– О, кипяточек! Плесни мне! – сказала Рина, подбегая с кружкой. Банку с растворимым кофе она таскала с собой, зная, что иначе сопрут.
Витяра заступил дорогу.
– Не дам! – сказал он застенчиво, но упрямо.
Рина от удивления остановилась.
– Как это так не дашь? Ну хоть каплю! У тебя же полный чайник!
– Не дам! – повторил Витяра.
Он схватил чайник и, взглядом оберегаясь от Рины, быстро куда-то побежал.
– Ну и дела! Витяра и жмот! В голове не помещается, – произнесла Рина удивленно.
– Знаешь, что он с этой водой делает? Снег поливает! Ему весны хочется! И этой деточке восемнадцать лет! – наябедничала Фреда.
Витяра, отбежавший еще не слишком далеко, остановился и брякнул ручкой чайника. Уши-баранки вспыхнули алыми полукружьями. Рина поняла, что Фреда сказала правду, и радостно простила Витяру за чайник.
Рина спрятала банку с кофе в старый носок и сунула ее за батарею, чтобы не сперли до ее возвращения, оделась и направилась в пегасню. Погода была противная. Март мерз сам от себя. Снега лежали по грудь и лохматились ветром. Витяра стоял и, подпрыгивая от холода, поливал из чайника лед. Увидев Рину, он застенчиво повернулся к ней спиной.
– Еще два миллиарда чайников – и наступит весна! – крикнула она.
Тот упрямо дрогнул лопатками. Романтики выше науки, и поэтому наука вечно пересматривает свои положения, а романтики – нет.
Дмитрий Емец " Шныр. Муравьиный Лабиринт"
