Их обоих через день разбудили еще до того, как начинала заниматься заря. «Получается, – мысленно отметил Алексей, – даже Алекс не знал точной даты вылета». На аэродроме их ждал легкий завтрак, после которого Алекс ненадолго куда-то исчез, а в это время из ангара техники выкатили истребитель Алексея с двумя подвешенными ракетами Буллпап яркой красно-белой раскраски, резко контрастировавшими с камуфлированным МиГом. Он сразу обратил внимание на отличие, хотя и незначительное, боевой части от тех ракет, с которыми летал на полигон в Неллисе. Самолет сразу же окружили плотным кольцом вооруженные бойцы, судя по внешности, явно не пакистанского происхождения. Как раз в это время появился Алекс. Взглянув на часы, сказал:
– Время еще есть. Отойдем, покурим.
Алексей обратил внимание на то, как Алекс прикуривал сигарету. Тот заметно нервничал. Перебросились несколькими ничего не значившими фразами, затем Алекс как-то неуверенно произнес:
– Я вот что хотел сказать… Вслед за тобой поднимут пару «Миражей». Некоторое время они будут тебя сопровождать.
Алексей внимательно посмотрел Алексу в глаза, но тот отвел взгляд в сторону.
– Я хочу сказать, чтобы ты не обращал на них внимание.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Выполняй полет, как будто ты один в воздухе.
«Бедняга Алекс – подумал Алексей. – В последний момент решил предупредить, что я в опасности. Но, очевидно, знает, что разговор прослушивается – либо на одежде жучек, либо диктофон в кармане. Поэтому намекнул очень осторожно – сказал о выполнении полета, а не задания. А дальше, по его замыслу, я должен сам сообразить, есть ли у меня какой-либо шанс на выживание. Ну, что ж, спасибо и на этом, дружище». А вслух нарочито бодрым голосом произнес, похлопав Алекса по плечу:
– Не переживай! Все будет выполнено в лучшем виде.
– Ну, в таком случае – удачи!
Они обменялись крепким рукопожатием и разошлись в противоположные стороны, Алекс – к ожидавшему его Хаммеру, Алексей – к своему истребителю, окруженному охранниками. С тоской бросив взгляд на север, мысленно произнес: «Бетти права – нельзя мне со смертоносным грузом лететь к своим». До вылета оставалось пятнадцать минут.
Заняв после взлета высоту тысяча метров и довернув на курс триста градусов, Алексей нажал на часах кнопку включения времени полета. Ровно через десять минут он должен выйти в район цели. Взглянув в перископ обзора задней полусферы, Алексей улыбнулся – как и следовало ожидать, на дистанции метрах в пятистах болталась пара Миражей, которые явно демонстрировали свое присутствие. «Ну, что ж, ребята, – подумал Алексей. – Я рад вашему пристальному вниманию ко мне. Значит, все идет по плану». Он отдал ручку управления самолетом от себя, резко теряя высоту. Оказавшись на уровне вершин освещенных восходящим солнцем гор, он увидел, как Миражи, выдерживавшие до этой секунды принижение относительно него в несколько метров, как подорванные, рванули вверх, стараясь при этом оставаться в секторе обзора перископа МиГа. «Что, в штаны наложили? – засмеялся Алексей. – Понятно, что не хочется сыграть в ящик из-за какого-то сумасшедшего русского летчика». Через пять минут Миражи начали отставать и вскоре отвернули вправо с набором высоты, но, судя по всему, на аэродром вылета не собирались пока возвращаться. Алексей понял, что этот маневр пакистанских пилотов означал уход с заданного рубежа от предполагаемого эпицентра взрыва и одновременно перекрывал воздушное пространство в направлении советско-афганской границы. «Наверняка не одни вы там будете дежурить – продолжал размышлять Алексей. – Ну, и флаг вам в руки. Не дождетесь!». Он взглянул на часы – до цели оставалось три минуты. Высота гор повышалась, но Алексей так и продолжал выдерживать высоту полета, прижимаясь к их вершинам, периодически меняя курс для обхода тех, которые оказывались на линии пути.
Через минуту он тщательно осмотрелся, не найдя ничего подозрительного на визуальной видимости, и перенес взгляд на экран радиолокационного прицела, работавшего все это время в режиме обзора. Экран был чист, ни одной цели, не считая помех на фоне земли от горных массивов. Это означало, что в пределах дальности действия прицела Алексей не наблюдал отметок от каких-либо воздушных судов. Но это не исключало, впрочем, всяких неожиданностей. Поэтому, когда вышло время выхода на цель, Алексей даже не стал отвлекаться на то, чтобы рассмотреть наземную обстановку в районе предполагаемой базы моджахедов. Подумав: «Живите пока», – он лишь довернул влево на юго-западный курс, увеличил скорость до девятисот километров в час и усилил визуальную осмотрительность, не забывая контролировать экран радиолокационного прицела. До Кандагара оставалось тридцать пять минут полета на скорости девятьсот.
В это время в эфире послышались чьи-то позывные и радиообмен на незнакомом Алексею языке, явно направленный на то, чтобы прояснить обстановку в районе базы боевиков, которая должна была, по замыслу Госдепартамента США и ЦРУ, прекратить свое существование еще минуту назад. «Не срослось что-то у вас, бравые американские парни», – вслух подумал Алексей. Но все-таки нервы его были напряжены до предела. Максимально прижавшись к горам, минуть через пятнадцать он с удовлетворением увидел, что их высота снижается, и только сейчас вспомнил об изделиях, подвешенных под крылом самолета. Убедившись, что ракеты на месте, выключил все, что касалось вооружения, поскольку после запуска двигателя вынужден был включить под контролем какого-то типа в гражданской одежде, который, стоя на стремянке рядом с техником самолета, контролировал все действия Алексея.
Прошло еще десять минут, и вдруг Алексея мгновенно прошиб холодный пот, когда сработала система оповещения облучения самолета. Причем, с передней полусферы. Сработала звуковая, и одновременно замигала световая сигнализация, а то, что произошло через мгновение, повергло Алексея в шок. Или наоборот – вывело из ступора – трудно было сообразить. Справа, на одной с ним высоте, медленно пристраивался… МиГ-21 такой же модификации с бортовым номером 01. И увиденное Алексеем не было галлюцинацией. «Ноль первый», установив безопасный интервал, качнул пару раз крылом и вышел вперед, что означало на авиационном языке «Следуйте за мной».
----- . . . -----
Алексей понял, что сигнализация сработала от облучения наземной радиолокационной станцией аэродрома Кандагар, а МиГ с бортовым номером 01 оказался лидером, взлетевшим ему навстречу, чтобы сопроводить гостя до посадки. Моментально с него слетел груз тяжелых воспоминаний о событиях минувших лет, гнет тягостных мыслей о будущем, еще час назад скрытом завесой плотного тумана. Алексей почувствовал дрожь в теле, оттого что резко ушло напряжение, но руки послушно завели истребитель на посадку вслед за самолетом-лидером.
После заруливания на стоянку фонарь кабины открыл человек в тюрбане и автоматом Калашникова за спиной, очевидно, техник самолета. Некоторое время с мрачным любопытством он в упор смотрел на Алексея, затем, не сказав ни слова, слез со стремянки, давая возможность сделать то же самое летчику. Несмотря на раннее утро и поздний сентябрь, после затяжных пакистанских дождей сухой воздух пустыни показался Алексею нагретым до предела. «И все-таки это свобода», – подумал он, все еще находясь в состоянии эйфории под впечатлением от встречи в воздухе, и осматриваясь в надежде сейчас же увидеть того, с кем состоялась эта встреча. Но внимание Алексея привлекла толпа вооруженных людей, сгрудившихся возле крыла с подвешенной ракетой, что-то оживленно обсуждающей. Алексей среагировал немедленно, попытался разогнать этих идиотов, но в грудь его тут же уперся ствол автомата Калашникова. Бородач в чалме что-то злобно прошипел, а на плечо Алексея легла чья-то рука. Он оглянулся. Летчик среднего роста, плотного телосложения, в защитном шлеме и летном комбинезоне советского образца строго смотрел на Алексея, но вдруг широко улыбнулся, снял шлем и с удивлением воскликнул на русском языке:
– Товарищ инструктор?
– Акмал? – изумился Алексей. – Глазам своим не верю. Какими судьбами?
– Ну, этот вопрос, – все еще смеясь, ответил человек, которого Алексей назвал Акмалом, – логичнее прозвучал бы в твой адрес.
Акмал был одним из первых курсантов Алексея, которых он учил летать, будучи еще лейтенантом. В силу одинакового возраста, за два года летного обучения между ними установились дружеские отношения. С тех пор питомец Алексея сильно возмужал, значительно прибавил в весе и, хотя выглядел старше своего возраста, был узнаваем. Да и лет-то всего ничего прошло – не более семи.
Шум за спиной Алексея не прекращался, и он быстро заговорил:
– Акмал, дорогой! Все вопросы потом. А сейчас надо убрать этих людей от самолета. Я тебя умоляю! Ракеты с ядерными боеголовками.
Акмал резко изменился в лице и подошел к толпе, после чего всех вояк как ветром сдуло от самолета.
– Что ты им сказал? – удивился Алексей.
– Сказал, что перестреляю всех, если не уберутся отсюда за пять секунд. – На лице Акмала не было и тени улыбки. – А теперь расскажи, Леша, что произошло. Меня просили принять советского летчика, который попытается вырваться из лап американцев. Но без подробностей. – Акмал подозвал одного, по-видимому, из своих подчиненных, стоявших неподалеку, и дал какие-то указания.
– Пойдем, позавтракаем. Выпьем кофе, и ты мне все расскажешь. А самолет твой сейчас будет взят под охрану.
– Да, но…
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Не волнуйся. У меня здесь находятся американские советники по самым разным вопросам – ракеты будут обезврежены. И не удивляйся, этим ребятам плевать на идеологические соображения, они работают на тех, кто им платит.
Алексей догадался, что Акмал, чьи приказания беспрекословно выполняются, стал большим начальником, и это вселило в него надежду на скорое возвращение в Советский Союз. За чашкой кофе, ни минуты не сомневаясь в честности своего бывшего ученика, Алексей в общих чертах рассказал о том, что произошло с ним за прошедшие два года. Опустил он, естественно, из рассказа все, что было связано с Бетти.
Акмал, не перебивая, выслушал внимательно повествование своего летчика-инструктора, и был потрясен его приключениями.
– Шакалы! – с брезгливостью произнес он, когда Алексей закончил свой рассказ. – Ничего святого нет – столько людей хотели погубить. В общем, так. Поживешь пока в гостинице здесь, на аэродроме. Гостиница хорошая, номера со всеми удобствами, с кондиционером. Кушать будешь здесь же, в столовой – я распоряжусь. Все необходимое тебе принесут. Ну, белье, туалетные принадлежности и прочее. Можешь гулять в пределах аэродрома – никто тебя не тронет. А я пока в ближайшие дни попробую выяснить, как тебе помочь. Это не просто будет сделать, сразу хочу предупредить. Документов у тебя нет никаких, обстановка в нашей стране тебе известна. К тому же, в каком ближайшем городе есть советское консульство, кроме Кабула, не могу сказать.
Акмал еще многого не мог сказать. Например, того, что через пару дней моджахеды сдадут Кандагар, который уже не раз переходил из рук в руки, правительственным войскам. А также того, что еще до начала штурма несколько МиГов, базирующихся в Кандагаре, не без участия Алексея возьмут курс на один из южных аэродромов Пакистана.
----- . . . -----
Алексей лишился безмятежного сна на вторую ночь пребывания в Кандагаре. Разбудил его Акмал.
– Вставай, Леша! Сейчас начнется обстрел аэродрома, надо вывести самолеты из-под удара в зону ожидания.
– Какие самолеты? – не сразу сообразил тот спросонок.
– Наши самолеты, Леша, наши МиГи. Не волнуйся, это ненадолго. Мы с тобой поднимем спарку.
Уже на стоянке самолетов в ночной тишине со стороны города послышались выстрелы, как из стрелкового оружия, так и орудийные. Но никакой паники среди моджахедов не наблюдалось, самолеты – три боевых и одна спарка, готовились к вылету, как во время плановых полетов. Взлетали при выключенных огнях взлетно-посадочной полосы по-одному, с минутным интервалом. Но при яркой луне такой взлет не представлял сложностей. А вот после набора высоты Алексей, находящийся во второй кабине, насторожился, когда увидел, что Акмал, пилотировавший самолет, установил курс на юго-восток. Он помнил по карте, которую изучал перед вылетом из Кохата, что через семь-восемь минут полета с этим курсом они пересекут границу с Пакистаном. «Какого черта?» – выругался он с досадой и нажал кнопку самолетного переговорного устройства.
– Акмал, я не вижу, чтобы мы занимали зону ожидания. Долго мы будем идти с этим курсом?
– Леша, не надо нервничать, – беззаботно и даже весело, как показалось Алексею, ответил Акмал. – Мы сядем на запасном аэродроме, и будем отдыхать оставшуюся часть ночи.
– Запасной в Пакистане? Я правильно понял?
– Это не имеет значения, – теперь уже резко ответил Акмал. – Не задавай лишних вопросов, Алексей.
Через двадцать минут после взлета они сели на хорошо освещенную полосу, и после заруливания на стоянку Алексей понял, что их здесь ждали. Трое летчиков с боевых самолетов подошли к Акмалу и Алексею, поздоровавшись по-русски. Алексей понял, что пред ним тоже выпускники советского летного училища, но более поздних лет. В это время совершил посадку транспортный самолет американского производства «Геркулес», который был замечен Алексеем в Кандагаре. О чем-то переговорив со своими пилотами, Акмал сказал Алексею:
– Вас сейчас отвезут в гостиницу – это недалеко, на территории аэродрома, а я встречу технический состав. Завтра обо всем поговорим.
Когда Акмал направился к заруливавшему на стоянку транспортнику, Алексей, глядя ему вслед, не хотел думать о плохом. Но уже в начале следующего дня, после завтрака, с ужасом понял, что угодил в очередную ловушку, когда поинтересовался у Акмала происхождением советских истребителей и тем, что произошло ночью.
– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, Леша. Кандагар ночью взяли правительственные вооруженные формирования при поддержке советской мотострелковой бригады. А я, как ты уже догадался, не воюю на стороне правительства. Да, до определенного времени я был командиром эскадрильи в истребительном полку, но решил порвать с нынешним правительством, и с тремя летчиками, моими единомышленниками, мы угнали два боевых истребителя и спарку. Сначала в Кандагар, а теперь вместе с тобой оказались в Пакистане. – В наступившей паузе Акмал пристально посмотрел в глаза Алексея, затем продолжил. – Но, прежде чем сделать задуманное мною предложение, я хотел бы вернуться к разговору о том, как и почему ты оказался в Кандагаре, но теперь более подробно.
Алексей понял, что Акмал, если и не надеялся уличить его в возможной неискренности, то подстраховаться, очевидно, все-таки решил. И поэтому не видел препятствий в том, чтобы изложить свои приключения от начала до конца со всеми подробностями. Вернее, почти со всеми, потому что твердо решил для себя ни при каких обстоятельствах не упоминать не только имени Бетти, но и ее существование во всей этой истории. А еще Алексей вспомнил годы службы в училище, когда Акмал, как и остальные курсанты, смотрел на своего летчика-инструктора, как на Бога, внимательно прислушиваясь к каждому его слову, ловя взглядом каждое его движение, зная, что только от летчика-инструктора, и не от кого больше, зависит его дальнейшая судьба. Только инструктор решит, выпустить его в самостоятельный полет на боевом истребителе, или поставить на нем крест, сделав запись в летной книжке о нецелесообразности дальнейшего летного обучения. Прошло несколько лет, и теперь Акмал, его бывший курсант, является хозяином положения. И, вполне возможно, сейчас судьба его, капитана Шевцова, находится в руках этого, не по годам сурового человека, чья истерзанная войной страна лежит в руинах из-за действий некогда дружественного северного соседа.
----- . . . -----
Акмал терпеливо слушал Алексея, не перебивая. Затем еще долго молчал, что-то, очевидно, обдумывая. Затем произнес:
– Как-то не все складывается в этой истории. Особенно, в заключительной стадии. Хотелось бы знать, кто этот таинственный персонаж, который оставил в гостинице карту с обозначенным аэродромом, где тебя должны были ждать. Наверное, ты что-то упустил в своем рассказе. – Акмал испытующе посмотрел на Алексея.
Конечно, чтобы пазл сложился, надо было знать, что недостающими элементами для этого являлась исключительная роль Бетти в происшедшем, а также участие еще каких-то бойцов невидимого фронта, в чем Алексей нисколько не сомневался. Но, чтобы Акмал больше не возвращался к этому вопросу, он сказал:
– Ты же понимаешь, через что мне пришлось пройти – мог и упустить какие-то мелочи. Если честно, не верилось в благополучное завершение этого перелета, но выбора-то не было. А кстати, мне тоже небезынтересно было бы узнать, кто тебя попросил обеспечить посадку МиГа в Кандагаре?
– Те, кто ненавидит американцев, как и я, – уклончиво ответил Акмал. – Ладно, пока оставим эту тему. У меня к тебе, Леша, есть более серьезный разговор.
Алексей догадывался, что ничего хорошего в предстоящем разговоре он не узнает. Поэтому молчаливым кивком головы дал понять Акмалу, что готов его выслушать.
– Как ты уже знаешь, я не воюю на стороне правительства. Но я вообще не хочу воевать. И не потому, что трус, боюсь смерти. Ты за годы общения с мусульманами должен был убедиться в том, что мы вообще смерти не боимся, в отличие от христиан и сторонников прочих религий. Просто задача поставлена передо мной и моими летчиками иная. Война рано или поздно закончится, и неважно, какая из исламских группировок придет к власти – новому государству в любом случае потребуется такой род войск, как военно-воздушные силы, и летный состав, преданный идеям Ислама. И я хочу приступить к их созданию уже сейчас. Но для этого мне надо для начала подготовить летчиков-инструкторов с твоей помощью и начать учить курсантов. Первоначальное летное обучение они проходят в Пакистане на учебных самолетах. Но дальше пакистанские власти бесплатно учить не хотят. Жаль только, что спарка одна. Но это пока. Друзья обещали оттуда, – Акмал кивнул в сторону севера, – подогнать еще одну или две. – И это, очевидно, означало, догадался Алексей, что будут еще перебежчики, вернее – перелетчики, из правительственных ВВС. – Я начал создавать авиационную базу в Кандагаре, но обстоятельства, как ты понимаешь, таковы, что придется продолжить пока на этом аэродроме. Как ты отнесешься к моему предложению?
Алексей задумался. Он уже приготовился к худшему варианту, предполагая, что предложение Акмала будет связано с выполнением боевых вылетов, что автоматически в случае согласия ставило бы Алексея в один ряд с предателями родины. Поэтому вздохнул вроде бы с облегчением, и в то же время понял, что свидание с родным отечеством откладывается на неопределенный период. То есть, в данном случае хрен редьки оказался не слаще. И все-таки, рассчитывая на порядочность Акмала, он спросил:
– Ты сможешь ответить мне на два вопроса? Первый – твое предложение расценивать как просьбу или приказ? А второй вопрос относительно обещания помочь мне возвратиться на родину. Оно остается в силе?
– Мы с тобой взрослые люди, Алексей, и вот что тебе скажу. Это моя просьба в ответ на твою просьбу. Я ведь сразу тебя предупредил, что вопрос сложный, его решение потребует длительного времени. Тем более, что я сейчас тоже нахожусь в другом государстве, что усложнит процесс. А ты тем временем займешься своим профессиональным делом. Как говорится, ничего личного. Надеюсь, мы с тобой поняли друг друга.
Конечно, Алексей понял своего бывшего курсанта. Как понял и то, что оказался заложником идиотских обстоятельств. И не факт, подумалось ему, что Акмал займется вопросом его возвращения в Союз прежде, чем выжмет из него все соки в качестве летчика-инструктора по подготовке авиационных кадров для своей страны – будущей победительницы в борьбе с «неверными». Если вообще займется. Но вслух мрачно произнес:
– Да, я понимаю тебя, Акмал. Наверное, это будет справедливо – долг ведь платежом красен. – Алексей не сумел скрыть нахлынувшие на него эмоции.
– Ну, не стоит драматизировать возникшую не по нашей с тобой вине ситуацию, – покровительственно похлопал Алексея по плечу Акмал. – Все будет хорошо, Алеша, верь мне. У тебя есть несколько дней для того, чтобы хорошо отдохнуть и набраться сил перед началом полетов, пока я буду заниматься решением организационных вопросов с местным начальством. У тебя есть еще вопросы ко мне? Может быть, бытовые?
– Есть. Мне надо расслабиться, то есть – снять стресс.
– Я тебя понял, – Акмал хитро улыбнулся. – Вообще-то, поклонение вашему Бахусу здесь не одобряется. Но для тебя я постараюсь найти. Коньяк или виски?
– А как насчет простой советской водки?
После ужина, вернувшись из столовой в свой небольшой гостиничный номер, Алексей обнаружил в прикроватной тумбочке две бутылки «Столичной». Мысленно поблагодарив Акмала за проявленное внимание, он в этот же вечер напился, что называется, в хлам. Засыпая, попробовал набросать в уме план побега, то есть, перелета в Кандагар, занятый советскими войсками. Но, несмотря на близость афганской границы и небольшое расстояние до аэродрома посадки, что-то в его план не вписывалось. Алексей мучительно напрягал затуманенный алкоголем мозг, пытаясь собрать разбегавшиеся в разные стороны мысли, но так и не нашел нужного решения, мысленно заматерясь перед тем, как впасть в забытье.
----- . . . -----
Утром, похмелившись, Алексей пришел к выводу, что вернуться к мысли о построении каких-либо планов можно будет только с началом полетов, когда станет понятен принцип их организации. Но через несколько дней, в первую же летную смену понял, что придется оставить эту затею до лучших времен.
Прежде чем начать готовить трех пилотов, Рашида, Салеха и Ахмеда, к полетам в качестве инструкторов, Алексею надо было проверить их общий уровень летной подготовки. Поэтому он запланировал каждому из них контрольный полет на сложный пилотаж, хотя Акмалу такой подход не очень понравился. Он считал, что нет необходимости жечь топливо, достаточно лишь выполнить с каждым из них по два полета по кругу, чтобы дать оценку их действиям при выполнении посадки. Но Алексей настоял на своей методике, уж очень интересно ему было посмотреть, какие меры предпримет Акмал, чтобы у Алексея при вылете с полной заправкой не возникло желание махнуть через кордон. С большим скрипом Акмал согласился при условии, что задание будет выполняться над полосой, а не в пилотажной зоне.
Как и следовало ожидать, вслед за взлетающей спаркой один из свободных пилотов поднимал в воздух боевой МиГ и висел над аэродромом на большой высоте до тех пор, пока Алексей с проверяемым летчиком не выполнял посадку. Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что боекомплект пушки был полным. Да и вообще, думать о том, что на самолете с двойным управлением можно совершить побег, если один из членов экипажа против этого мероприятия – чистое сумасшествие.
Алексею оставалось только положиться на судьбу и с головой окунуться в летно-инструкторскую работу, в ожидании, что Акмал в конце концов выполнит свое обещание, и весь этот кошмар однажды закончится. Конечно, не меньше этого Алексея волновал вопрос о том, как сложатся отношения с летчиками, которых он должен был подготовить к инструкторским полетам до прибытия на базу молодняка. И здесь не все оказалось однозначным. Благожелательное отношение к себе, которое с течением времени начало переходить в привязанность, он почувствовал со стороны Салеха. Рашид с Ахмедом никаких недружественных шагов в повседневной деятельности в отношении Алексея не предпринимали, но контакты с ними ограничивались только полетами – предварительная подготовка, разбор полетов и ничего более. Алексей не особенно задумывался о причинах такого отношения к себе. Но было очевидно, что уровень летной подготовки Салеха отличался несколько в лучшую сторону, и те двое это чувствовали. Зависть к товарищу, возможно, и порождала неприязнь к советскому летчику-инструктору. Салех же даже в свободные от полетов часы находил время, чтобы пообщаться с Алексеем. Он живо интересовался Советским Союзом, разумеется, когда рядом не было сослуживцев. И Алексей однажды даже решился спросить Салеха о его отношении к советско-афганской войне. Но тот умело уклонился от обсуждения этой неудобной для него темы.
Время от времени Алексей напоминал о себе Акмалу, но в ответ каждый раз слышал одно и то же: надо еще немного подождать. А вскоре произошло то, что во многом определило дальнейший ход событий в жизни Алексея: в одну из ночей на аэродроме произвел посадку учебно-боевой МиГ, угнанный из ВВС правительственной армии Афганистана летчиком, которого Акмал представил как своего заместителя по афганской авиационной группировке на территории Пакистана. Звали его Фарид. При первом же с ним знакомстве Алексей вдруг подумал о том, что относительно комфортное существование его на этой базе, если вообще уместно в данных обстоятельствах говорить о комфорте, подходит к концу. Глядя на Фарида, он вспомнил начальника командного пункта на авиабазе Бешар, который в советских военных специалистах видел исключительно врагов Ислама. Фарид был похож на него внешне и по характеру. На вид лет сорока, худощавый, невысокого роста, неулыбчивый, с болезненным блеском в глазах. Во время общения с такими типами возникало ощущение, что при неосторожно оброненном слове в адрес Аллаха или пророка незамедлительно можно получить нож в спину или пулю в затылок.
Вслед за этим на базу прибыла первая группа курсантов после прохождения первоначального летного обучения в пакистанском училище летчиков. И жизнь Алексея потекла в привычном для него русле с бесконечным количеством взлетов и посадок при выполнении курсантами разработанной им же программы летного обучения на самолете МиГ-21. Конечно, этот процесс по нагрузке коренным образом отличался от инструкторской деятельности в родном училище, и даже в Алжире. Никакие медицинские нормы по количеству полетов и налету в часах за смену, а также ограничения по температурному режиму не соблюдались. А толку от того, что Алексей подготовил, как ему казалось, себе в помощь троих летчиков-инструкторов, было мало – его загружали по самое «не могу». Но Алексея такое положение вещей даже устраивало – при максимальной нагрузке меньше времени оставалось на вынужденное общение с Фаридом, который при всяком удобном случае старался продемонстрировать свое неприязненное отношение к нему. Правда, к данному обстоятельству Алексей отнесся, в общем-то, нейтрально. А вот отношение к нему Акмала стало постепенно меняться не в лучшую сторону. Он стал избегать встреч с Алексеем, и все более неохотно и уклончиво отвечал на его вопросы относительно дальнейшей судьбы. Естественно, такие перемены в настроении Акмала Алексей связал с появлением на базе Фарида. Стало очевидным его влияние не только на Акмала, в глаза бросалось неформальное лидерство его заместителя среди личного состава всей афганской авиационной группировки.