Разум устроен таким образом, что в любой последовательности событий, он ищет логические взаимосвязи. Так работает мышление: мы видим, что каждое событие это часть цепочки причин и следствий. По мере своего развития, разум учится лучше распознавать такие причинно-следственные цепочки, и делать из них обобщения. Так рождаются мировоззренческие парадигмы – по своей сути, они представляют собой устройства психической оптики, которые могут приближать или отдалять воспринимаемое событие, или раскладывать его на спектры.
Некоторые взаимосвязи очевидны, а для познания некоторых нужно углублять понимание устройства мира, и создавать умозритльные концепции. Одним из видов таких неочевидных взаимосвязей, являются синхронии. Понятие синхронии ввёл в употребление Карл Густав Юнг, имея в виду под этим взаимосвязь между событиями, которая не является причинно-следственной, но связывает события по смыслу. Ставший уже хрестоматийным пример: пациент рассказывает аналитику сон о жуке-скарабее, и в этот момент в окно кабинета залетает жук. Эти события напрямую не связаны между собой – нельзя сказать, что жук прилетел именно потому, что пациент рассказывал сон про жука, или что пациент увидел именно этот сон, потому что жук собирался слетать к психоаналитику. Однако, такие совпадения заставляют обратить внимание на ситуацию, и являются как бы подтверждением того, что контакт между сознательным и бессознательным установился.
Синхронии случались со мной всегда, и порой у меня возникало ощущение, что это знаки, с помощью которых мир транслирует сообщение, предназначенное лично для меня. Стоило мне прочитать текст об Анубисе, как на улице ко мне начинали подбегать чёрные собаки. Если какая-то книга впечатляла меня, то я обязательно слышал после этого упоминания об этой книге от случайных людей, даже если книга эта редкая, не знакомая массовому читателю. Стало появляться ощущение, что мир пытается мне что-то сказать. По началу, материалистические убеждения не позволяли отнестись к этому всерьёз, однако синхронии происходили всё чаще, и в какой-то момент, от них стало просто невозможно отмахиваться. Именно тогда я и наткнулся на учение Юнга о Коллективном Бессознательном. Всё сразу же встало на свои места.
С точки зрения этого учения, в психике человека присутствуют структуры, не являющиеся его личным изобретением, а как бы общие для всех людей. И действительно, если бы в наших психиках не было бы совпадающих паттернов, как бы мы понимали друг друга? Юнг утверждает, что эти общие для всех структуры представляют собой вечные идеи, проявляющиеся в психиках людей в виде сюжетов мифов, образов искусства и символов. Вслед за Платоном, он стал называть такие структуры архетипами. Архетипы представляют собой некие программы, в соответствии с которыми строится психика, мифология, мышление и вообще вся наша жизнь – можно сказать, что это система символических координат, внутри которой мы все живём. С этой точки зрения, идея о том, что «мир пытается мне что-то сказать», уже не казалась такой уж невозможной. Если представлять Коллективное Бессознательное как гигантскую машину, хранящую и перерабатывающую информацию, видится вполне правдоподобным, что оно может общаться с отдельными своими частями, то есть, с людьми.
Заинтересовавшись этим, я начал читать работы Юнга, а чуть позже мне попалась книга Станислава Грофа «За пределами мозга». К этому моменту, синхронии слились в сплошной поток, и я уже постоянно пребывал в диалоге с Коллективным Бессознательным, хотя и не всегда понимал значение тех символов, которыми оно ко мне обращалось. Но чтение Грофа подготовило меня к трансперсональному опыту, и когда он однажды произошёл, я смог не только пронаблюдать результат работы архетипов, но и встретиться с ними лицом к лицу. Мой первый трансперсональный опыт происходил как шаманское путешествие – началось всё с погружения в хтонический «Нижний мир», где произошла встреча с проводником, который провёл меня по этому лабиринту к самому его центру, и указал выход в «Верхний мир». Сущности этого мира представляли из себя голографических богов, причём, каждый отдельно взятый бог являлся при этом и цифрой, и знаком, и неким набором качеств, которые можно было бы выразить в виде разноцветного эквалайзера, от настроек которого зависит восприятие действительности. Для меня стало очевидно, что через эти настройки, архетипические структуры постоянно влияют на каждое событие в моей жизни, и не только влияют, но и напрямую присутствуют во всех этих событиях. Взаимодействие этих структур происходило в некоей координатной сетке, и для меня стало очевидно, что существует некий язык, описывающий принципы их взаимодействия. Тогда я приблизился к архетипу, который мог бы быть интерпретирован как бог тайного знания, к примеру Гермес, или Тот (на самом деле, архетип бесконечно шире, чем любое из его конкретных проявлений), и в мой разум полился поток чистой и нефильтрованной информации, которая не была облечена в слова, но при этом, была абсолютно понятной. Оказалось, что архетипы – это что-то вроде кода ДНК огромного организма, которым является вся биосфера, а может быть, и вся вселенная вообще. Мои догадки подтвердились – мир действительно оказался машиной по хранению и переработке информации, и этот язык можно было научиться читать! Показав мне, как всё работает, это архетипическое существо направило моё внимание к воспоминаниям, где хранилась память о прочитанных книгах – и в моём воображении снова всплыл Юнг. Оказалось, мне следует снова погрузиться в его тексты – теперь, после этого трансперсонального опыта, я мог бы заметить что-то такое, чего не заметил бы раньше.
Когда трансперсональный опыт закончился, я стал искать в гугле что-нибудь про Юнга, и тут же наткнулся на статью, в которой сообщалось, что Юнг работал с таро. Оказалось, что старших арканов в таро столько же, сколько Юнг выделял основных архетипов, то есть 22. Кроме этого, меня заинтресовала версия о египетском происхождении системы таро. Я стал поглощать материалы, связанные с этим предметом, и когда я наткнулся на Книгу Тота, я был потрясён поэтической глубиной и сочностью текста, что привлекло меня к колоде, разработанной Алистером Кроули. Психоделические образы этих карт, похожие на сны или галлюцинации, оказались во многом близки тем видениям, которые я лицезрел во время своих трансперсональных опытов. Тогда я заказал эту колоду. Распечатав её, я положил перед собой карту Маг, и начал внимательно на неё смотреть – через некоторое время, картинка стала объёмной , а затем ожила – Гермес начал танцевать. То же самое происходило и с другими старшими арканами – по началу, я замечал особо яркое шевеление картинок на картах Шут и Жрица, но довольно быстро, шевелиться начали они все. Я не знал ни одного расклада, но когда я доставал карты, передо мной появлялась некая энергетическая сетка, и я понимал, в каком узле этой сетки какая карта должна быть. Так я начал делать расклады, и пытаться прочесть послания, закодированные в последовательности карт – и это стало удаваться. Мир стал отвечать мне многочисленными знаками, посылать мне обстоятельства, людей и книги, с помощью которых я расширял свой словарь символов, которыми моё сознание могло оперировать, при обмене данными с коллективным бессознательным.
Со временем, для меня стало очевидно, что все события, происходящие внутри и вокруг меня – это истории, которое коллективное бессознательное рассказывает самому себе. Они строились по четырём универсальным сюжетам, о которых писал Хорхе Борхес, а действующими лицами этих историй, и одновременно словами, с помощью которых они были написаны, были архетипические фигуры. Более того, в ходе этой практики, я осознал и себя одновременно персонажем истории, самой историей, и её автором, пришёл к видению мира как текста, который пишет и редактирует сам себя. И именно с такой точки зрения, я подхожу к работе с системой таро.