Когда Павел приехал в больницу, то застал в палате Зои сцену из самого дурного кинофильма, который только можно было себе представить. Женщину выворачивало наизнанку желчью и шатало от слабости. Он просидел рядом с ее кроватью несколько часов, не слушая никаких возражений и с каждой минутой понимал, что состояние пациентки только усугубляется. У Зои моментально ввалились глаза, на щеках залегли черные тени. Молоденькая медсестра, которую Павел нашел в коридоре, успокаивающе кивнула:
-Начали капать химию, это обычная реакция.
-Обычная?! - руки Барковского ходили ходуном, он стоял у сестринского поста и постоянно оглядывался на дверь палаты. Ему постоянно казалось, что именно сейчас, когда он здесь, Зое становится хуже.
-Поверьте, все протекает довольно легко, - проговорила девушка и уткнулась в экран компьютера.
Больница, в которую положили Зою, посоветовал Костя. Уютная, одноместная палата, прекрасное оборудование и главврач, который был его однокурсником. Пациентку здесь обещали не только вылечить, но и лелеять на протяжении всего курса процедур и манипуляций. Но сейчас, наблюдая безразличие медсестры, Павел уже начал думать, что с выбором больницы они дали маху. Поэтому мужчина только круто развернулся и влетел в палату, уже набирая номер Оболенцева.
Как выяснилось, панику он поднял не зря - приехавший через полчаса Константин уже после пары минут осмотра стал серьезным и деятельным. Вылетел в коридор, что-то отрывисто сказал медсестре, и, видя, что та не слишком спешит выполнять его приказ, рявкнул:
-Девушка, или Вы делаете то, что я говорю, или давайте сразу вызовем труповозку! - Павел не знал, что на самом деле подействовало, окрик Кости, его приказной тон или кто-то наверху решил им помочь, но дело сдвинулось с мертвой точки. Оболенцев куда-то звонил, довольно жестко разговаривал с каким-то Борисом Ивановичем и, в конце концов, пригрозил тому зверской расправой в минздраве, если сей же час рядом с Зоей Толинской не появится ее лечащий врач. Врач появился в палате как по мановению волшебной палочки, и Костя буквально выволок его за дверь, предварительно бросив:
-Извините нас, Зоенька, у нас небольшой симпозиум.
"Симпозиумом" в течение получаса наслаждалось все отделение, а некоторые больные даже вышли в коридор, чтобы полюбоваться открывающейся картиной - Оболенцев тряс несчастного врача за грудки и, изящно перемежая медицинские термины трехэтажным матом, доходчиво и охотно объяснял, что именно с ним сделает, если перепутанные капельницы в этой палате окажут хоть мало-мальски негативное влияние на жизнь и здоровье его пациентки:
-Они что, перепутали капельницу? - с интересом спросила Зоя, которая на глазах розовела - от каких-то введенных препаратов, очень крепкого чая и почти ощутимой тревоги, которая плескалась в глазах Барковского.
Тот в ответ только выругался и прикрыл глаза. Больше всего на свете Павел сейчас хотел быть на месте Оболенцева и вытрясти душу из идиота, который чуть не угробил Зою.
Но женщине снова удалось его удивить - послушав еще немного орущего Костю, она сначала усмехнулась, потом заулыбалась, а потом и вовсе начала хохотать. Барковский и снующие по палате медсестры замерли в удивлении - Толинская смеялась и по щекам текли слезы:
-Ой, не могу, твою мать... - задыхаясь выговорила та, - сдохнуть не от рака, а от лечения - это же очень смешно! Паш, согласись!
Глава крупнейшего отечественного дома моды, второй дед ее внучки, бывший муж жены ее бывшего муж, умница и прагматик Павел Барковский смотрел на этот приступ веселья несколько минут, не вполне осознавая свою радость от свойского обращения, потом расхохотался в ответ:
-Пир во время чумы! - и пошел вынимать эскулапа из цепких Костиных рук, втайне надеясь, что еще успеет врезать ему под дых.
Надеждам, к сожалению или счастью, сбыться не удалось - нерадивого медработника отбил главврач, мгновенно оценивший обстановку и отцепивший багрового Константина от задыхающегося мужчины.
-Марш ко мне в кабинет! - и уже Оболенцеву, - Убью, кастрирую, расчленю и лишу практики!
-Позови меня, я готов отсидеть за соучастие!
-И меня, - горячо подхватил Павел Олегович, - я вообще готов это все совершить своими руками!
-Кастрировать руками - это Средневековье, Паш, - нервно усмехнулся взмыленный приятель, - пойдем, я расскажу тебе как лучше всего это делать. И коньячку...коньячку нам в палату принесут. Да?
Главврачу оставалось только кивнуть - этим ребятам он теперь должен до собственной тризны.
Глава шестьдесят девятая
Глава семьдесят первая