Эту известную песню, "Черный Тюльпан" о экипаже самолёта, перевозящего в Союз наших павших воинов, написанную в годы Афгана военным врачом и исполняемую ныне преимущественно бардом околокриминального вида А.Розенбаумом, я впервые услышал совсем не от него. Больше того, когда я услышал розенбаумовское исполнение, оно мне совершенно не понравилось.
В конце 1999-го, в Чечне, эту песню не раз исполнял под гитару мой друг и сослуживец Саня, командир второго взвода мотострелковой роты, где служил и я сам. И его пение было н а с т о я щ и м.
В отличие от Розенбаума, который, будучи всего лишь деятелем шоубиза (советского, а все же шоубиза) пел "Тюльпан", придав себе максимально печальное выражение лица и голоса, на которое был способен, друган мой пел просто, без пафоса, но зато более искренне. В том смысле, что он ощущал намного лучше, что такое терять пацанов. И ещё - он сам сидел в тех же окопах, и спал в тех же палатках, из которых его пацаны попадали время от времени в такие же "Тюльпаны" и рефрижераторы для трупов.
Он правда пел искренне
За наши 7 месяцев командировки на Кавказскую войну мы все стали настоящими "окопными крысами". В том смысле, что сидели по землянкам, траншеям, в грязи и пыли передовой линии, ездили на грязной и коптящей боевой технике. Но Саня Замотаев был "окопной крысой" ещё похлеще меня!
Мне хотя бы помаленьку приходилось - по служебной надобности - бывать в штабах батальона и полка, где существовало подобие культурной и цивилизованной жизни. Знающие нашу армию не понаслышке сейчас будут ржать от этого слова - цивилизованность - ну, я готов к такой реакции :)
Однажды я даже попал на обед в офицерскую столовую на КНП полка. Несмотря на, что она стояла в густой весенней грязи на перепаханном гусеницами и колесами поле, в ней было чисто, стояли столы и стулья, и даже были скатерти (белые или нет, не помню, но сам факт уже вдохновлял). И главное, еду подавали В ТАРЕЛКАХ. После нескольких месяцев питания из грязных котелков - мыть не было то воды, то времени, то сил - тарелки казались непостижимым гламуром....
Но Сане-взводному судьбой и Уставом было положено совсем безвылазно торчать со своими тридцатью бойцами в осточертевших окопах, либо же - когда перемещения полка начинали происходить часто и непредсказуемо - то и дело сооружать новые. Вся эта военно-истерическая эпопея сопровождалась паршивым питанием, нехваткой воды (дело происходило на сильно безводных кавказских просторах), грязным, потрепанным и пропотевшим обмундированием, измочаленными палатками с печками-буржуйками и дырами в брезенте, и, само собой, вшами. Российская армия продолжала свои лучшие традиции заботы о личном составе...
От всей этой жизни и ее безнадеги Саня выглядел довольно-таки утомленным, а можно сказать, что и заё***ным. Мы, конечно, все в тех условиях не производили впечатления отдохнувших людей. Служба шла не просто 24/7, но и в состоянии повышенной боевой готовности (во всяком случае, высшее начальство так считало и на это надеялось). Но мой друг был каким-то по-особенному уставшим.
Много позже, уже отслужив сам, я начал понимать, почему
Саня к тому времени очень долго плыл по волнам армейской жизни. Из нас, офицеров-двухгодичников, он был самый бывалый и, собственно, уже должен быть давно демобилизован, но армия не планировала отпускать во время военной кампании. Сам он говорил о себе "Я самый старый старший лейтенант в этом полку!". И, как мне кажется, он был смертельно уставшим от нашего исконного непоколебимого армейского хаоса, жестокости своих к своим, ощущения "пушечного мяса" в отношении государства ко всем нам, зеленым братьям (как называл наше служивое сословие еще один мой друг, Дима из Тюмени)...
Иногда Саня смотрел на своих пацанов - грязных, обросших, часто одетых во что попало, спящих на земле на слабых подобиях матрасов, что-то жрущих из давно не мытых котелков, чешущихся от вшей или выковыривающих этих тварей из своих грязных бушлатов - и у него всё это выходило наружу в виде всего одной фразы. И эта фраза стоила всех песен всех розенбаумов. Однажды при мне он вздохнул и сказал, глядя на свой взвод:
"Эх, парни. Кто и когда в этой армии думал о вас?.."
Сейчас мне кажется, вот именно это пришедшее осознание - что нет никакого эпического "наш высокий долг перед Родиной", а есть только обычное отправленное на бойню "пушечное мясо" (и проблема выживания которого мало или совсем никак не беспокоит эту самую Родину) - это-то больше всего и угнетало моего друга. Поэтому, когда он пел "Черный Тюльпан" - это получалось у него жизненней некуда... Я до сих пор помню тембр его хрипловатого голоса и интонации пения под старую раздолбанную гитару.
А сама песня "Черный Тюльпан", конечно, потрясающая. Очень люблю ее, хотя никогда не видел Афганистана. Но слушаешь - и как будто тоже там оказываешься.
Алексей Королёв. Воспоминания о Второй Чеченской
Друзья, подписывайтесь на наш канал РОДИНА СЛОНОВ ! И держитесь там. А также приглашаем почитать наш Паблик вКонтакте, там много того, о чем не рассказываем здесь на Дзене ₪
P.S. Под самый конец нашей кавказской командировки, Саня получил повышение и был назначен помощником начальника штаба батальона (ПНШ), перебрался из своих взводных окопов в батальон, где жизнь была чуть почище и еда чуть повкуснее. И чуть безопаснее. Я был очень рад за него. Он действительно заслужил это.