Алексей спрыгнул на бетон, сошел с ВПП и молча лег на участок земли, покрытый каким-то чудом не выгоревшей от испепеляющего солнца травой. Лег на спину и закрыл глаза, а подошедший Алекс смотрел на него, не предпринимая попытки начать разговор. Затем сел рядом и достал сигареты, протянув одну Алексею. Оба закурили и продолжали молчать, пока ситуация не стала походить на комичную. Алекс тихо спросил:
– Послушай, Алексей, вам перед убытием в спецкомандировку московские начальники не рассказывали случай, происшедший в Алжире с неким Анатолием Филатовым?
Алексей не ответил сразу, очевидно, пытаясь что-то вспомнить. Затем безучастно произнес, не глядя в сторону Алекса:
– Знакомое имя, но не помню, в какой связи.
– Ну, и напрасно. Это офицер вашего генерального штаба, который был завербован нашими ребятами во время его работы в Алжире в аппарате военного атташе.
– Ну, и что? Мало у нас было таких предателей, что ли? Наверняка рано или поздно они проваливались, получая по заслугам.
– Так-то, оно так. Но не об этом я хотел тебе сказать. Дело в том, что наша резидентура, в лучших своих традициях, подложила под этого парня своего агента в виде симпатичной барышни и зафиксировала постельные сцены. Фотоматериалы были предъявлены…
Алексей не дослушал до конца повествование Алекса об этом историческом факте из жизни спецслужб и вскочил на ноги, как подорванный. Рубашка, успевшая высохнуть от пота после напряженного полета, мгновенна опять взмокла со спины.
– Бетти? Ты хочешь сказать… Нет, ничего не говори. – Он с досадой пнул ногой защитный шлем, лежавший на траве, подошел к самолету и положил руки и голову на крыло, словно пытаясь обнять единственного друга, которому он мог еще доверять в предложенных обстоятельствах.
Выждав пару минут, Алекс взял его шлем и направился к Хаммеру.
– Садись в машину! Есть, кому перегнать твой истребитель на базу. – Из Хаммера вышел летчик эскадрильи «Агрессор», а к самолету уже приближался топливозаправщик.
Первую половину пути оба молчали, затем Алексей, не выдержав внутреннего напряжения, спросил:
– Я еще увижу Бетти?
– Не знаю, – с совершенным безразличием ответил Алекс. – Перед нами стояли разные задачи, и какой-либо координации в наших действиях не существовало. Об этой авантюре мне стало известно накануне, когда я получил приказ встретить тебя после посадки на авиабазе «Эдвардс». Непонятна логика, которой руководствовалось начальство при подготовке этой акции. Могу только догадываться, что решили проверить тебя на лояльность, и ты не выдержал этой проверки.
– И что меня ждет?
Алекс промолчал. Но, по большому счету, Алексея ответ на этот вопрос сейчас мало интересовал. Перед его взором маячил образ обаятельной медицинской сестры, оказавшейся сотрудницей американской разведки. Такой милой и такой коварной соблазнительницей, в чьи любовные сети он попался, как неопытный в амурных делах мальчишка. Ни дать, ни взять – Мата Хари. Одного не мог понять Алексей, как можно было изображать такую горячую влюбленность со слезами на глазах и отдаваться с неподдельной пламенной страстью по долгу службы? И все это лишь для того, чтобы в нужный момент организовать нелепую авантюру с побегом.
По возвращении на базу Алекс попросил Алексея оставаться в отеле, а вечером, заказав ужин в номер, пригласил его к себе. После того, как половина бутылки виски была выпита при обоюдном молчании, Алекс заговорил.
– Ты спросил, что тебя ждет. Считай, что не было никакой попытки побега.
– А что же было? – изумленно спросил Алексей.
– Была тренировка с выполнением посадки на незнакомом аэродроме после потери визуальной ориентировки. Как и почему, не спрашивай – тебя это не должно интересовать. И готовься к длительному перелету. Думаю, не позднее, чем через два дня.
После выпитой бутылки виски они расстались, как и прежде, друзьями. Алексей долго не засыпал, вспоминая проведенные в этой постели ночи с Бетти. А потом вдруг почувствовал, что заснуть мешают не только сладкие воспоминания, а что-то еще. Он провел рукой по подушке, нащупал под наволочкой нечто, напоминающее лист бумаги и включил настольную лампу, стоявшую у изголовья на тумбочке.
Алёша, прости, если можешь. Я понимаю, как больно тебе читать мое коротенькое послание. Знаю, что сейчас ты не в силах что-либо понять из того, что вокруг тебя происходит, и ругаешь меня последними словами. Не ищу себе оправдания, только время расставит все точки над i. Надеюсь – в обозримом будущем.
Я тебя люблю!!!
Твоя, если не возражаешь, маленькая девочка Бетти.
----- . . . -----
И опять перелет через океан на семьсот сорок седьмом Боинге с посадкой в Марокко, в течение которого все мысли Алексея сконцентрировались на двух субъектах, ближе которых волею судьбы на протяжении последнего года у него не было, и быть не могло по определению. При мысли о том, что друзьями стали советский летчик и шпион Центрального разведывательного управления – организации, в результате интриг которой и тщательно спланированной операции Алексей оказался в ее же цепких лапах, ему становилось и грустно и смешно. Можно было бы, конечно, внести поправку на то, что Алекс и он подружились в период болезни под названием «амнезия». Но факт остается фактом – Алексей, без преувеличения, привязался к этому человеку, несмотря на то, что при этом Алекс оставался по сей день для него человеком-загадкой, и каждый очередной его ход в разыгрываемой партии предугадать не представлялось возможным.
А Бетти? Сейчас, после недавнего прозрачного намека Алекса на традиционное использование спецслужбами женщин в деле вербовки иностранных агентов, Алексей, мысленно произнося ее имя, и вовсе терялся в догадках. Кто она? Коварная соблазнительница, мастерски и цинично разыгрывающая, как по нотам, влюбленную простушку? Или на самом деле, презрев правила разведчиков всего мира не влюбляться в своих агентов, дала волю чувствам, покорившись провидению? Первое предположение казалось неоспоримым по результатам неудавшегося побега, но разрушалось после прочтения оставленной Бетти короткой, но о многом говорившей записки. Как бы то ни было, мрачные мысли Алексея о предстоящей встрече с неизвестностью отодвигались на второй план, едва перед глазами всплывали выученные им наизусть строки, написанные на удивление красивым почерком и дающие надежду на то, что он еще увидит и прикоснется к этому милому существу.
После посадки на том же марокканском аэродроме, с которого вылетали в штаты, произошла замена экипажа и дозаправка самолета топливом, и у немногочисленных пассажиров Боинга появилось не меньше трех часов для того, чтобы размяться на твердой почве после длительного полета. Алексей со своим неизменным попутчиком зашли в пивбар, расположенный на территории авиабазы и предназначенный, видимо, исключительно для американских военнослужащих. Это дало повод Алексею спросить Алекса о том, почему именно Марокко его начальство избрало для проведения операции по захвату советского летчика. В принципе, по большому счету этот вопрос его мало интересовал. Дело в том, что, выйдя из самолета, Алексей не мог себя сдержать, чтобы интуитивно не начать визуальный поиск, осматривая территорию базы, в надежде на чудо увидеть вдруг устремленную ему навстречу улыбающуюся Бетти. И это не ускользнуло от внимания Алекса. Поэтому, предупреждая его ненавязчивые вопросы, Алексей и решил задать ничего, в общем-то, не значащий вопрос в виде отвлекающего маневра.
Алекс не сразу ответил. Выпив по бутылке пива, они не спеша продолжили незапланированную экскурсию по авиабазе.
– Видишь ли, Алексей, эта страна исторически удобна для решения различных вопросов, стоящих перед ЦРУ в данном регионе. В том числе, благодаря Гибралтарскому проливу – контроль, как ты можешь догадаться, над входом в Средиземное море. Наша контора, как ни в одном другом североафриканском государстве, чувствует себя здесь вольготно по очень простой причине: благодаря ее поддержке король уже много лет находится у власти – вдаваться в подробности не буду. Кроме того, наш персонал активно участвовал в создании и оснащении королевских спецслужб, что немаловажно. Поэтому при решении любых вопросов в интересах США мы не встречаем препятствий со стороны местных властей.
– Понятно, – пробормотал Алексей, не очень-то вникая в содержание ответа Алекса. Он уже понял, что чуда не свершится – Бетти здесь нет, и с тоской поглядывал на северо-восток. Там, всего лишь на расстоянии каких-то трех тысяч километров, находится его родина, а он, советский офицер, в компании сотрудника Центрального разведывательного управления направляется к месту предполагаемой провокации в отношении своего государства. Глядя на спокойно шагавшего рядом Алекса, он терялся в догадках, знает ли тот, что от болезни Алексея не осталось и следа? И, если знает, сам догадался или не без помощи Бетти? «И вообще, – подумал Алексей. – Кто вы, мистер Тэйлор? Что за птица перелетная? Уверены ли вы в успехе выполнения поставленной вашими хищными руководителями задачи?».
Алексей открыл глаза, почувствовав сквозь сон выпуск шасси, что говорило о начале захода на посадку. Было раннее утро, солнце едва выглянуло из-за горизонта, но Алексей уже понял, что полет выполняется над пустынной местностью, пересеченной грядами невысоких горных хребтов. «Опять та же безжизненная картина, что в Сахаре и Неваде, – подумалось Алексею. – С той лишь разницей, что в отличие от красно-коричневых преобладают светло-песчаные тона». Но внезапно его внимание привлекло огромное озеро в окаймлении невысоких гор, значительно оживлявшее пейзаж, всего лишь в двух-трех километрах от взлетно-посадочной полосы, которую он успел заметить, когда Боинг находился в левом развороте на посадочный курс.
– Афганистан? – спросил Алексей, увидев, что Алекс тоже уже не спит.
Алекс с неподдельным удивлением взглянул в его сторону, отрицательно качнул головой, затем насмешливо спросил:
– Разве я говорил, что летим в Афганистан? Что-то не припоминаю.
Алексей вдруг вспомнил, что на самом деле не было разговора о конечном пункте маршрута. Была только команда Алекса готовиться к перелету, но информация Бетти о предполагаемой акции не оставляла сомнений в том, что их путь лежал в Афганистан.
«Черт возьми, я опять прокололся!», – встревожился Алексей. Но Алекс только улыбнулся и спокойно произнес:
– Аэродром Кохат, Пакистан.
----- . . . -----
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
МОСКВА, ЦЕНТР
ПО СООБЩЕНИЮ ИСТОЧНИКА, С СОПРЕДЕЛЬНОЙ ТЕРРИТОРИИ ЗАПЛАНИРОВАН ВЫЛЕТ ИЗДЕЛИЯ 75 СО СПЕЦПОДВЕСКАМИ НА БОРТУ, ПИЛОТИРУЕМОГО СОВЕТСКИМ ВОЕННЫМ ЛЕТЧИКОМ.
СОПРОВОЖДЕНИЕ С ПОЛНЫМ БОЕКОМПЛЕКТОМ…
ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ЦЕЛЬ – СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ С КООРДИНАТАМИ…
ЮГО-ВОСТОК,
РЕЗИДЕНТ
Этого Алексей никак не ожидал. Если Афганистан, несмотря на то, что там шла война, и американцы собирались использовать его явно не на той стороне, на которой ему хотелось бы, но худо-бедно эта страна хоть как-то, на самом мизерном уровне, ассоциировалась с близостью к Советскому Союзу, потому что имела с ним общую границу. Хотя бы абстрактно можно было построить некое подобие плана освобождения из крепко опутавших Алексея щупальцев «американских друзей». И неважно, что расстояние до границы с Таджикистаном от этого чертова Кохата было в десятки раз меньше, чем от штата Невада – преодолеть его не будет никакой возможности. В этом Алексей убедился сразу после выхода из самолета, когда увидел в дальнем конце стоянки несколько французских Миражей. Понятно, что при выполнении полета по любому маршруту они будут висеть у него на хвосте.
Невеселые мысли, роившиеся в голове Алексея, внезапно были прерваны налетевшим вдруг шквальным ветром из-под невесть откуда появившейся тяжелой свинцовой облачности. Засверкали молнии, с пронзительным треском пронзающие расстояние между нижней кромкой облаков и землей, и через мгновение хлынул ливневой дождь. Это было похоже на чудо после многих месяцев, проведенных Алексеем на изнуряющей жаре в двух пустынях без капли дождя. В считанные секунды он вымок до нитки, но не стал прятаться в ожидании наземного транспорта, как остальные пассажиры, под крылом Боинга, с наслаждением подставляя лицо ниспосланной с небес живительной влаге. Вскоре подкатил такой же, как на авиабазе Неллис, но довольно потрепанный армейский Хаммер, из которого выглянул чернокожий водитель в форме сержанта американской армии и сделал знак рукой Алексу, из чего Алексей сделал вывод, что они знали друг друга.
Дождь прекратился также внезапно, как и начался, но небо все еще было затянуто низкой облачностью. Взглянув на вымокшего Алексея, Алекс со смехом произнес:
– Ты не расстраивайся раньше времени. Это удовольствие надолго – здесь в самом разгаре сезон дождей.
Алексей ничего в ответ не сказал. После случая с посадкой на базе Эдвардс они мало разговаривали друг с другом, хотя каждый пытался сделать вид, что ничего особенного не произошло. Естественно, у Алекса это получалось лучше. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Алексей начал смотреть в окно в надежде увидеть что-нибудь интересное, но городской пейзаж, если можно было его назвать городским, практически ничем не отличался от того, что ему приходилось видеть в Алжире. Такая же мусульманская страна, такие же узкие улочки с низкими строениями, спрятанными за высокими заборами. Мужчины, одетые в традиционную мусульманскую одежду в основном белого цвета, и те же изредка встречающиеся, закутанные по самые глаза, женщины.
Алекс оказался прав – вновь пошел дождь. Причем, с такой силой, что дворники на лобовом стекле Хаммера даже на максимальной скорости не справлялись с потоком воды. Вскоре они свернули в узкий переулок, оказавшись в тупике перед закрытыми воротами. Учитывая время в пути и несколько поворотов как вправо, так и влево, Алексей решил, что они крутились где-то вблизи аэродрома.
Водитель просигналил, сдвижные ворота открылись, и Хаммер въехал в просторный двор с двухэтажным, но сравнительно большой площади, капитальным зданием, оказавшимся, как он понял впоследствии, собственностью американцев, служащей одновременно для работы и проживания персонала базы, на территории которой они оказались. Во дворе и на крыше здания стояли мощные антенны, в том числе спутниковые, из чего Алексей сделал вывод, что американцы обосновались здесь прочно и надолго, прогнозируя, что Советский Союз втянулся в афганскую авантюру на срок, не меньший, чем они сами увязли когда-то во Вьетнаме. И Кохат, очевидно, является одной из пакистанских авиабаз, через которые поставляется различная техника и вооружение афганским моджахедам.
Апартаменты с отдельным от служебного входом оказались не менее комфортабельными, чем в отеле Неллиса, что сразу отметил про себя Алексей. «Умеют американцы создать уют даже на чужой территории», – подумал он, вспомнив ужаснейшие условия в пересыльной гостинице для советских военных специалистов в алжирской столице. Но вопрос комфорта тут же отошел на задний план при мысли, что близка развязка событий по исполнению возникшего в чьем-то воспаленном мозгу и разработанного плана использования вооружения с ядерным зарядом.
Чтобы унять нервный озноб, возникший при погружении в мрачные рассуждения, Алексей поспешил принять душ, попеременно поливая себя то холодной, то горячей струей воды. Это помогло, и он попытался направить мысли в сторону поиска возможных вариантов собственного спасения. Но, сколько ни напрягался, любой из них напоминал вытаскивание себя за волосы из болота. За этим бессмысленным занятием и застал его Алекс, приоткрыв дверь.
– О чем бы ты сейчас не думал, заходи ко мне – позавтракаем.
– Вообще-то, я хотел поспать. Частые смены часовых поясов расшатывают нервную систему и портят настроение – не находишь?
– Возможно. Но ничто так не поднимает жизненный тонус, как бокал качественного американского виски и жареная баранина, которую здесь отменно готовят.
----- . . . -----
Алексей был сильно удивлен, когда увидел, что стол в номере Алекса сервировала женщина, закутанная в хиджаб. Заметив вошедших мужчин, она отошла в сторону и вопросительно, если, конечно, по одним глазам можно было что-либо прочесть в ее взгляде, поскольку все остальные части лица были скрыты, взглянула на Алекса. Тот, очевидно, поблагодарил ее на незнакомом Алексею языке, и женщина, опустив голову, бесшумно выскользнула из номера.
– Что это было? – спросил Алексей.
– Не что, а кто, – с нарочитой назидательностью ответил Алекс. – Это была официантка из нашей столовой. Отныне прием пищи мы будем осуществлять в номере – тебе не следует лишний раз светиться. Если тебя удивляет, почему не наши девчонки с голыми ногами, тут все очень просто – наше руководство экономит на расходах. Местному обслуживающему персоналу командировочные не надо платить.
– Ясно. По-моему, молодая женщина. Или мне показалось?
– Чтобы это понять, надо заглянуть кое-куда. Но настоятельно не рекомендую это делать, поскольку пуштуны – очень гордый и горячий народ. Чревато. Родственники-мужчины зарежут, если узнают, что ты, кроме глаз, что-нибудь еще у нее увидел. – Алекс засмеялся.
– А ты на каком языке с ней заговорил?
– Пушту.
– А откуда знаешь?
– Ну, я же специалист по востоку, если ты еще не заметил.
– Бывал здесь раньше?
– Приходилось.
Основательно захмелев с дороги уже после второго бокала виски, Алексей спросил:
– Слушай, Алекс! Может быть, ты все-таки расколешься относительно моего ближайшего будущего?
– Легко, – ответил Алекс и посмотрел в окно, по которому стекали потоки воды от непрекращающегося дождя.
– Поскольку мы оказались здесь в сезон дождей, надо будет ловить погоду, чтобы облетать матчасть после сборки.
– Какой сборки? – не понял Алексей.
– Сборки твоих МиГов, спарки и боевого, – невозмутимо произнес Алекс. – Спарку переправили сюда еще неделю назад, а боевой – сегодня, на том же борту, на котором мы летели. Технический состав, который будет этим заниматься, тоже с нами прилетел. На это уйдет не меньше недели, после чего будем планировать полеты на облет.
– И это все, что ты мог сообщить мне?
– Ну, да, – удивленно ответил Алекс. – Ведь ты же о ближайшем будущем спросил. – Он плеснул виски в бокалы. Еще по одной – и отдыхать. Я тоже чертовски устал. И, кстати, никуда пока не выходи из здания. Все передвижения по территории только со мной. – Сняв трубку с телефонного аппарата, Алекс что-то пробормотал пьяным голосом на языке пушту. – Все, Алексей, иди в свой номер, сейчас кто-то придет наводить на столе порядок.
Алексей ушел к себе. Дождь все сильней барабанил в окно, призывая к тому, чтобы упасть и не просыпаться до следующего утра. Он понял, что Алекс в курсе планов не только на ближайшую перспективу, но продолжает валять дурака. Прислонив голову к подушке, Алексей начал проваливаться, но притормозил, когда перед закрытыми глазами начал издалека появляться чей-то женский образ, но, так и не обретя конкретные черты, сменился вдруг на карту Юго-Восточной Азии. Перед тем, как совсем отключиться, Алексей сонно пробормотал: «Облачность… Облака – это хорошо. Это просто замечательно».
Он проснулся среди ночи от тишины, вызванной внезапным прекращением проливного дождя, в первые мгновения не понимая, где находится. Когда вспомнил события прошедшего дня, смертельная тоска навалилась на него с новой силой. Алексей открыл форточку зарешеченного окна и закурил – покой и сон окончательно покинули его. Но почему он увидел во сне карту Юго-Восточной Азии с четко обозначенной границей между Афганистаном и Таджикистаном? Может быть, это все-таки шанс? Даже если один из тысячи? Напрягая память, Алексей попытался представить расстояние до таджикской границы. «Увидеть бы в оригинале эту чертову карту, – подумал он. Ну, даже если пятьсот-шестьсот километров, для моего истребителя это не расстояние. Хотя наверняка меньше». Мысли лихорадочно перескакивали с одной на другую, не давая сосредоточиться. «В облаках, только при десятибалльной облачности можно уйти, да и то, если у Миражей, прикрывающих его, не будут подвешены ракеты с радиолокационной головкой самонаведения. Но, допустим, ушел, а что делать с подвесками? Если даже не катапультироваться над своей территорией, а выполнить посадку на первом попавшемся аэродроме, где гарантия, что не произойдет радиоуправляемый подрыв ядерного заряда на территории СССР? Эффект от этого будет несравнимо выше, чем пуск этих ракет на территории Афганистана. Выполнить аварийный сброс, при котором не должны взвестись взрыватели? Но и от этого американцы могли застраховаться, осуществив необходимую доработку».
Так, ни к чему не придя, и задремал к утру Алексей с тяжелой головой под шум вновь усилившегося дождя. И все-таки, засыпая, он успел подумать о том, что сон с картой и таджикской границей мог быть предостережением от полета в направлении СССР.