В книге мы проживаем минута за минутой три сумасшедших дня из жизни вчерашнего школьника, а ныне экскурсовода по самым злачным заведениям токийского квартала развлечений – Кабуки-тё. И это здорово, когда погружаешься в жизнь персонажа на полную катушку, даже если он оказывается свидетелем не самых приятных сцен. Все происходит естественно, стремительно и беспощадно.
На последние три дня года парень договорился с американцем стать его гидом. Все как обычно, он уже человек полторы сотни так обслужил. И ничего не предвещало. Но на этот раз американец оказался с сюрпризом. Причем на всю голову. Трэш, угар и содомия прилагаются – это же Рю.
Из книги я узнала, что в этот квартал одной ночью лучше не соваться. И еще там есть целый квартал для геев! Да, это просто праздник какой-то! А еще там можно подсмотреть стриптиз в персональной комнате и заказать спец услуги, так сказать. Такое заведение называется «глазок». Есть кафе, где одинокие люди знакомятся, кушают, поют караоке и решают, как им провести свой вечер дальше.
Ну, все для одиноких людей! Интересно, что там изменилось со времен написания романа? Всё-таки 23 года минуло. И жаль, что перечень злачных мест на этом иссякает, а повествование перемещается в не менее мрачные закоулки души маньяка.
Но Рю не был бы собой, если б не запихнул в эту фантасмагорию проблемы современного общества, и они до сих пор остаются современными. И думаю, не только для Японии. Сначала я восхищалась, вот как круто он проехался по американизации Японии в целом, показал в одном карикатурном лице всю суть взаимоотношений между странами.
Но проблемы не переставали сыпаться вслед за новогодним конфетти. Школьницы, берущие деньги за свидания, непонимание одного поколения другим. Сложность отказать. Ведь вы знаете, как сложно японцам-коллективистам сказать нет. А если не знали, то, прочтя книгу, точно узнаете! И даже почувствуете во всей широте кровавой мерзоты в духе Рю. И как рождается это простое слово в три буквы, не во рту, не на языке, а из глубины души и при поддержке собранной в кулак воли.
Ближе к концу же ваши представления о моральном и аморальном переворачиваются. Вы проникаетесь историей негодяя, державшего бедного парнишку в страхе целых три дня, ведь вы знаете о Стокгольмском синдроме?
С первой страницы я мучилась смыслом названия книги, ведь мисо-супа так и не промелькнуло на страницах ни разу. И только в последнем абзаце автор раскрывает свой замысел, и ты думаешь, а ведь правда!