Натали была той девушкой, которая не выходила на улицу, если с утра замечала прыщик на подбородке. Но теперь у неё на шее два больших шрама, которые не скроет даже самое плотное тональное средство. Натали признаётся, что, пусть и не сразу, но она научилась принимать своё тело с его новыми особенностями. Вот её история.
2 января 2014 года Натали почувствовала себя плохо: у девушки поднялась температура, она почувствовала тошноту. Натали пошла в ванную, но внезапно у нее закружилась голова. Последнее, что она помнит перед тем, как потерть сознание, — Натали позвала маму.
Когда Натали очнулась, то поняла, что застряла на горячей сушке для полотенец. Мама помогла ей встать и прилечь на диван, после чего сестра Натали вызвала скорую помощь. «Я не помню, чтобы болела шея, чувствовалась только стянутость, — рассказывает Натали в интервью для блога Behind The Scars. — Врачи завернули ожог на шее в плёнку и отвезли меня в больницу. Там мою шею сфотографировали и передали снимок в отделение, специализирующееся на ожогах».
Там Натали назначили операцию по пересадке кожи, но не могли сразу же приступить к ней из-за того, что у девушки всё ещё держалась высокая температура. Через неделю ей всё-таки смогли пересадить кожу с бедра. Но это была только первая операция из 15.
«Через 8 дней после операции стало понятно, что кожа не прижилась. Такое иногда происходит: тело отвергает свои собственные клетки и они начинают отмирать», — объясняет Натали. Врачи не стали ещё раз пересаживать собственную кожу девушки, а взяли донорские образцы. Во время второй операции выяснилось, что ожог оказался глубже, чем предполагалось изначально: пострадали нервные окончания и ткани. Из-за этого Натали не чувствовала место ожога.
Через неделю донорский сегмент снова заменили на кожу Натали. И на этот раз результаты были лучше — фрагмент начал приживаться. К сожалению для Натали это не стало счастливым концом: шрамы вокруг ожога начали рубцеваться, а это означало ещё ряд операций. Натали назначили инъекции стероидов, чтобы рубцы рассосались. По воспоминаниям девушки — это была самая болезненная часть лечения. После уколов Натали измеряла шрамы, чтобы следить за динамикой. К сожалению, с каждым разом они становились только больше.
«Даже в то время с очень явными шрамами, я не прятала их под одеждой — носила поло, не скрывающие рубцы, — вспоминает Натали. — Я решила, что прятать их бессмысленно: да, они плохо выглядят, но всё ещё часть меня».
Через 18 месяцев после ожога Натали начала готовиться к следующей операции: перед самой процедурой ей пришлось с помощью инъекций жидкости растягивать кожу, чтобы, после удаления рубцов, ткани были лучше подготовлены. Операция не прошла успешно с первого раза: в процессе заживления образовалась открытая рана. Понадобилось ещё два хирургических вмешательства: чтобы залечить рану и откачать скопившуюся там кровь. Они закончились успешно.
«Чтобы полностью вылечиться, мне понадобилось более 300 визитов в ожоговое отделение, 15 хирургических вмешательств и 6 лет, — рассказывает Натали. — Меня поддерживали друзья, семья и медицинский персонал — без них ничего не вышло бы. Всё это помогло взглянуть на мои недостатки, как на напоминание: мои шрамы — это моя история. История, в конце которой я всё-таки выжила».