Темно. Брань теплоходного гудка и музыка играет. Мы стоим вдвоем, наверху холодно, все ушли вниз. С реки дует свежим и мокрым, ты захватываешь мои губы в свои и долго не отпускаешь, потом медленно целуешь в лоб и в сердцевину-макушку, прячешься ртом в моих растрепавшихся волосах. Мне недостает смелости, чтобы признаться тебе. Я люблю другого человека (или никого не люблю). Ветер продолжает трепать мои пряди, и ты еще глубже в них прячешься. А я тебя все равно не люблю.
Традиционное причмокивающее начало для мелодраматической историйки, когда есть невольный конфликт интересов и мнимо-очевидная невозможность его разрешить (потому что разрешить можно всегда, ну или почти всегда). Роберт Макки в «Истории на миллион долларов» говорит, что «конфликт выполняет в истории ту же функцию, что звук в музыке. Оба вида искусства – история и музыка – существуют во времени, поэтому для художника наиболее сложная задача состоит в пробуждении нашего интереса и его удержании, а затем ему надо сделать так, чтобы никто не заметил, как течет время».
Помните Мурашкину и убившего ее в конце Павла Васильевича в «Драме» Чехова? Ты воскресила меня, указала цель жизни! Ты обновила меня, как весенний дождь обновляет пробужденную землю! Но... поздно, поздно! Грудь мою точит неизлечимый недуг...(с) Мурашкина работала в пределах одной октавы: терция – квинта – терция – квинта… Неужели в такую жару, да еще при такой корпуленции, как у этой туши, возможно вдохновение? Чем драмы писать, ела бы лучше холодную окрошку да спала бы в погребе...(с)
А был еще текст самых честных правил, в котором Татьяна любила Евгения, любила, как мы помним, пылко и страстно. А он ее нет. И все это было бы банально и расхоже, если бы не вмешался гений автора, который развернул простецкий сюжет на девять октав, вплетая туда терции, квинты, кварты, септимы, септаккорды в параллельных тональностях, легко жонглируя восьмыми и шестнадцатыми и разбрасывая перед нами бессмертный баховский словесный контрапункт.
В пятом классе музыкальной школы моя преподавательница зачем-то решила заново сыграть со мной давно пройденный «Детский альбом» П.И. Чайковского и на мое возмущение ответила: «А ты сыграй так, чтобы все запомнили». А потом она дала мне послушать «Детский альбом» в исполнении Якова Флиера. Что там говорить, попробуй смоги… Хотя, казалось бы, «Зимнее утро», «Похороны куклы», «Нянина сказка», «Старинная французская песенка»…
А вы сможете?
