Когда я еще учился в восьмилетке (как я ее называю пролетарской) у нас
был культпоход всех старших классов в Ленинградский театр имени
Ленинского комсомола (теперь это Балтийский дом). Как потом оказалось,
это было мероприятие не только нашей школы, но и еще нескольких, т. е. в
зале были одни школьники с редкими вкраплениями сопровождающих
взрослых - учителей и родителей активистов. Поэтому шум стоял
невообразимый, но когда погас свет и открылся занавес все притихли.
Пьеса была "Сирано де Бержерак" Ростана и, казалось бы авантюрный
любовный сюжет должен был увлечь старшеклассников, но длинные
монологи героев скоро наскучили и ребятня стала отвлекаться и
развлекаться в меру своей фантазии и испорченности. Наш класс сидел на
ярусе, причем не один и некоторые из сидящих в первом ряду стали
баловаться кидая фантики от конфет, свернутые в маленькие шарики, в
партер, целясь при этом в девчонок. Те повизгивали, в общем поднялся
шумок, мешавший ходу пьесы, и главный герой, которого играл з.а.
Латвийской ССР Павел Петрович Горин, подошел к краю рампы и
обратился к зрителям с прочувственной речью о тяжелом труде актеров,
который требует уважения, о великой пьесе Ростана, о героическом
персонаже,- короче потребовал тишины.
Зал притих, спектакль продолжился. Но в антракте, какая-то девчонка из
партера показала своей учительнице наиболее активного хулигана с
яруса. Дело в том, что вдоль последнего шла сетка, для защиты партера от
случайно уроненных предметов (дамских сумочек, биноклей и, даже,
гардеробных номерков). Так этот гад вылезал чуть не до пояса, что бы
лучше прицелиться свою жертву, ну его и углядели. Училка прихватила
негодяя и стала выпытывать, кто он и из какой школы. Он назвал мою
фамилию и школу соответственно. А тетка, на беду, оказалась из той
школы, где когда-то училась моя сестра и у них был конфликт, да такой
острый, что пришлось и маме вмешаться. От знакомой фамилии она вся
радостно засветилась и велела своей жертве убираться из театра, что
бы не портил детям праздник, но этим, как оказалось, не ограничилась.
После антракта все тот же Сирано со шпагой в одной руке и бумажкой в
другой опять вышел на авансцену и обратился к залу с прочувственной
речью. Теперь уже с фактами в руках он заклеймил позором нарушителей
общественного порядка и в этом контексте была названа моя фамилия.
Под конец было сказано, что единодушным решением труппы спектакль
не будет продолжен, пока этот отщепенец (я то есть) не покинет стены
храма искусств. Дальше была театральная пауза и в полной тишине та
самая училка пропищала: "Я его уже выгнала". Спектакль продолжился и
был благополучно завершен. Я, конечно, досмотрел его до конца, но
настроение было безнадежно испорчено.
Утром понятно с какими чувствами я шел в школу, рассчитывая, как
минимум, на вызов для разговора с директором. Но, как ни странно,
никакой реакции на это происшествие не было. А через некоторое время
все забылось.
Но вот, что странно. Подготавливая эту публикацию я узнал, что артист
П.П.Горин поступил в труппу театра им. Ленинского комсомола в 1962, а я
закончил восьмилетку в 1961. Как могла состоятся наша "историческая"
встреча не пойму.
Другие рассказы о детстве и отрочестве
Советская бытовая техника
Мой велосипед