Юбилейный Strelka Film Festival by Okko открылся премьерой картины Владимира Котта с особенно ироничным в этом контексте названием — «Конец фильма».
Кинокритик Денис Рузаев рассказывает, как режиссер в своем новом фильме дал прозвучать крику души любого интеллигента, посвятившего себя русскому кино.
18+
Посреди бескрайнего, тоскливого в своем осеннем увядании русского поля грустно дрожит хиленькая березка. Еще более одиноко, впрочем, смотрится в этом пейзаже складной стульчик с выведенной на нем надписью «режиссер».
«Так, березку убрать! И почему у всех нормальных людей на стульчиках фамилия указана, а у меня нет? Кто здесь режиссер, вообще?» Возмущенного дефицитом уважухи постановщика зовут Митя Белкин (Валентин Самохин) — и у него вот-вот сдадут нервы. Шутка ли — со студенческой короткометражкой Белкин когда-то победил в Сан-Себастьяне, а теперь, на пятом десятке жизни, снимает очередную залепуху про ментов. О Каннах, Венеции и Берлине остается только мечтать. «Оскар? Даже мечтать наивно», — мысленно заключает режиссер.
Хоть как-то скрашивающие унылый съемочный день белкинские фантазии прервет вторжение, и не кого-нибудь, а Марчелло Мастроянни (Егор Бероев). Призрак великого итальянского артиста заявится к Белкину, чтобы произнести сакраментальное «Говно ты, Митя!» И режиссер не выдержит – сбежит со съемок домой в Москву. К прогуливающей школу дочке, жене-директрисе и тяжким мыслям о своих таланте, судьбе, возрасте и предназначении. Призрак Мастроянни тоже не отстанет — как, впрочем, и последствия решения уйти с площадки. Впереди у Белкина – поездка в лес в компании бандитов, фантасмагорический разговор с мертвым отцом, ворох семейных проблем, обвинения в воровстве и педофилии. А еще бой со здравым смыслом не на жизнь, а на смерть – более того, на световых мечах и в декорациях «Звездных войн».
«Русское кино в жопе», — пятнадцать лет назад провозглашал Кирилл Серебренников в «Изображая жертву». Изменилось ли что-то за это время? Если верить Владимиру Котту, вполне респектабельному, не запятнавшему себя ни в «ментовских войнах», ни в патриотических агитках представителю отечественной киноиндустрии, — только если в худшую сторону. И его «Конец фильма» из мест пребывания русского кино осмеливается вести настоящий психорепортаж — искренний, горький, насыщенный инсайдерскими наблюдениями и анекдотами. Вот пузатые продюсеры, так и не сменившие с девяностых ни нарядов, ни манеры вести дела. Вот успешные коллеги по профессии, разменивающие свой талант на норковые шубы, лимузины и овации в Доме кино. Всего-то нужно снимать рекламу или госзаказ про счастливое советское детство и главные объекты национальной гордости — войну и хоккей. Вот одаренные актрисы, имитирующие интеллектуальность через показушный интереса к абсурдному совриску.
И так далее, и тому подобное. Владимир Котт в своем новом фильме преобразовывает рефлексию интеллигента, который пытается реализовывать себя в атмосфере жутких компромиссов и тотального пофигизма, в натуральный крик души. Вынесенный в название «Конец фильма» в этом контексте, конечно, представляется отповедью, если не похоронкой русскому кинематографу, который продолжает себя закапывать, не замечая, что докопался уже, кажется, до ядра земли. Впрочем, к счастью, «Конец фильма» профессиональной драмой не ограничивается – рука об руку с ней идет и кризис среднего возраста. Его Котт иллюстрирует серией не менее эффектных, выразительных сцен-виньеток: разговор по душам в морге, приступ ностальгии под стопку водки, нервный срыв на каждой остановке мчащей в русское никуда электрички.
Интереснее всего при этом, что сам «Конец фильма» — кино вовсе не кризисное. Напротив, Владимир Котт, самым цельным фильмом которого до этого был вышедший еще десять лет назад меланхоличный «Громозека», здесь, кажется, вновь находит внятную, четкую интонацию. В ее основе оказываются не жалобы на жизнь и окружающий мир, как можно было предположить, а все-таки ирония — как по поводу Канн с «Оскаром», так и на собственный счет. Неслучайно сам Котт тоже появляется в кадре — в роли белкинского однокурсника, который ударился в производство патриотических драм. Намек понятен – пока русское кино еще может шутить над самим собой, оно все-таки не безнадежно.
Смотрите в Okko коллекцию фильмов с прошедших фестивалей на «Стрелке»