Урок 1: Дело Хомейни живет и побеждает
До аятоллы Хомейни в международном праве господствовало представление о том, что гражданин некой страны, совершающий на ее территории некие действия, может отвечать за них лишь по законам этой страны и лишь перед судом этой страны. Это представление было одной из составляющих принципа национального суверенитета. До конца XX века даже претендовавшие на универсальность идеологии, например христианство и коммунизм, не претендовали на то, чтобы судить по своим понятиям граждан стран, в орбиту их влияния не включенных.
Трудно представить, чтобы до начала 80-х гражданина Таиланда потребовали бы выдать в Перу за то, что он на территории Таиланда помочился на статую девы Марии. Трудно представить, чтобы Болгария или даже Варшавский договор в целом потребовал бы выдачи гражданина Австралии за то, что он на территории своей страны занимался запрещенным советскими законами частным предпринимательством.
Первым, кто внес новые принципы в международное право, был Аятолла Хомейни. Он вынес смертный приговор индийскому гражданину за то, что тот на территории Англии позволил себе неуважительные писания в адрес Пророка. Таким образом явочным порядком был провозглашен принцип, что суд от имени претендующей на универсальность идеологии может вершиться над гражданином любой страны за действия, совершенные в этой стране. Причем вне зависимости от того, признает ли кто-то в этой стране себя приверженцем данной идеологии.
Поначалу мировое сообщество встретило сию новацию даже не настороженно, а враждебно. Западные лидеры наперебой осуждали сей приговор, настаивали на его незаконности и т.п. Но приговор оставался в силе. Английским спецслужбам приходилось и до сих пор приходится прятать приговоренного от желающих привести приговор в исполнение. И это даже несмотря на то, что иранские аятоллы собравшись в полном составе провозгласили бедняге амнистию…
Эффективность этой новации заставила западных политиков пересмотреть свои воззрения на прежние представления о суверенитете. Они увидели в ней новый политический инструмент для проведения собственной идеологии, претендующей на универсальность с таким же паранойяльным упорством, как и исламский фундаментализм – либерального неоглобализма. Продолжая осуждать на словах применение этого инструмента исламистами, западные лидеры решили существенно дополнить и расширить его. Причем до таких масштабов, что Хомейни оказался посрамлен - столь скромно выглядит его выходка на фоне институциализированной системы преследования «отступников от неоглобализма» во всем мире.
Как известно, в Гааге был учрежден специальный международный трибунал для преследования… граждан Югославии и других стран, которые совершали на территории своих стран действия, которые являются преступлениями на основании… о нет, вовсе не законов этих стран, а специально к случаю присочиненного списка. Эти граждане должны судиться не на территории своей страны, а должны своей страной выдаваться сему глобалистскому синклиту и судиться им. Понятно, что и приговоры в исполнение приводит тот же синклит.
Сколь бы дикой ни казалась такая практика с точки зрения представлений прошлых веков о суверенитете и законности, она оказалась не только институционализирована действующей от имени «международного сообщества» группировкой стран, но и поддержана общественным мнением этих стран. Европейская общественность посчитала свое сообщество вправе творить суд и расправу над гражданами стран, законы или политическая ситуация в которых отличаются от западноевропейских. Вправе судить за то, что в этих условиях они действуют не по европейским законам и не в интересах НАТО, а по своим законам и в интересах своих наций.
Фанатизм европейцев – приверженцев либеральной глобализации оказался нисколько не меньшим, чем фанатизм иранцев – приверженцев Хомейни. Тонкий налет культуры и цивилизованности в очередной раз слетел с них, обнаружив ту средневековую звериную их сущность, которая не раз оборачивалась трагедией для соседних, да и весьма далеких народов.
Конечно, европейцы пошли в этом вопросе дальше Хомейни. Если он распространял юрисдикцию исламского фундаментализма на граждан других стран, то европейцы распространили свою самозванную юрисдикцию и на глав государств. Первой жертвой этой практики среди национальных лидеров стал, как известно, Радован Караджич. Следующей -–Слободан Милошевич.
Главным аргументом за эту практику европейская пресса выдвигает сегодня аргумент неправовой, но в европейской ментальности вполне легальный: оба эти господина – крайне несимпатичные люди. Правда, знакомы с ними европейцы мало, только со слов той же прессы, а потому их антипатии также являются производными. Ну да это неважно. Главное – при чем тут право, когда речь идет о ком-то столь несимпатичном? Все равно суд – чистая формальность. Ведь подсудимые давно уже осуждены прессой и общественным мнением.
Впрочем, этот подход вполне очевиден. Начинать практику применения хомейнистской юрисдикции надо всегда с людей несимпатичных. Вот потом уже, когда она будет освящена прочными прецедентами, можно браться и за случаи не столь очевидные.
Кто может стать следующей жертвой новой формы правосудия? Кандидатов много. Вот например, российский президент Путин Владимир Владимирович. Разве не разъяснила европейская пресса, какие зверства он творит в Чечне? Пока, конечно, он еще не так отвратителен среднему европейцу, как Милошевич. Но это до тех пор, пока западным лидерам надо с ним встречаться. Лет шесть-семь назад Милошевича тоже еще поливали относительно умеренно, чтобы не закрывать дипломатические каналы. Но года через три-четыре можно будет и на господина Путина ордерок выписать. Тут Карла дель Понте давно карандашик наточила…
Или вот белорусский президент Лукашенко. Такой несимпатичный – слов нет. В 1997 году провел референдум по конституции. И нет, чтобы парламент там расстрелять, полномочия свои превысить, две-три тысячи трупов в столице оставить, как любимый Советом Европы господин Ельцин. Нет, умудрился так все провести, что ни одного трупа, да и парламент сам распустился большинством голосов… Ну чем не зверь? Ордерок на него у Карлы небось уже под сукном припрятан.
Или вот украинский президент, господин Кучма, в узком кругу выматерившийся в адрес журналиста, который его публично материл полгода. Как можно такое? Да он вообще убийца. Убил он этого журналиста, и труп так заховал, что найти с собаками невозможно, хотя то на одной, то на другой границе этот трупик в обществе чудом выжившей супруги американский паспорт возьмет да и предъявит… Ну как тут ордер на убивца предполагаемого не выписать?
Или вот китайский президент Цзян Цзи Минь. Как он допустил, что над его территорией случайно повредили американский самолет-разведчик? Да еще так зверски обращался с попавшими случайно в плен американскими шпионами, что по возвращении их на Родину у них даже синяка не нашли. А ведь беднягам пришлось жрать ужасную китайскую пищу, да еще так, что некоторые по три кило весу прибавили. Разве же не знал Цзян Цзи Минь что нельзя так обращаться с американскими самолетами на своей территории? По американским законам…
Короче, есть за что судить.
А вот пакистанский президент Мушарраф. Как это он не позволил зарвавшемуся премьеру себя грохнуть? Да еще и под домашний арест посадил? Да еще после этого не захотел назначить ту премьершу, которую из США посоветовали? Это уж преступление всем преступлениям. Для Карлы дель Понте дел хватит.
А вот испанский король Хуан Карлос. Как-то не так он обращается с баскскими сепаратистами. Или Французский президент Ширак. Как это он корсиканским сепаратистам воли не дает, подобно тому как Милошевич косоварам? Или английская королева, которая никак не даст Ольстеру к Ирландии присоединиться? Или Буш, который не признает законными претензии техасских повстанцев, требующих отделения штата от США?
Ну что Вы господа, это все свои – они мочат не НАШИХ. А потому могут быть уверены, что ЭТОТ трибунал на них ордерок не выпишет. Но ведь лиха беда начало – где один трибунал, там и еще десяточек.
Вот соберутся, скажем, антиглобалисты, да и утвердят трибунал, дабы судить западных политиков. Напишут специально для него кодекс, разъяснят там, что есть преступления – и пойдут ордерочки выписывать.
Ой, да плевали мы на эти ордерочки. Выписать мало, надо еще арестовать. А пока такой возможности у Вас нет – все это остается чистой абстракцией.
Ой, да как плевали десять лет назад Милошевич с Караджичем на ордерочки самозваного гаагского судилища. Так и пролежали они много лет под сукном. А давеча сменилась власть в Югославии, а новым властям денежки нужны - и от своих спецслужб откупаться, и счета свои пенсионные пополнять. Вот и сторговались на 4 миллиардах евро за голову отставного Президента. И на постановление Верховного Суда наплевали. Хвать в мешок – и в Гаагу. Чтобы знали все прочие политики во всех странах, что на своем посту следует не интересы своей страны отстаивать, а интересы учредителей международных трибуналов.
А вот возьмем господина Путина. Допустим, досидит он до 2007 года на своем посту. Потом придут новые ребята – а им деньги нужны, а такая выгодная оппозиции фигура, как отставной президент, вовсе и не нужна. Ну и продадут, куда запросят, за чеченские «преступления» судить. И продадут-то ведь дешевле, чем Милошевича. За миллиард сторгуют…
С другой стороны, и западным политикам надо быть поосторожней. А то учредят, скажем, в Рангуне, трибунал за преступления в борьбе с Басками, корсиканцами и ирландцами. Или в Рибати-Пашти-Бадаме трибунал за преступления НАТО в той же Югославии. И выпишут там ордерочки на Хуана Карлоса с Куин Элизабет и Прьозидоном Шираком за компанию. Уж про всяких Куков, Блэров да Салан и разговору нет. Поначалу наплевать на них можно, как Милошевич, потом прятаться придется, как Салману Рушди, а потом окажешься невзначай на территории, где в муниципалитет навыбирали сочувствующих этому делу господ – и все. Наплюют они на законы своей страны, как югославские демократы, сунут в мешок, да и отправят в Рангун авиапочтой.
Так что новации в вопросе суверенитета и юрисдикции оказываются орудием обоюдоострым. Они, конечно, выгодны и удобны, пока нынешнее status quo сохраняется. Да только когда это в Европе этот статус дольше пятнадцати лет держался? А ведь за пятнадцать лет далеко не все помереть успеют. Вон Пиночет дожил, а он ведь на стадионах расстреливал народ, сам будучи уже в пенсионном возрасте. А господин Салана с Йошкой Фишером – они и помоложе будут. Да и старушка Элизабет помирать не собирается – ее мамаша вон с позапрошлого века лямку королевскую тянет…
А всего хуже, что не вернуться уже к старым понятиям о суверенитете и юрисдикции. Больно уж выгодным оказалось наследство Хомейни каждому, кто свои представления и нормы универсальными сделать хочет. Ну ладно, глобализм сейчас в зените, уже вниз сползать собирается. А что на смену придет? Впрочем, неважно: были бы принципы, а кого судить за их нарушение - всегда найдется.
Так что дело Хомейни живет и побеждает.
Урок 2: У президента век недолог
Раньше везде были монархии. Глава государства доживал свой век на троне, откуда уходил, за крайне редким исключением, прямичком в мир иной на лафете и под поповские причитания. И престол оставлял в наследство ближайшим родственникам.
Во времена советско-американского преобладания в моду вошли республиканские формы правления. То есть глава государства не только уже был не наследственным, но и не пожизненным.
Если до 80-х годов прошлого века частая смена президентов была правилом лишь в странах Запада, то с началом Pax Americana, новые единоличные хозяева все чаще стали предъявлять требования почаще уходить и законодательно ограничивать срок пребывания в президентском кресле уже и азиатским правителям. А восток дело тонкое. Тут все не так просто, как на Западе. Тут один с должности уходит, так тысячи без головы останутся гарантированно. Или принимай, Америка, новую волну иммиграции…
К началу XXI века почти все приняли эту модель, согласились выборы каждые 4 года проводить под американским наблюдением и отдавать престол тому, на кого наблюдатели укажут, как на победителя. Потому согласились, что надежду сохраняли пожить по уходе с поста тихо, спокойно и обеспеченно в некой тихой заводи.
Однако, в последние пару лет ситуация изменилась настолько, что надежды такого рода улетучились как дым. Господин Милошевич, к примеру, не раз в прессе заявлял, что Нью-Йорк - любимый его город, подкапливал деньжат в швейцарском банке, уступал, чуток поломавшись, всем требованиям США к его стране, под конец сдал власть по установленной процедуре тому, на кого указали наблюдатели, хоть и набрал больше голосов. А результат?
Ни тебе спокойной старости, ни уважения, ни возможности свои кровные денежки потратить там, где это было бы желательно. А взамен всего этого маленькая камера полтора на два с половиной, на больничную палату похожая, да статус политзаключенного - и не в какой-то стране даже, а фиг его знает в каком учреждении.
Ну ладно, - может успокоить себя президент очередной ненатовской страны, - его просто очень не любило нынешнее начальство НАТОВское, а может он уступал с задержкой. Я-то вот на все требования соглашаюсь все-таки до их предъявления- должны зачесть. Да и вообще я проводник самой что ни на есть прозападной идеологии…
Но тут-то и встрепенется испуганно этот господин. Потому что вспомнит, что начальство-то НАТОвское меняется рано или поздно, а новые начальники могут другие идеи исповедовать и плевать им будет на заслуги отставного маразматика перед общественным строем.
Возьмем вот Пиночета. Вот уж кто выслуживался так выслуживался. Сколько коммунистов всяких, социалистов да прочих левых порезал - и на стадионах расстреливал, и солдатне затаптывать давал, и штыком левым дамочкам половые органы прочищать велел, и собак дрессировал их насиловать… И все его заслуги признавали. И Рейган его превозносил, и госпожа Тэтчер во все места целовала, и его реформы экономические превозносили везде, хоть он за 20 лет и сумел обеспечить рост ВВП всего в 17%…
А прошло 15 лет – везде в Европе социалисты у власти сидят. И плевать им на его заслуги. Вот привлекли его к суду частные лица за дела его добрые – и некому вступиться. Одна лишь отставная «железная леди» бегает, хлопочет, ржавыми крылышками погрохивает – да никто ее не слушает. С трудом уговорила, чтобы на Родине старика судили…
Да что Пиночет! Разве же старик Сухарто не спас Индонезию от проклятых коммунистов и не сбыл по сходной цене дяде Сэму? Уж какие заслуги у отставного президента, а судить все равно будут – не за воровство, так хоть за нарушение прав человека в Восточном Тиморе (когда смогут вчерне объяснить тиморцам, что такое эти западные права человека). Так что теперь Сухарто и не деться никуда…
Ну, эти еще относительно легко отделались, так как с самими американцами не успели поссориться, их недовольство вызвать. А что делать тому, в отношении кого это недовольство явно прозвучало? Скажем, кто-то дочкиными швейцарскими счетами или баварскими виллами заинтересовался и недовольство внятно высказал? Или про отмывание денег что-то невнятно пробурчал?
Тут уходить со своего поста смерти подобно – смотри вариант Милошевича. Да оставь ты престол хоть родному племяннику, хоть дочкину любовнику, во всех ее делах повязанному – а коли предложат сходную цену, так помучается чуток совестью, да и выдаст на любое судилище с потрохами…
И вот глядят на это господа лидеры ненатовских стран, да на ус себе мотают. В новых условиях с поста уходить можно только в гроб – ибо все равно вскоре загонят. Так что хочешь жить – сиди до конца. А чтобы все это легализовать, придется вводить монархию…
Нет, господа, не так сразу, не так прямолинейно, не так быстро. Вчера Милошевича продали – сегодня все царями себя объявили? Так не бывает. Да и так четко осознать ситуацию эти господа сразу не смогут – все же с иллюзиями расставаться и жалко и непросто… А потому многие еще подзалететь успеют и под трибунал пойдут. Не под Гаагский, так под маракуйский…
Но их пример, да и вообще объективное развитие ситуации лет за десять новую тенденцию сформируют. Те ребята, что по сходной цене сбывали предшественников трибуналам, на свой счет задумаются уже крепко. Потом кто-то в конце срока решится - и проведет референдум на тему о введении монархии (уже без американских наблюдателей). А за ним все ринутся.
Потому что когда выбор aut Caesar aut Tribunal, выбирают обычно все же первую альтернативу…
Урок 3: Нобелевская премия против трибунала
В день депортации Милошевича в Гаагу Euronews случайным или преднамеренным сопоставлением двух сюжетов дали блестящую иллюстрацию к тому, какая стратегия в отношении Запада является проигрышной, а какая - эффективной. Вслед за видами предназначенной для Милошевича камеры и его депортации, показали другого политика – лауреата Нобелевской премии мира, уважаемого и признаваемого Западом партнера, которому жмут руки и лезут целоваться израильские политики, которому выделяет миллиардные субсидии ЕС, которому ничего не угрожает и которого никто не решается обвинить в каких-то преступлениях. Этого господина зовут Ясир Арафат.
Для того, чтобы понять, как не попасть в тюрьму и заработать нобелевскую премию, надо поподробнее присмотреться к разнице политических стилей двух этих политиков. В чем причина провала Милошевича и видимого успеха Арафата?
Вроде бы ответ очевиден – в разнице стратегий. Но в чем же конкретно заключалась эта разница стратегий.
Действия Арафата все время наступательны. Он все время старается удержать инициативу. Он в принципе не признает предлагаемых партнером правил игры. Он идет на любые, самые ужасные преступления и не боится ответственности за них. Террор, убийство ни в чем не повинных людей, не останавливают его. Он знает – победителей не судят. Судят только проигравших. Вне зависимости от того, виноваты они на самом деле или нет.
Арафат руководствуется исключительно своими интересами и интересами своей нации. Он не стремится войти в число респектабельных западных политиков. Плевал он на их элитарный клуб и их понятия о легальности. Он знает, что деньги не пахнут, и не стремится «отмывать» их – а просто тратит по своему усмотрению.
Милошевич выбрал тактику прямо противоположную, как и все так называемые «посткоммунисты» - бывшие коммунистические вожди, возжелавшие стать респектабельными буржуазными политиками, владельцами швейцарских счетов и американской недвижимости. Он с самого начала руководствовался не только своими интересами и интересами своей нации, но и «общечеловеческими» (то есть американскими) правилами игры. И потому защищать эти интересы был готов лишь в установленных рамках. И каждый раз оказывался парализован сообщением, что рамки в очередной раз оказались уже, чем он думал…
Он так старался быть респектабельным. Он старался действовать как можно мягче. И каждый раз бывал искренне потрясен двойными стандартами, когда то, что для правителей Франции, Испании или Англии считается вполне дозволенным (например, силовое давление на сепаратистов, экстремистов и наркомафию), в его случае оказывалось преступлением против человечества.
Он никогда не проявлял инициативы, агрессии, не давал встречного боя. Он только пытался оборонять очередные рубежи. И каждый раз принужден был сдавать их, ибо никакой рубеж не удержится без контрнаступления – здесь или в другом месте. И сдав, оказывался кругом виноват - за то, что не сдал сразу.
Он сдал все, что от него требовали. Он сдавал больше, чем было возможно, чем может себе позволить нация, которая собирается после этого продолжить свое суверенное существование. Он сдал соотечественников в Славонии и Крайнах. Потому что не решился ввести войска в Хорватию – из боязни быть обвиненным в нереспектабельном поведении. Он сдал соотечественников в Боснии, потому что не решился аннексировать эту провинцию или поделить ее с хорватами – так как боялся быть обвиненным в агрессивности. Он сдал своих граждан в Косово, так как боялся пролить хоть каплю крови мятежников – в то время, как все СМИ надрывались, обвиняя его в ответственности за сотни тысяч мифических жертв геноцида, так и не найденных оккупантами за два года оккупации Косова. Он все время боялся за то, что его обвинят в нереспектабельном поведении - и оказался в результате обвиненным в несусветных преступлениях против человечества, которых не совершал. Именно потому, что их не совершал.
В этом плане его сопоставление с Арафатом, случайно или вовсе неслучайно проведенное euronews, абсолютно закономерно. Арафат действительно совершил множество преступлений против человечности, но именно поэтому никто не решается обвинить его в таковых. Наоборот, он получил отпущение всех этих грехов от норвежского стортинга, присудившего ему нобелевскую премию мира.
Если бы Милошевич развязал войну с Хорватией и настоящий геноцид в Боснии, если бы перерезав половину их населения он согласился оставить в живых вторую половину – тогда бы нобелевская премия мира была бы ему обеспечена. Но он страшился, он старался все сделать как можно гуманнее и «по-европейски» - и в результате оказался клиентом суда со странным статусом по совершенно надуманным обвинениям.
Если бы Милошевич отвечал террором на террор, если бы он не останавливался перед жестокостью или экстремизмом - никто не посмел бы вести в отношении него ту политику, которую реально вела НАТО. Если бы Милошевич только объявил, что за каждую сброшенную на Сербию бомбу будет убивать десяток албанских заложников - не было бы потока этих бомб, и был бы он победителем. Если бы в ответ на агрессию он не делал вид, что ничего не произошло, а только объявил бы состояние войны со странами НАТО, общественное мнение этих стран не дало бы их правительствам продолжать войну. Если бы он ответил на бомбардировки сухопутными операциями - против Македонии, Боснии, Хорватии, Венгрии, война неизбежно бы закончилась компромиссом, ибо у НАТО не было возможности увязнуть в этой кампании, сохранив стабильность европейских правительств. Достаточно было бы угрозы терактов, чтобы слабое недовольство европейцев вылилось бы в жесткие протесты против политики НАТО. Достаточно было бы хоть чуть-чуть обозначить сопротивление агрессору, чтобы нашлось множество весьма разноплановых сил в Европе и мире, которые поддержали бы Югославию.
Но он молчал. Он искал компромисса. Компромисс был единственным инструментом политики, которым владел выкормыш коммунистической номенклатуры. Он сдавал одну позицию за другой в надежде нащупать тот рубеж, когда ВСЕ претензии НАТО будут удовлетворены. Он не знал, что рубеж этот подобен линии горизонта, что каждая уступка порождает новые требования, что наступающий остановится, лишь встретив встречный отпор.
Он слишком был озабочен легальностью своих швейцарских счетов, он очень заботился, чтобы она не была поставлена под сомнение. Когда это поняли – легальность этих денег немедленно была, хотя и без всяких доказательств, поставлена под сомнение, стали раздаваться угрозы блокировать эти счета, очистить их и пустить на финансирование оппозиции. А он все никак не мог взять в толк -–откуда у Запада такие двойные стандарты в отношении неприкосновенности частной собственности…
Он боялся быть безответственным. Он мучался сознанием собственной ответственности. Он слишком серьезно воспринимал происходящее. Он никак не мог осознать суть западной политической этики, почитая цинизмом давно естественные для любого западного политика взгляды на вещи.
Поначалу с ним были осторожны. Поначалу с ним считались. Поначалу подозревали возможность ответных ходов, и потому были умеренны в требованиях, договаривались. Потом поняли - он не станет отвечать НИ НА ЧТО и НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, он будет играть по тем правилам, которые ему навяжут, он будет идти за теми изменениями правил, которые ему навяжет противник, он всегда играет по правилам противника и даже в мыслях не держит навязывание своих.
«Что за клиент!» – восхитились опытные политики. – «Да это же второй Горбачев!». Правда, на Горбачеве выспаться тогда не успели: он опередил их, сдав все раньше, чем они раскусили его настолько, чтобы предъявить соответствующие требования. Но этого раскусили быстрее. И время было, и опыт уже…
Когда сербский народ снес своего президента с престола, половина национальной территории уже была потеряна для него. Но могло быть и хуже, ибо и на половину оставшейся уже точили зубы спровоцированные Милошевичем волки.
Наказаний без вины не бывает. Несомненно, Милошевич даже близко не виновен в том, в чем его обвиняют. Несомненно, сам суд абсолютно нелегитимен. Несомненно, приговор будет неправосуден. Но все это не отменяет главное.
Милошевич оказался под судом закономерно. И справедливо.
Потому что не судят только победителей.
3 июл, 2001