Римма!
Когда ты уехала, я стала плохо засыпать, подолгу ворочалась в постели, взбивала подушку, вздыхала, зажмуривала глаза. Мне не хватало наших с тобой разговоров перед сном, твоего смеха, шепота.
Мама сказала, что когда у людей бессонница, они начинают считать овец и это помогает им уснуть. Они прыгали передо мной: красные, зеленые, желтые, цвета морской волны, в полосочку, в горошек, в квадратик, а сон все не шел.
Я повторяла с ними таблицу умножения и стихотворения Барто, заставляла перескакивать через забор и бегать кругами по стадиону, играть в крестики-нолики и распевать колыбельные. Все было без толку.
Но однажды мне в голову пришла одна мысль: что если можно использовать овец как гонцов, как почтальонов? Что если любая из этих овечек способна ночью сделать то, чего, к сожалению, не могу сделать я: дойти, добежать, долететь до тебя, явится прямо в твой сон, постучав тихонько в дверь твоего дома. И когда ты откроешь ее, то увидишь стоящую на пороге маленькую, запыхавшуюся, оранжевую овечку с конвертом в зубах.
С тех пор каждую ночь я отправляю в путь по одной овечке. Я вижу, как она несется по оврагам, лесам, перепрыгивает через дома, заглядывает в иллюминаторы пролетающих мимо самолетов. Но каждый раз я засыпаю раньше, чем овечка достигает цели. Дошли ли мои письма? Быть может овечки все еще в пути?