Посиделки у костра – самое хорошее дело, когда заканчивается походная суета. Лучше, наверное, только то самое время, когда забираешься в палатку, затягиваешься по горлышко в спальный мешок и слушаешь голоса природы вокруг. Не те голоса, которые гогочут и булькают пивом, а настоящие. Ну, вы поняли.
Так вот, собрались мы вшестером у костра. Василий, самый хозяйственный, сало приволок – жарить на прутиках. Я хлеба в рюкзаке добыла, Ульяна сосисок нашла, хороших, сейчас такое редко где найдешь. Сидим, жарим, носами водим. Запах – даже лягушки в речке концерт скомкали. Тоже, наверное, ноздрями играют.
И тут Женька, самая старшая из нас, говорит: а хотите страшную историю услышать?
Мы подобрались, Петро в костерок еще полешко сунул – знаем уже, если Евгеха взялась за байки, хана костру: не уследим. Сколько раз уж так было…
Глянешь на Женьку – так сперва и не скажешь, что ведьма. Добром и домашностью какой-то от нее веет, будто только что с пирогами-духовками возилась. Это при том, что в одежде вполне современная, никаких старообразных юбок и кофточек. Джинсы, футболка, жакетик теплый по прохладе – это да, это мы можем… А только ведьма Евгения, и не из слабых. Дело семейное, по отцовской линии, да и мама ее «шепотками» не брезговала. Как тут не заняться?
- Так вот, - начала Женька. Обхватила руками колени, уставилась в огонь – как кошка. – Я тогда только начинала со всем этим возиться. Книги папкины до корки прочла, потихоньку слова связывать в нужное стала. Видела разное, что людям не дано. Но о теневице в книгах ни слова не было. Не знала я, что это за тварь такая. А познакомиться довелось под самое начало лета, когда вешние воды пересыхают вконец.
Сижу я такая на бревнышке – вот как сейчас. И тоже у речки. Ну, у ручья, какая разница, все равно он журчит, и вода в нем хорошая. Вечер, холодком тянет. Сижу, по облакам погоду гадаю на завтра. Солнце за спиной у меня, тень от меня на воду ложится – длинная. И тут вижу: кто-то ко мне сзади подошел. Еще одна тень на воду легла.
Неслышно подошел.
Из тех, кто умеет так красться, я в округе четверых знала, и все мои большие друзья. Сижу, не оборачиваюсь, перебираю в уме: кто бы мог? Интересно же угадать. На тень гляжу, пытаюсь опознать повадки по ней. А тень-то… взяла и слилась с моей. И тень моя эту пришелицу поглотила.
Как ветром ледяным меня продуло. Сижу, примерзла к бревнышку, отрывайте меня, люди добрые, а то так и пойду. Ага, это сейчас мне смешно, а тогда, думала, все, каюк поймала. Нечасто тень твоя чужую глотает. Особенно если хозяина пришелицы нет как нет.
Иду домой – ноги ватные, в голове центрифуга химическая работает, мозги по черепушке крутит. Чувствую: рука на плечо ложится. Ну, папкину руку-то я сразу узнаю, идем молча. Так и дошли до дома, а пока шли, в голове у меня прояснилось. Садимся на стулья, и я, как куколка механическая, все ему выкладываю. Дождался папка, пока закончу я да реветь соберусь, щелкнул меня по лбу и говорит: не реви, колдунья. Не наше это дело. Поймали вы друг друга с теневицей, крепко поймали, теперь драться надо. Шибко хорошо, что до ночи успеваем.
Сижу я, рот раскрыла. А он уже на полках возится, травки собирает. Спешит. Говорит по ходу дела: мол, есть тварь такая, что тени людские портит. Сверхъестественная животина. Теневицей зовут. Самое для нее лакомство – тень молодых ведьм. Кого постарше она, конечно, еще слаще приголубила бы, только на таких у нее пороху не хватит. Я, говорит, чую: облизывается она на меня. Только вылезать из дочурки моей не спешит. Но это дело поправимое, в этом мы ей поможем.
Вот уже и котелок кипит, а папка дальше рассказывает.
- Смотри, говорит, на свою тень. Видишь? Короче она стала. К полуночи совсем ее не станет. Лишишься тени – а потом и тела. Растворишься в воздухе, как морок. В лучшем случае, призраком станешь. Очень уж вредная тварь. Яйцо она в тебе отложила, теперь тень твою в питание зародышу тянет. Придет время – выпорхнут из тебя две теневицы, старая и молодая, пойдут дальше плодиться да множиться. Но это мы поправим, это мы всегда успеем. На-ка, выпей. Да не торопись, горячо.
Пью. Понимаю, что все это время папка мне зубы заговаривал. Вонь стоит от зелья целебного – хоть уши затыкай. И вкус не подкачал. За всю жизнь я такой гадости не пила, а довелось немало. Но – пью. Неохота призраком по кладбищам скакать. И в сон меня потянуло – как сковородой чугунной по лбу приложили. До кровати дойти так и не успела, на пол свалилась.
Хмарь зеленая вокруг меня сомкнулась. Вижу – бабочка передо мной. Век не видеть таких бабочек… Здоровая, тварь, больше меня. Заорала – и на грудь мне…
Выставила я руки – защититься. Гляжу, на руках когти отросли, как у сказочных ведьм, что тыщу лет живут, ножниц не знают, а отгрызать забыли по старости. Хочу, не хочу – сами собой вошли эти когти в грудь бабочке. Бьется она на моих руках, таскает меня за собой, слизью черной брызжет… тенью моей. Таскала-таскала, мне уж скучно становится, сон все-таки, не больно, а страх давно в любопытство переплавился. И кончилось все.
Тихо вокруг. Печка трещит, отварами пахнет. Папка на кухне чего-то под нос мурлыкает. А в руке у меня лежит чего-то. Твердое, сухое и холодное.
Ерундовина какая-то, деревянная вроде. Черного дерева.
Позвала я отца. Увидел он штуковину, что из сна я прихватила, улыбнулся и говорит: везучая ты, Евгеха. Сердце это. Сердце теневицы. Теперь тебе стократ осторожней надо быть. Забудешься, разозлишься на кого – и бойся коснуться его тени. Плохо будет. И на предметы обихода не злись. Ты, говорит, во сне кружку мою сломала. На столе стояла кружка, тень твоя на нее упала. Вот, гляди!
И показывает кружку.
Две половинки кружки, точнее.
Честно скажу, продрал меня легкий морозец. Не хватало по молодости за решетку загреметь! Я ведь дама импульсивная тогда была. Пришлось в срочном порядке характер менять. Вот, изменила…
***
Очнулись мы. Глядим на костер – ну, ясно, погас. И Васька с прутиком застыл. Шкварка горелая от сала осталась. Искоса поглядываем на тени, отсаживаемся… Петро за берестой пошел. А Женька смеется. И мы потихоньку начали улыбаться – а все еще страшно. И вдруг кончила смеяться ведьма наша. Села прямо и сказала серьезно:
- Много в мире всяких чудищ, о которых в книжках не написано. Но мы, люди, до сих пор живы. Не вымерли, а значит – все вместе мы сильнее любого паразита. Не в одиночку: вместе. Друг за друга надо держаться, тогда любой враг нам нипочем. И будет нам его сердце, как сучок этот!
И с тем треском, что издал сучок, в руках Женькиных ломаясь, ушел из нас страх. Ярче разгорелся угасший костер, и ветер в соснах гудел, одобряя:
- Истинно так!
Спасибо за внимание! Если вам понравилось, оцените рассказ и подписывайтесь на канал "Маг В Городе", чтобы быть в курсе всех интересных и загадочных историй!