АВТОР ПРОИЗВЕДЕНИЯ - АЛЕКСАНДРА РУДЭН, 04.07.47.
Берег правый, берег левый и так каждый день перед глазами старого Степана Гай. и стоят на берегах реки его причалы. Фамилия у Гай была древней. От слова «гай», в переводе означало – небольшой лесок. Предки его были все садоводы и высаживали деревья над озерами и рекой. Не только они использовали землю, но и реку. Были среди них и охотники и рыболовы, но был один среди предков вольных людей - Мефодий, который придумал, как переправлять людей на другой берег реки, так как по объездной дороге на лошадях доехать до моста - нужно затратить пять часов езды, а пешему человеку нужно было идти до моста - целый день. Нужда гнала, и те тратили столько времени, сколько нужно было, чтобы что – то продать или что – то купить у зажиточных людей на базаре, на другом берегу реки. Все Гай никогда не были крепостными людьми. Степан произошел от колена семьи – Мефодия. Из века в век передавались сказания о предках, хвалили их и говорили потомкам, какие мастеровые были их родственники. На выдумку они были мастера. Предки Степана имели несколько небольших лодок и по два человека перевозили людей на тот берег. Деньги были не большими, но доход в семью был еще от пойманной рыбы в реке. Они привязывали к лодкам сетки – сачки и пока перевезут людей на противоположный берег, то плетенными сачками выгребут рыбу из реки. Около причала стоял человек, забирал рыбу и нес на базар. На другом берегу стояли родственники и тоже рыбу забирали, продавая ее на своем базаре. Работа, перевозить людей была до захода солнца, а по договоренности, она была и до вечера. Все знали, где живет семья Гай, люди могли приехать ночью, если срочно им нужно переехать на тот берег. Они оставляли карету, а на том берегу ждала другая карета с извозчиком. Гай были нужными людьми в округе. Река и лес были ничейными, так как никто не охранял их, но по бумагам, они принадлежали зажиточным людям и Гай, пойманные в реке самые крупные рыбы относили в их усадьбу добровольно и с уважением к ним. Последний из старейших, остался Степан Гай, ему было семьдесят лет, как он о себе говорил, что он , мол, человек в рассвете сил. Не кряхтел, не жаловался никому на свою слабость. Продолжал, забытое дело предков. Родился он после войны. По рассказам его матери, он знал о том, как много трудов досталось ей, чтобы лечить мужа Ивана, вернувшегося из войны контуженным. Чаще, тот лежал, смотрел в потолок и реже трудился на благо семьи. Марфа, оставшаяся без детей, проклятая война не дала возможности насладиться мужем, его забрали на фронт прямо со свадебного стола, молодого и красивого жениха, страдала от того, что не зачала перед войной. Она помнила о том, как мать Ивана валялась в ногах у командира.
- Дайте хоть час молодым, побаловаться, как муж и жен. Девкой остается моя невестка. Война войной, а не заводить потомство, никто такого приказа не давал. Час всего, пусть налюбуются друг другом.
- Не проси мать, поезд ждать не будет. Налюбуются они после войны, когда он вернется с победой, - ответил командир.
Мать Ивана схватила сына за руку и за руку Марфу, потащила их на сеновал.
- Стоять, ты, что не слышишь, уже сигналит машина.
- Прошу тебя, - кричала мать Ивана-. – Пусть хоть сделает ее бабой. Пожалей меня.
- А чего тебя жалеть, старая?- спросил командир.
- Всю войну мне придется отвечать за ее честь. Если провиниться, то с меня спросит сын. Если будет им пробованная, провиниться, так пусть сама отвечает перед ним за себя. Понимаешь?
Командир засмеялся.
- Ладно. Беги Иван и молоти свою бабу.
Командир подошел к машине и сказал шоферу о том, что ему говорила женщина. Старый водитель засмеялся, сказал.
- Мудрая женщина. Подождем десять минут. Успеем к поезду вовремя.
Из хлева выскочил Иван, белобрысый, растрепанный, рубашка на груди была расстегнута. Он бежал к машине. За ним выскочила жена, крича.
- Ваня, ты сапоги забыл надеть.
- Неси сюда.
Марфа в одной полотняной сорочке, подбежала к машине. Ваня обувался и наказывал жене:
- Самое ценное в нашей семье – это лодки. Береги их, сама прикрой их собой, а лодки сбереги и маманю мою не обижай.
- Как это? Не налюбовались мы с тобой всласть. Так быстро все произошло.
- Гляди не гуляй ни с кем. Вернусь… Насладимся еще, спешить надо. Беги к мамане. Только ее слушай, своих родственников не слушай, ты уже для них отломленная краюха хлеба. Моя ты.
- Иван, заскакивай в кузов, - кричали новобранцы.
Народ, стоял и смотрел на рубашку Марфы.
- Глянь, какое пятно. Девкой оказалась, а брехали люди, что они с Ванькой шашни уже давно крутят в шалаше, в горах.
- Бесстыдницы, машина уже отъехала, а вы о моей невестке судачите. Помашите своим мужьям рукой, Ваня, Ванечка, - закричала мать Ивана и побежала за машиной. Она поравнялась с остолбеневшей невесткой.
- Плачь, чтобы все видели, как ты жалеешь своего мужа.
Марфа заголосила и с матерью Ивана уже бежала за машиной. Опомнилась и толпа. Они выли и выкрикивая имена своих сынов и мужей., бежали по пыльной дороге, вслед уезжающего грузовика.
- Прибавь газу,- сказал командир водителю.
- Это мы можем.
Из кузова неслись слова:
- Марфа, ты моя. Приеду, проверю. Ты моя!
Марфа остановилась и заплакала от сердца, не по приказу, то плакала и страдала ее душа от разлуки с мужем.
В начале сорок пятого года Иван вернулся домой контуженый и раненный в легкое. Маленький осколок застрял, где то – в груди, и он не желал делать операцию.
Домой Иван вернулся весь в орденах, дошедший до окраины Берлина, на вид был тихим человеком и долго смотрел на Марфу.
- Ты какая – то не такая, как я тебя оставил.
- Не гуляла она, как некоторые солдатки. Верна она тебе была, вот тебе крест. Все годы под моим присмотром она была, - сказала мать сыну.
- И - то хорошо, что я живой вернулся домой. Слабый я. Порой у меня припадки, после контузии. Не противоречьте мне.
- Ничего, сынок, выходим мы тебя , главное для нас - ты вернулся живой, а от Петеньки ни слуху не духу не слышно. Может…
- Ничего не может, пока я добирался к вам, наши войска уже в Берлине. Значит уже конец войны. А, Петька не любит писать. Будем ждать. Угораздило меня попасть под бомбежку, иногда, я плохо слышу.
В начале июня стали возвращаться в деревню мужики, раненные и целые, но загрубевшие на дорогах войны. То там, то тут спьяна мужики гоняли своих жен, по чьей – то ухмылке, по наговору вдов, которые не дождались своих мужиков. Мужики были в деревне на вес золота, и каждая вдовушка просила зайти и починить забор или крыльцо. Половину деревни, молодые женщины ходили в интересном положении. В том числе и была беременной Марфа. К ее удивлению вдова соседка, у которой Иван чинил ворота, пока Марфа была на ферме, тоже, понесла ребенка.
- Настя, а Настя, Похоронку на мужа получила в сорок втором году, а уже на сносях. Как это? - спрашивала соседку Марфа.
- Чего, пусть рождается ребенок, коль Бог мне послал его. Тебе повезло, хоть и немощный Иван, но свое предназначение на земле сделал. Скоро рожать тебе, Марфа?
- Думаю, что в марте рожу, а тебе когда?
- В феврале.
- Кто отец ребенка?
- Кого Бог мне послал, тот и отец.
К концу зимы, когда изредка вьюгой мела пурга, первый раз после войны у Ивана случился припадок.
Он уставился на жену и прорычал.
– Знаю, что ешкалась с председателем.
- Он же однорукий, побойся Бога Ваня, я верно тебя ждала.
- И что однорукий, другая рука…., - не договорив, Иван упал на пол и стал биться в конвульсиях, а потом, затих.
Напуганная Марфа постучалась к соседке, пока мать, пыталась привести в чувства сына.
- Настя, беги за подводой к председателю, Ивана в больницу будем вести.
- Куда мне… Живот уже сполз на колени, вот - вот я рожу. Пригляди Марфа за моим сыном, пока я буду рожать. Митька бегом к председателю и скажи ему, что Ваня помирает, а я рожаю.
- Сейчас, маманя.
- Так ты от нашего председателя зачала? – спросила Марфа.
- Прости, меня Марфа, худо мне, не до разговоров сейчас…
Охая, Настя хваталась за живот. Марфа побежала в свой дом.
Голосила мать над сыном, упрашивая Ивана открыть глаза, заголосила и Марфа.
Затарахтела подвода колесами по каменной дороге. Остановилась. Председатель приехал с женой, Марией, она была фельдшер. Мария наклонилась над Иваном.
- Не тормошите его, Вера Ивановна, умер Иван.
- От контузии не умирают.
- Не от контузии он умер, осколок тронулся и передвинулся к сердцу, повредил аорту , видишь в уголках рта алая кровь.
В соседнем доме кричала от потуг Настя. Повитуха еще не пришла к ней, фельдшер Мария побежала в их дом, по зову шестилетнего Митьки.
Ребенок у Насти лез, на свет Божий, ногами. Председатель колхоза , оставив мертвого Ивана с родными, зашел в соседний дом.
- Господи, хоть бы эта не умерла. Что там у нее?
- Ребенок не правильно лежит.
- Так переверни его правильно, - пробасил Николай Петрович.
- Сейчас уже поздно. Ребенок настроился выходить ногами.
- Ну, так в подводу ее нужно положить и в район отвести, - сказал председатель жене.
- До ближнего моста три часа ехать, - ответила Мария.
- Были бы лодки, можно было в райцентр отвести ее через реку.
- Зачем, посадил старого Гай перед войной в тюрьму? - спросила жена мужа.
- Частным извозом людей занимался, не положено было, брал харчами, и деньгами.
- И за это - пять лет.
- Мало дали ему. Подрывал экономику колхоза.
- Коля, брось. Он с дедом на лодках сначала перевозил несколько деревень, а потом, паром на плоту был у него и поэтому не спешили ремонтировать за двадцать километров мост.
- Обещали выстроить мост, за десять километров от нас. К соседней деревни будет ближе к нему, спустился три километра и уже на мосту, но, когда это будет? Ну, тащи ты, наконец – то ребенка, а не болтай со мной.
- Не могу. Поезжай за повитухой, сама я не справлюсь, я же не акушер. Коля, а не твой там ребенок. Жалел многих вдов, я об этом знаю.
- Я инвалид.
- Инвалид, иди уже, а то чего доброго и Настя помрет.
Настя стонала, она слышала разговор между мужем и женой.
- Не угробь меня, это не его ребенок, - сказала она сквозь слезы.
- Не важно. Ты не первородка, попробуй подуться еще раз, может он сам выскочит.
- А, - кричала Настя. – А - а- а – а.
- Кричи и сильнее дуйся.
Под столом кто – то запищал.
Мария откинула скатерку, под ним сидел Митя, и, зажав рот рукой, плача подвывал маме.
- Не плачь, сынок, как- то мама тебе сестричку родит. Иди к соседям, не надо тебе всего этого видеть.
- У соседей плачет тетя Марфа.
- Да, там тоже не сладко им сейчас. Тогда сиди под столом и тихо плач.
- Хорошо, я рот рукой закрываю.
По дороге, затарахтела повозка.
В дом вбежала повитуха.
- Ну, что с ней?
- Ребенок неправильно лезет на свет Божий.
- Ну – ка, подвинься.
Повитуха осмотрела Настю, положила руку на живот.
- Потуги прекратились.
- Вот бы стимулировать ее чем – то, так нечем.
- Водочки нужно дать, чтобы она взбодрилась, - сказала повитуха.
- Ты, что, мышцы совсем расслабятся. Это зуб рвать, тогда можно и выпить, а тут потуги нужны.
- Не довезем мы ее в район, далеко.
- Тут, одно из двух или мать спасать или дитя.
- Не смейте дитя убивать, - слабым голосом сказала Настя. – Пусть живет. - Позовите соседку Марфу, сказать я ей чего – то хочу. Иван умер?
- Да. Николай сходи за Марфой.
Марфа нескоро пришла, увидев, как слабо рожает Настя, вернулась обратно к двери.
- Постой, - сказала повитуха, она все время тебя зовет. Подойди к ней, может, что – то важное тебе она хочет сказать.
- Почему она такая слабая?
- Двойня у нее, - сказала повитуха.
- Один крупный ребенок. Не придумывай Семеновна лишнего. Думаем ей разрезать… Ладно это не твоего ума… Настя,, пришла Марфа.
- Выйдите все, - тихо сказала Настя
Фельдшер и повитуха вышли в сени.
- Какие секреты, чтобы мы не знали. – сказала Мария.
- От мужа Марфы она понесла. От Ивана. Ой, будут еще скандалы, - сказала повитуха.
- Иван умер.
- Достал все – таки его осколок.
- Да.
Дверь открылась и в сени вышла Марфа с каменным лицом, держа руки на груди.
- Идите к ней, спасайте ее.
Марфа вернулась в дом.
- Что там, у Насти, - спросила Вера Ивановна.
- От Вани она понесла ребенка.
- И что теперь будет?
- Ничего. Идите к ней.
- Не пойду я к этой паскуднице, - сказала Вера Ивановна.
- Там ваш внук или внучка на свет Божий проситься. Помогите женщинам роды принять, - сказала Марфа и отвернулась от свекрови.
Стояла так до тех пор, пока не закрылась дверь за Верой Ивановной. Она не подошла к кровати, где лежал мертвый Иван, больше не плакала, а легла на кровать свекрови, повернувшись к стенке. Она отгородилась от всего мира. Зашевелился тихо ребенок у нее в утробе.
- Все будет хорошо, сынок. Ты часть меня, мы единственные в этом мире, которые имеют одну плоть, а остальные – чужие, которые обидели сильно меня.
Утром вернулась свекровь.
- Чего не спросишь, как Настя?
Марфа молчала.
- Настя двойню родила. Повезли ее полуживую в район. Митька и дети остались одни, чай не чужие они, дети на Ивана похожи. Нужно забрать их к нам в дом. Пока они спят, я пришла. Как будем жить, Марфа?
- Сынок, в животе бушует, - сказала Марфа.
- Рано тебе еще рожать. Может быть, красавицу носишь?
- Нет, сына.
- Сына, так сына. У Насти родились две дочери.
- Дочери? Будут всегда напоминать мне Настю.
- Она еще не умерла, подлечиться, и приедет, а пока соседке нужно помочь.
- Позор какой, я не могла долгое время забеременеть, а она…. Он к ней ходил сразу, когда приехал… Не хочу никого видеть.
- Я внучек не оставлю. Не оставлю, так и знай. Сама этого не ожидала…. И не подозревала…. Я же почти все время была дома.
- Ему, кабелю, хватило вашего «почти».
- Ваня, еще не похоронен, а ты его уже ругаешь.
Свекровь жила в доме Насти. Денег особенно не было, люди из деревни помогали ей, чем могли, приехала из другой деревни бабушка погибшего Антона, мужа Насти. и стало немного легче жить Вере Ивановне. Настя не вернулась в деревню, умерла от потери крови в больнице и после ее похорон, Митя, сын Насти как – то сразу повзрослел. Он из дома не ходил к одногодкам сорванцам, а помогал во всем старой бабушке. Стирать пеленки, была робота за ним, и никогда он не отказывался от работы по дому. Ближе к марту месяца, Марфа занемогла, и, попросив соседей, чтобы те помогли старой бабушке с детьми Насти, Вера Ивановна на автобусе отвезла Марфу в районную больницу.
- Да, скоро будет рожать. Конечно, положу я ее на сохранения. Езжайте Вера Ивановна домой. Если Марфа родит, то я позвоню председателю колхоза. Как ваши внучки, от второй невестки?
- Не невестка она мне, а внуки мои и так в жизни бывает, - ответила Вера Ивановна, смахивая слезы рукой.
Марфа в положенный срок родила сына богатыря и, не советуясь ни с кем, она назвала его Степаном, в честь своего брата который погиб на фронте. Жили они уже одной семьей. Не вернулся после войны младший сын Веры Ивановны, Петр, пропал без вестей. Как не было трудно в то время, они выжили, трое малышей, две женщины и малый мальчик. Марфа полюбила близнецов девочек и считала их своими. Девочки подрастали, как и Степану им было уже по шесть лет, они были оставлены на попечения старшего брата и немощной старой бабушки, Мите, в ту пору было уже двенадцать лет. Бабушка и мама Марфа трудились на ферме в колхозе. В выходной день, кто – то постучал в дверь. Марфа подумала, что соседка и, не причесавшись, открыла дверь.
- О, кто же поселился в моем доме, - спросил бородатый мужчина.
- А, вам кого нужно? Кто вы?
- Марфа, это Антон, муж Насти.
- Внучок, мой дорогой, где ты пропадал? Война уже давно окончилась.
- Потом расскажу… А ты, козявка Марфутка? Уходил я на войну, так ты была стебельком, а сейчас, вон какая вымахала. Это все твои дети?
- Да.
- А где Настя, жена моя разлюбезная.
- Настя умерла.
- Митя?
- Вере Ивановне помогает на ферме.
- Вы из – за Мити переехали в мой дом? – спросил Антон.
- Он больше нашего. Мы уедим.
- Где ты столько лет был? Похоронка на тебя была, - сказала старая бабушка..
- В плену у немцев был около три года, а потом лагеря, так как … Не важно. Шесть лет на лесоповале… Меченный я, бабушка.
- Какой ни есть, а свой, родной. Хорошо, что вернулся домой.
- Почему не писал?- спросила Марфа.
- Запутанная история со мной. Не мог писать. Пойду, пройдусь по деревне, может встречу кого – то. Нужно отметить мое возвращение, а тут - бабский коллектив.
- Иди, внучок, погуляй… Бедный ты мой.
Антон, бросив котомку под лавку, вышел.
- Бабушка, что теперь будет, если ему расскажут, как умерла Настя. Галя и Лена ему чужие дети.
- Он не дурак, повидал многое, поймет. Нам ничего не грозит от него, а Насте, тем более.
Месяц Антон гулял свой приезд, а потом отсыпался на сеновале. Старая бабушка корила его.
- Стыд – то какой, скоро уборочная пора, а ты не заявился в кантору. Ты же тракторист, танкист…
- Был и весь вышел.
- Приходил участковый, сказал, что вашего Антона посадит за пьянство. Позор, какой детям.
- Ты мне брось, старая. Только Митя мой, а остальные дети не мои. Заберу Митю и уеду на стройку.
- Выспись сначала…
- Какой позор мне Настя принесла, стыдно в глаза людям смотреть.
- У нас в деревне многие бабы от ветра понесли дитя и что? Мужиков их на войне убило, а на тебя похоронка пришла. Три года Настя во вдовах ходила, а тут Иван, молодой, правда он был контуженный. Ну, случилось такое. И чего теперь делать? Никто не попрекает этих женщин, а кто только заикнется, так они дулю припасенную в кармане держат и вмиг люди перестают их осуждать.
- Да, ну тебя, старая. Плохо мне.
- Плохо тебе без бабы. Любая вдова готова за тебя пойти. Выбирай. Не теряй себя, Антон. Ты же мужик или нет?
- Кому я нужен такой измученный…
- А ты приглядись к Марфе.
- Десять лет разница.
- И побольше было и люди жили - душа в душу.
- Что я ей скажу.
- Скажи так, ты одна и я один. А то Вера Ивановна белит уже в своем доме потолки, хотят они с детьми перейти туда жить, чтобы ты на сеновале не ночевал. Сначала поговори с Верой Ивановной, так мол, так, хочу семью создать с Марфой.
- Подумаю.
- Перестань пить и иди в кантору, устраивайся работать и не теряй себя в водке и в кроватях чужих женщин.
- Подумаю.
Антон пришел к соседке в дом.
- Что Вера Ивановна? Дашь благословение Марфе, чтобы та замуж за меня пошла.
- А чего не дать? Ты справный мужик был до войны, а теперь наши дети всех повязали и что тебе скитаться? Говорил с Марфой?
- Нет.
- Я сама поговорю с ней. Она придет вечером ко мне печь белить.
Марфа возмутилась, когда Вера Ивановна заговорила о втором замужестве.
- Ты, девка, не балуй, Антона враз бабы подхватят и ты снова будешь без мужика.
- Не люб он мне.
- Отлюбила свое с Иваном, а теперь для детей и для семьи выбирай. Не люб, - передразнила ее свекровь. – А кто кому люб, если работаешь на ферме по десять часов в сутки. Что будет с Леной и Галей, а они мои внучки. Сходись с Антоном, все вас поймут.
- Не люб.
- Ну, помру я, и старая бабушка помрет и что будет с тобой и детьми без мужского приказа. Мой наказ такой, сходись с Антоном. Понимаю, что кроме Вани мужиков не знала и думаешь, что Антон чужой, а ты же любишь Митю, как своего сына, так он его отец, полюбишь и его.
- Кому скажешь, не поверят, что свекровь мне выбирает второго мужа.
- Заметь, умная свекровь. Что мне ответить Антону?
- Пусть сам заговорит о замужестве со мной….
Антон получил трактор в колхозе и осенью они сыграли в узком кругу свадьбу.
Жизнь шла своим чередом, дети подрастали, работы уже стало меньше в часах и каждый вечер они ужинали в большой, дружной семье. Старая бабушка не могла нарадоваться, глядя на внука, который и лицом посветлел и поправился в теле. Антон стал привыкать к сыну Марфы и к двум дочерям Ивана. С годами он уже забыл о нанесенной обиде его первой женой, все дети стали родными и дорогими людьми. Тихо ушла из жизни старая бабушка. Вслед за ней умерла и Вера Ивановна. Митя, окончив школу на оценки «хорошо», уехал пробивать свою дорогу в столице. Прошло время, подросли и одногодки. Девчонки в восемнадцать лет вышли, почти одновременно замуж в районном центре, и уехал к брату Мити Степан. Марфа и Антон остались одни.
- Говорила я тебе, что нужно еще одного ребенка родить.
- Да, ошибочка вышла. Думал не сдюжаем. Помнил то, как ты мне сказала о том, что выходишь замуж не по любви, а по обстоятельствам.
- С Иваном жила и не знала ничего. Любила я тебя, боялась, что бросишь меня, вот и капризничала.
- Ну, мать, теперь нужно ждать внуков от наших дочерей.
Годы летели быстро, стали уже Антон и Марфа дедушкой и бабушкой. Митя редко писал из Москвы, стал он писателем, когда выходила его новая книга о жизни простых людей, то все гордились. Степа, тот еще реже писал им, где – то ездил по большим стройкам и только высылал открытки старикам, мол, строю завод в таком – то городе. Они знали, что тот был дважды женат и оба неудачно. Третья жена его была беременной и обещала приехать к ним. Хотелось ей посмотреть на Алтайские горы. Жена Дмитрия была москвичкой и вовсе не желала ехать на периферию. Собрала смерть Антона всех детей под одной крышей. Антон долго болел и все – таки его болезнь победила, от которой еще не придумал никто лекарства.
- Тебе уже пятьдесят лет Митя, а ни разу не привез внуков.
- Не интересуются они родными, в кого они удались такими, наверное, в меня. Прости мама, что не приезжал, когда болел отец. Все думал, допишу трилогию и приеду с внуками к вам.
- Тем же Митя, ответят тебе твои твои дети.
- Знаю, мама. А Степка, таким стал строителем, что всю Россию обмотал дорогами.
- Он больше похож на старовера, такой бородатый, жуть, - сказала Галя. – Только мы и проведывали папу и маму и дети наши любят бывать у стариков.
- Прости нас, непутевых сыновей, мама, - сказал Степан. – Выйду на пенсию, оставлю все жене и вернусь сюда старость доживать.
- Я бы тоже хотел здесь пожить, - сказал Митя.
- А чего тебе здесь не жить. Два дома рядом, стоят. Выбирай любой. Приезжай и пиши свои романы здесь. Тут легко дышится, - сказала Лена, обнимая брата.
Да, - сказала старя Марфа.
- А перестроить можно?
- Какой хочешь, такой и перестраивай, если у тебя деньги есть, - сказала Галя.
- Все отдаю жене и детям, себе оставлю. тридцать процентов, хватит денег, на постройку нового дома, - ответил сестре Дмитрий.
- Здорово, а то наши семьи не очень богаты. Копим деньги на новые машины, - сказала Галя.
- Только на похоронах отца и познакомились с вашими мужьями.
- Олигархи они.
- Чем занимаются?
- Пять точек на рынке. Общие точки, все доходы делим пополам, Галя за ними строго следит. Она же бухгалтер. Я тоже, помогаю им, зря окончила техникум. Не пригодился он. Мотаюсь по договорам, привожу одежду из заграницы.
- Ну, какие же вы молодцы.
- Мама гордиться всеми детьми.
Степану уже исполнилось шестьдесят лет, и он ушел на пенсию. Месяц спустя, после оформления пенсии, с ним заговорила молодая жена .
- Прости, я полюбила другого человека, - сказала она.
- Вот, так просто?
- У тебя еще две жены было, с кем – то из них встретишь свою старость.
- Где будешь жить с сыном?
- Пока, сниму квартиру.
- Оставайся в этой, ради нашего сына, отдаю ее.
- Я не одна буду жить.
- Перепишу на сына квартиру.
- А ты куда?
- К матери поеду, старая она. Живет одна.
- Прости.
- Чего прощать? Ты же на двадцать пять лет моложе меня. Этого следовало ожидать. А те жены, не примут меня, они давно уже замужем.
- Можно, Егор к тебе на Алтай будет приезжать, когда подрастет.
- Все ему можно.
Они расстались, и Степан уехал к старой матери.
- К сестрам бы поехал в гости, - сказала старая Марфа
- Еще успею.
- У тебя же машина была.
- Сыну старшему переписал, а среднему сыну переписал большую дачу, а малому я отдал квартиру.
- Гол, как сокол?
- А пенсия? Спасибо государству позаботилось обо мне. Проживем мама. Димка будет помогать.
- Чего же вы такие у меня несчастливые мальчики. Ты третий раз был женат, а Митя раз женился, что –то не идет ему книга в голову, жена замучила его, чертова балерина. Жалуется, что пожертвовала своим искусством ради семьи. Теперь, он не приносит доходов в дом и пенсия у нее маленькая, да и у него не большая.
- Ему шестьдесят шесть лет, пусть к нам он приезжает, вон, как подремонтировал дом, может быть, и балерина за ним приедет – не молодая она.
- Может быть, и твоя последняя жена приедет, Степа?
- Моя не приедет, ей еще сорока лет нет, все молодиться Не спрашивай мама ничего у меня о ней. Про свои ошибки, не хочется ни с кем говорить.
- Чем займешься, сынок?
- Деньги еще остались у меня, думаю приобрести лодку и как мой дед, старый Гай переправу сделать на тот берег.
- Сам приезжал через новый мост. Далекие старые мосты развалили. Всего шесть километров и уже в районном центре.
- Шесть до моста и шесть до районного центра, уже двенадцать километров. Деревня разрослась, кто – то будет опаздывать, а я своим плотом за пятнадцать минут их перевезу на тот берег.
- Запретят тебе перегораживать канатом реку.
- Зачем канат. Я веслами буду грести, и плот за собой тащить с лавками. И каждый день рыбу тебе буду приносить, а ты найдешь продавщицу, и она будет ее продавать на базаре. Хватит мне денег и на моторную лодку.
- И - то польза будет, Митя весной обещал приехать. Хочет развеяться, покинула его какая – то Муза. Наверное любовницу завел.
- Здорово. Спасибо, мама, что поддержала меня. Завтра куплю лодку с мотором и сделаю ей гараж на берегу, потом, займусь плотом. Доски хорошие нужно привести и зятья с племянниками мне помогут причал сделать, на том берегу. Живем мама. Стану я паромщиком, как мой дед и прадед.
В начале лета, приехал Митя с двумя взрослыми сыновьями, Иваном и Антоном.
- Может быть, останетесь, мальчики, здесь жить? Корни ваши здесь. Гай вы. Ваш дед так и не переписал Вашего отца на свою фамилию. Некогда ему было, работал с утра до вечера.
- Нам нравиться наша фамилия. Гай!!! Мы уже москвичи, бабушка. Семьи у нас там. Приехали на несколько дней, чтобы с тобой познакомиться, а папа останется здесь. Будет писать новую книгу, - сказал Иван.
- Между домами выстрою свой дом, и все дома соединю, - сказал Митя. - И Степа мне в этом поможет.
Старая Марфа стала похожа на свою свекровь, такая же молчаливая, но если ее обидит кто -то из соседей, то она героически даст отпор.
- Старею уже, не могу глотнуть обиду, - бурчала Марфа.
И снова семью Гай знала вся округа.
Братья оформили частное предприятие по перевозке людей по реке. Однажды в ожидании переправы. молодая семью ругала своих детей за непослушания.
Старый Степан отозвал родителей в сторону, сказал.
– Ничего не добьетесь оскорблением детей, они ожесточаться. Зачем ударил сына?
- Так едем на свадьбу к сестре, а он уже новые туфли замочил, вот и дал я за это подзатыльник ему.
- Ну, замочил. Тебе надо спросить его, как ему в мокрых туфлях. Если хорошо, то это его выбор, если плохо, то на следующий раз он не полезет в воду, так как будет его тело помнить, что в мокрых туфлях неуютно ноге, париться она.
- Вас дедушка, не били в детстве?
- Нас не били. Сами понимали, где помочь маме, а где побаловаться, чтобы не запачкаться, так как сами свое белье стирали с раннего детства. Не били нас родители и все выросли порядочными людьми. Даже среди нас есть писатель.
- Ну, не знаю, нас родители били и не облезли мы.
- То – то не облезли, даже приятно выглядите, оболочка, а что у вас внутри, сейчас показали.
- И что мне делать?
- Ломать себя. Запретить руку подымать на детей. Договариваться нужно с ребенком.
С тех пор пошел по деревне слух, что старый Гай, лодочник, паромщик, может дать бесплатно дельный совет.
-Дядя Степа, как мне быть, невеста глазки строит моему другу?
- Зажми в кулак свое сердце, найди другую невесту. Эту не исправишь, порода у нее сучья. В итоге будет плохой женой и матерью будет плохой, все будет соревноваться с дочерьми, кто прекрасней, она или ваши дочери.
- Деда Степа, что делать, муж мой гуляет на стороне.
- Тут с двух одно. Нагуляется и вернется.
- А если он долго будет гулять.
- Долго будешь молчать и ждать.
- А, если не поможет?
- Тогда, вставь ему спицу.
- Куда?
- Образно. Езжай в отпуск сама и там заведи курортный роман.
- Поможет?
- Еще как. С двух одно, или будешь молчать или разведешься.
- А как же дочь?
- Она с рождения живет своей жизнью, не твоей, а в своей беспомощностью ты ей обязана помочь подняться на ноги, а дальше она будет выбирать свой путь. Не твой путь, а свой, так как своя рубашка всегда ближе к телу.
- Так, что мне делать?
- Для начала: иди и пописай в туалете, чтобы моча в голову не залезла, а потом сделаешь правильный выбор, а мне пора перевозить людей.
И так каждый день, Степан уже привык советовать всем делать выбор для себя, а не в угоду другим.
Левый берег, правый берег два причала и живая вода вокруг Степана.
Старик Митя пошел дальше в бизнесе, он свой катер превратил в прогулочный и вся молодежь района и деревень свадебный десяти километровый маршрут делала на белом катере деда Мити. Работа была в входные дни, а остальное время Митя писал свои романы. Окончил его и отвез в Москву в редакцию. Однажды он вернулся со своей женой, которая согласилась свою глубокую старость встретить в Алтайской деревне.
Бабушке Марфе было уже девяносто семь лет и ее правнуки, дети сестер Степана и Мити возили на причал в коляске. Ставили коляску под зонт, а сами загорали на песке. Степа перевез людей в районный центр, вернулся назад. Мама прозрачными глазами от старости смотрела на сына.
- Мама, чего тебе дома не сидится под яблоней? Лина, жена Мити хорошо ухаживает за тобой.
- Сегодня воскресенье. Сегодня свадьба сына директора школы, а ведь я еще знала его, как он ребенком был. Его прабабке, после войны, ветром надуло сына, отца его. И какой хороший парень получился, и внуки у него хорошие. Хочу увидеть, как по реке будут уезжать молодые. Красиво ведь. Племянницы с самого утра украсили катер Мити. И Митя будет в белом кителе. А, Степа? Тебе , тоже белый китель пошел бы.
- Нет. Я свой выбор сделал.
- Правильный сделал выбор. Казалось, что Митя должен давать советы, а не ты, путешественник. Он же писатель. Так нет, люди тянуться к тебе за советом. Прости, старая я стала, все время гундю себе под нос.
- Я мама, в пути много повидал, так что могу всем советы давать. А, Митя живет в своих фантазиях. Смотри из - за колена реки выплыл белый катер, да не один. Это сопровождающие жениха и невесты.
- Как много разноцветных шариков.
Бабушка Марфа подумала; « Какой я правильный выбор сделала, когда вышла замуж за Антона. Какие хороших детей я приобрела с ним. Теперь, нет такой многочисленной семьи в деревни, когда вся родня собираться за длинным столом и всегда, во главе стола сижу я – Марфа Гай. Кто меня заменит, когда я умру. Одна из дочерей, думаю, что Галя, она с твердым характером женщина. Все Гай нужные люди оказались».
Громко звучала музыка над рекой, невеста в белом платье, жених в черном костюме. Они машут рукой, стоявшим на берегу людям и уплывают вдаль.
- И мне пора, народ уже собрался на пароме. Я скоро вернусь, мама, жди
Катер отплыл от берега , увозя за собой паром с лавками, сидящих на них людей. Шарики взметнулись вверх на катере жениха и невесты. Все на пароме закричали «Ура!». Был праздник в душе и у них. Жизнь на Земле продолжалась во времени... берег правый, берег левый...