит, что я за Вадькину спину потихоньку заходить стала. Глаза белые, рот в ниточку сжался, руки шест комкают. Треск идет по шесту – так смотрит на муженька моего Петро.
Ты, говорит, руку-то разожми. Пока до худого не дошло.
Обмякла рука Вадькина. Стрекоза – в небо. И на плечо Петру села. Крылья разминает, головой вертит. Большая. Синяя. А Петро ни с того ни с сего вдруг в воду шестом ткнул – как раз туда, куда Вадька шел и откуда его синяя бестия увела.
Вошел шест до половины – а Петро его на весу держит. Колодец там, в глубине. Шагнешь – и прощай, по засухе найдут, что осталось. Мы, конечно, вытащили бы гулену, а если один… и думать неохота.
Вижу, сереет мой Вадька. Глядит на проводника, на стрекозу синюю. И я гляжу.
- Стрекоз здесь бить не смейте, - сообщил Петро. – Увижу… плохо будет. Непростые здесь стрекозы.
Стоим. Ждем. Махнул рукой охотник, говорит: все одно прознаете. Расскажу на привале. И мы снова идем. И Вадька теперь след в след за Петром шагает. И я, и Алька, и Светка с Галкой. Гусеница человеческая. А стрекоза на плече у Петра сидит. Сорвется, покружит, снова вернется. И куда стрекоза летит, туда Петро сворачивает.
Двух минут не прошло – выбрались на полянку. Чистая, сухая, на холмике. Комары делись куда-то, не звенят, не кусают. Зато стрекоз – тьма-тьмущая. Синие, красные, зеленые… как камни драгоценные по воздуху носятся. Сели, расстелили полотенца. Достали – что у кого было. Сидим, жуем. Чай прихлебываем – холодный, слабый, без сахара, настоящий охотничий. Поглядел на нас Петро, сказал глухо:
- Женка моя, Настька, на этом болоте злой смертью померла. Чужой охотник случился, следил здесь кого-то. Зайца, что ли. Как он Настьку с зайцем спутал – не знаю. Я рядом был, метрах в двухстах. Выстрел тот сердце мне вышиб. Продираюсь на кочки – дурак тот над Настькой ором да слезой исходит. Жалко ему – и ее, и себя. Навел я на него ружье, и одна мысль в голове: не сглупи, Петро. Тебе жить, тебе Настька жизнь свою завещала. Пойдешь по тюряге – что с домом станется? И опустил я ружьецо. Пустил дело по судам, иначе никак было, ранение такое не скроешь, дурака не отмажешь. Минимальный дали; пес с ним. Только на девятый день ко мне на двор стрекоза эта прилетела…
Вечереет. Смеркается. Глухо говорит свое дело Петро. И мы – тихие, как мыши. И стрекозы вокруг. Много их. И одна-единственная, синяя…
- Каждый день с той поры прилетает. Хоть раз на дню, да прилетит. Я поначалу не хотел себе верить, крылышко ей у основания известкой измазал. Вон, глядите…
И вот теперь нас пробрало. У крылатой гостьи и впрямь… на левом переднем крыле…
- Настька моя это болото как свои шесть лапок знает, - усмехнулся горько Петро. – Мертвая она, что ей теперь делать? Летает, комаров ест да таких дураков, как ты, Вадим, из беды спасает. Понял? Еще раз увижу, что стрекозам вредишь… вот этим самым прикладом…
- Понял, деда Петя…
- … по шее…
- Да понял я!
- … со всего размаху…
Вечереет. Смеркается. И нет комаров. Улетают спать стрекозы. Шагаем к трассе – опоздали, задержались. Ерунда. Синяя выведет. Выведет и спасет. И пусть течет время – синяя стрекоза с белым пятном на крылышке всегда будет сторожить эти опасные, дикие, полные жизни места.
А здесь еще капелька Чуда:
Спасибо за внимание! Если Вам понравилось, поделитесь Вашим мнением в комментариях и подписывайтесь на канал, чтобы быть в центре всего нового и интересного! Маг В Городе всегда с Вами!