Как иногда полезно перечитывать прочитанное в детстве...
Герцен. "Сорока - воровка".
Тоненькая детская книжка с прекрасными иллюстрациями была прочитана мною именно потому, что такие изящные, изысканные рисунки просто не могли сопровождать неинтересный текст! Однако повесть показалась тогда вполне средней - просто потому, что "слёзовыжимательные" рассказы казались надуманными.
Что там, в самом деле, происходит? Крепостной театр - искусственный мирок. Очень красивый, и населённый, как будто, хрупкими фарфоровыми куколками - настолько эти актёры нежны и нервны. Нет, конечно, впечатляет, когда "лорд" после спектакля снимает роскошный костюм, переоблачается в свою сермягу и отправляется... в "тёмную" - досиживать свой срок по приговору барина. Но завтра он снова будет играть заученную роль.
А вот актриса, имени которой мы так и не узнаем... рассказчик называет её Анетой потому, что она играет парижанку Анету в пьесе "из времён французской революции". Девушку обвинили в краже брошки - а виновницей оказалась обыкновенная сорока - любительница всего блестящего!
Актриса играет каждый раз по-новому, творит... гений?! Пройдя после спектакля за кулисы, рассказчик попытается расспросить её о жизни - и услышит настоящую исповедь: легче всего раскрыть душу перед тем, кого никогда больше не увидишь...
Прежний хозяин, добрый и простой, повсюду возил начинающую актрису с собой - Анета успела пожить в Италии и во Франции, выучить языки, увидеть игру великих актрис. Благодетель обещал ей вольную, но умер внезапно, так и не приведя в порядок бумаги, и вот - Анета досталась теперешнему своему хозяину, которого она, как актриса, не интересует. Только и исключительно, как наложница.
Имела дерзость отказать? С этой минуты её жизнь подчинена такому мелочному регламенту, её окружает столько соглядатаев и доносчиков, и роли ей дают самые незначительные, и совершенно несродные её таланту!
От всех огорчений и несправедливостей у Анеты развилась чахотка. И чтобы хоть чем-нибудь досадить мучителю, она нашла-таки способ обмануть надзирателей и от кого-то забеременеть. Надеется умереть от родов.
И умрёт. И милостивый господь приберёт и ребёнка.
Сентиментальность - ненатуральность, смерть не от насилия даже, но от одной только угрозы насилия - романтизм, понимаешь! Да здесь слово "романтизм" хочется употребить, как ругательство!
С этой мыслью я и забросила эту книжку на полку. Лет на сорок.
А теперь вот перечитала. И совершила "открытие" - оказывается, у повести есть и первая часть, совершенно мною забытая. И вот эти страницы написаны как будто сегодня!
Три классических русских интеллигента, мужчины, собравшись в кружок вокруг уютно горящей лампы, ведут неспешную беседу ... конечно же, о женщинах.
Что это за порода живых существ, почему нам так трудно их понять, дело ли тут в природных качествах или в воспитании, отличается ли славянка от своих сестёр - европеек, и если отличается, то лучше ли она, хуже ли или просто другая...
И самое невероятное - почему в образованных слоях русского общества женщины несравненно выше своих мужей?!
Приходят к выводу, что от мужчины общество требует определённых действий, определённого чина-звания, а это избавляет от необходимости мыслить - всё решено за него. В то время, как от женщины не требуется ничего, кроме внешнего соблюдения приличий, в своих чувствах и мыслях она свободна.
Но образования - то у неё, как правило, нет?
- А чтение?!
- И что же она читает? Бальзака да Дюма?
- Так уж устроен француз... он напишет дрянной роман с добродетельными пороками и злодейскими добродетелями, да по дороге коснётся таких вопросов, от которых у вас и дух займётся, от которых вам делается страшно, и чтобы прогнать страх, вы начинаете думать! Вопросов - то не разрешите вы, но самая возбуждённость мысли есть своего рода образование.
Книги - вот что даёт русской женщине больше, чем "настоящее", официальное "мужское" образование!
***
А если бы герценовская Анета НЕ умерла от родов? Вот её наиболее вероятная судьба.
Картина Касаткина Н.А. называется "Крепостная актриса":
Где её ребёнок - непонятно, но молоком приказано кормить барского щенка.