Ядерная катастрофа, происшедшая 29 сентября 1957 года на химкомбинате «Маяк», расположенном в закрытом городе Челябинск-40 (ныне Озёрск), по масштабу бедствий уступает лишь Чернобыльской аварии. При этом на ЧАЭС основную массу радионуклидов составлял короткоживущий йод-131 с периодом полураспада 8 дней, в то время как на Урале - долгоживущие стронций-90 (период полураспада 28 лет) и цезий-137 (период полураспада 30 лет), способные аккумулироваться в костях и костном мозге.
Территория, которая подверглась радиационному загрязнению, была названа "Восточно-Уральским радиоактивным следом". Общая протяжённость ВУРСа составляла примерно 300-350 км в длину, при ширине до 10 километров. Всего в зоне ВУРСа проживало около 270.000 человек. После аварии власти СССР начали переселение жителей заражённых радиацией земель Челябинской и (позднее) Свердловской областей.
Тем, кто идеализирует мощь советского государства и заботу его властей о населении, кто считает, что люди, попавшие под смертельное излучение, были эвакуированы быстро и чётко - посвящается этот материал.
Первые несколько дней после взрыва одной из ёмкостей, содержавшей в себе 250 кубометров жидких высокорадиоактивных отходов (в результате чего в атмосферу попали 20 млн. кюри радиоактивных веществ в виде аэрозолей, газов и твёрдых частиц) власть просто молчала.
Никакие данные о катастрофе не вышли за пределы Химкомбината №817 и высшего руководства. В итоге о крайне выросшем уровне радиации местные жители и начальники узнавали самостоятельно.
Например, на Юго-Конёвском руднике, как и на всех горно-добывающих предприятиях, специальные работники вели постоянный контроль за радиационной обстановкой, как в шахтах, так и на поверхности. Первый после аварии замер на руднике был сделан 30 сентября (в понедельник, первый рабочий день недели). Реакция сотрудников была вначале вполне предсказуемой: дозиметр чудовищно зашкаливает - значит, неисправен. Однако после измерений в разных точках территории рудника и сравнении показателей с коллегами из соседней геологоразведочной партии пришло осознание, что радиационный фон действительно предельно высокий!
Мощность дозы в Юго-Конёво составила 21 600 мкР/час (при норме до 30 мкР)
После этого руководство рудника долго и не очень успешно предпринимало попытки сообщить "наверх" - в своё рудоуправление, Челябинский совнархоз, обком КПСС и даже в КГБ. Эти доклады и убеждение в серьезности ситуации заняли несколько дней - сказывалась плохая телефонная и телеграфная связь, ужасные дороги, неясность обстановки. А главное, эти доклады постоянно отфутболивались чиновниками и партийными боссами, которые тоже не владели информацией по этому вопросу, не хотели верить в наступившую непонятно откуда беду, или просто не желали брать ответственность. Все эти дни население - колхозники местных хозяйств, персонал шахт,учителя, врачи и другие труженики - жили и работали в предельно заражённых условиях, но даже не знали об этом.
Только 2 октября 1957 года (на третий день после аварии!) из Москвы прибыла спецкомиссия во главе с министром Е.П.Славским.
Первичный разбор ситуации быстрым не получился: первое постановление о мерах по ликвидации аварии вышло лишь 11 октября. В итоге, после достаточно длительных полевых измерений, экспертных заключений, обсуждений были приняты решения по полному отселению в "чистые" места жителей следующих населённых пунктов (список впоследствии дополнялся):
Алабуга, Бердяниш, Боёвка (Боевское), Брюханово, Гусево, Игиш, Кунашак, Кажакуль, Кривошеино, Малое Трошково, Малое Шабурово, Мельниково, Метлино, Сатлыково, Скориново, Трошково, Юго-Конёво (включая посёлок Конёвского вольфрамового рудника), Фадино, Галикаево, Кирпичики, Русская Караболка, Клюкино (Евсюково), Тыгиш, Четыркино.
Эвакуация шла ни шатко ни валко, в пять этапов (каждый от нескольких месяцев до полугода) и заняла она в общей сложности 3 года.
Вот здесь и начинается самое интересное страшное
Безусловно, руководству страны предстояло решить неординарную задачу по переселению массы людей, предоставлению им жилья и работы и дезактивации заражённой территории. Проще говоря, требовалось не просто подогнать побольше автобусов и грузовиков, затолкать в них тысячи людей и выгрузить их где-нибудь в чистом поле. Однако, как вспоминают очевидцы этих событий (например, Г.К.Базуев в своей книге "Заложники" 1997 года), сплошь и рядом в действиях государственных лиц присутствовал целый набор отвратительных черт: бескрайняя секретность, ложь, некомпетентность, бюрократизм, неверные решения.
Крайне трагичной стала судьба Юго-Конёвского детского дома, в котором воспитывались сто беззащитных малышей, а также работал персонал. Спустя полгода после аварии детдом по-прежнему оставался на заражённой территории, однако чиновники наметили его перемещение в другое место - в совхоз №2, ещё ближе к месту взрыва - которое было даже более опасным, а по удобству размещения хуже чем конюшня. Лишь огромными и решительными усилиями директора дома Т.П.Фёдоровой удалось найти и утвердить иной вариант, уберечь малышей от перевода туда, откуда уже начали эвакуировать взрослых!
Скажите, какими словами можно назвать советских чиновников, которые так "позаботились" о сиротах?..
Остальные решения государственных деятелей были в целом столь же бездушны, халатны и часто граничили с преступлением.
Например, государственные меры по переселению, обеспечению жильем и новой работой, помогли примерно всего одной трети жителей ВУРСа. Другие 2/3 людей самостоятельно переехали, нашли себе заработок и жильё. Они не получали компенсации за потерянные дома, не получали выходные пособия. Свое оставленное хозяйство продавали за бесценок - кому нужны дома в заражённом месте? Но даже и той немногочисленной одной трети (пострадавших от деятельности государственного же предприятия) полученная помощь государства приходила несвоевременно, и не в достаточном объеме.
- Например, вопрос с жильём решался безобразно. Поскольку строительство домов в "чистых" деревнях шло в черепашьем темпе, лишь небольшое количество переселенцев смогли его получить. Кроме того, такие новостройки обязательно уплотняли - чиновники поселяли в них по 2 семьи. "Это временно" - говорили они. Для многих временная мера растянулась на десятки лет...
- Из-за нехватки домов высшее руководство страны от постановления к постановлению фантазировало на тему временного размещения переселяемых семей в неких "спецпалатках". Снова - по две семьи в одно "жилище". Что это должны были быть за спецпалатки, как в них можно выживать в суровую уральскую зиму, разъяснений не поступило. Как, впрочем, не поступили (если верить очевидцам) и сами палатки. Это предписание дать людям возможность как можно скорее покинуть опасную для жизни и здоровья территорию, получив хоть какую-то крышу над головой, так и осталась на бумаге. На множестве бумаг, подписанных самыми высокими и ответственными лицами.
- Про дезактивацию тех частных домов, где жители вынуждены были находиться порой до 6-12 месяцев после Взрыва, власть обычно вспоминала слишком поздно. Например, жителей Русской Караболки заставили заниматься дезактивированием уже весной 1958 года - прямо перед самым выселением. При этом подход был формальным: требование провести санитарно-гигиеническую обработку было, а объяснений, как это правильно делать, и выдачи специальных средств - не было. Организаторы этой запоздалой и, по существу, уже бесполезной (после многих месяцев жизни уральцев в "грязной" среде) акции наверняка понимали, что все эти меры бессмысленны, потому что помочь может только полное и срочное отселение.
Ну и, конечно, секретность. Неизбывная наша сверх-секретность и сокрытие любых вопросов, которые можно хотя за краешек притянуть к мифической "гостайне". Отсутствие истинной информации о проблеме, замена её ложными и необоснованными заверениями со стороны всех - властей страны, РСФСР, Челябинского совнархоза, партийных органов всех уровней - окончательно запутывали планы и понимание реальной обстановки. Как пишет Геннадий Базуев:
По вине чиновников всех рангов, которые боялись прямо и открыто сказать правду в глаза друг другу, страдали тогда, в муках коротают жизнь теперь тысячи людей.
Интересы обороны, ядерного комплекса, стратегических секретов стояли тогда (да и часто продолжают стоять поныне) несравненно выше жизни и здоровья рядовых людей - колхозников, шахтёров, учителей, взрослых и детей. Более 2.000 человек прожили до отселения в предельно заражённой зоне дольше двух лет, что следует считать государственным геноцидом...
Можно очень долго пересказывать всю боль последствий аварии на комбинате "Маяк". В ней много трагичных страниц.
Здесь и мародёрство на оставляемых территориях, принявшее массовый характер. И множественные акты насилия и вымогательства у жителей, чаще всего у стариков, получавших компенсации, которыми занимались приезжавшие в заражённую зону криминальные элементы и собственные местные уркаганы. И невероятная неорганизованность милиции, пожарной охраны, в первые полгода почти потерявших какой-либо контроль над зоной поражения и населёнными пунктами в ней.
Оставленный дом, огромный, пятистенный, добротный, колхозника Галимова неизвестные украли за ночь. Сам колхозник утром приехал чтобы самому его разобрать и увезти, но обнаружил только пустое место. При этом Галимов уже получил от государства компенсацию за потерянное имущество, однако решил вывезти свой дом, насквозь пропитанный радиацией, для дальнейшего использования. Непонятно, кто в этой ситуации больше проиграл...
Печальный факт, что многие местные жители в этой ситуации свою собственную жизнь и здоровье, а часто и простую личную выгоду, поставили выше общественного блага, не гнушались урвать, обмануть, украсть. Пьянство, убийства, грабежи, похищения целых домов (брошенных, с целью использования или перепродажи) - всё это видел ВУРС много раз...
Но главный вывод, который мы должны сделать, он такой:
Ядерный комплекс - настолько сложная и опасная штука, а органы государственного управления настолько громоздки и неэффективны, что, пожалуй, ликвидация последствий аварии в Челябинске-40 и не могла бы пойти быстрее и качественнее ни при каком раскладе.
При этом, давайте признаем и будем помнить, в СССР всё-таки существовала относительно высокая исполнительская дисциплина, поддержание общественного порядка, гражданское самосознание и порядочность, а также умение концентрировать необходимые огромные ресурсы для достижения сверхзадач. Но даже тогда, в 1957-1959 годах, мощное пост-сталинское государство с большим трудом сумело взять ситуацию в Челябинской и Свердловской областях под контроль.
Трудно представить, что будет происходить, если современная Россия, с её продажностью, индивидуализмом и неорганизованностью, столкнется с аналогичной бедой...
Алексей Королёв, исследователь
...................................................................
Друзья, подписывайтесь на наш канал РОДИНА СЛОНОВ! И держитесь там. Также приглашаем почитать много иного на нашей страничке КОСМОС ◐ ЗЕМЛЯ ◑ НЕПОЗНАННОЕ вКонтакте ₪
Если вам интересны темы техногенных катастроф в России - смотрите также видео Мёртвая земля Карабаша // Лунный ландшафт на Южном Урале