Скажу прямо: я не хотела писать этот текст, но все-таки написала его, потому что за долгие годы жизни в красивейшем городе планеты, так и не смогла до конца понять этот «душевный надрыв», который не дает многим коренным жителям дышать полной грудью и двигаться вперед, не оглядываясь назад.
Заявляю со всей ответственностью: «общность поколений» для этого города – это всего лишь призрак. Потому что судьба, сталкивая меня со множеством людей, которые являются петербуржцами едва ли не от Рождества Христова, сама не может определить, кто из них «истинный», а кто «ложный».
К примеру, обитатели нашей «веселой квартирки», где я имела несчастье снимать комнату, все были «истинными». Даже добрая бабушка 92 лет, которая родилась в поселке Мга (или Псковской области, никто толком не помнил), а в 40 с лишним лет приехала в город Ленинград, чтобы пойти работать на завод. Образования (и типично питерского воспитания) старушка так и не получила, поэтому, в порядке вещей, выбивала половики на головы соседям, остужала кастрюли с супом в тазу для стирки белья, включала на полную мощность радио (не обращая внимания на вопли соседей) и говорила «ложить» вместо «класть». Считала ли она себя истинной петербурженкой? Разумеется!
Вторая милая парочка беспробудно пила. Оба – коренные, то есть – истинные. Молодая спала в верхней одежде на полу, аккурат посреди коммунального коридора. Молодой забывал, что в квартире есть унитаз.
Соседи снизу тоже «понаехавшими» в Питер не были. У милой женщины средних лет (назовем ее Люба) была куча собак! И когда кто-то по ошибке звонил или стучал в дверь, от собачьего воя закладывало уши. Вся квартира у Любы была занавешена старым, впитавшим запахи первых пятилеток, тряпьем, а сама она мылась только по большим праздникам. Подозреваю, что государственным, а не церковным.
Рядом с Любой жила чудесная старушка Ангелина Ивановна (имя вымышленное). Каждый раз, когда она, наплевав на локальные законы, выходила на площадку курить, дым стоял столбом и просачивался в квартиры. Потому что курила Ангелина Ивановна много и только дешевое и чадящее сырье. Иногда мне казалось, что это были не сигареты, а самокрутки, потому что от них было абсолютно нечем дышать. Родилась Ангелина Ивановна в нашем чудном городе на Неве.
Соседи сверху тоже родились и выросли в Питере. Именно в Питере, а не в Ленинграде. Тоже курили на лестнице. И однажды, в состоянии подшофе, подожгли пластиковую банку для «бычков», в результате чего, даже стены в квартирах пришлось отмывать с порошком, потому что банка была удивительно токсичная. Слово «филармония» в лексиконе этих соседей отсутствовало. Впрочем, кого я хотела удивить!
А на самом первом этаже жила милая и скромная женщина Инна Станиславовна (разумеется, звали ее не так, хотя очень хочется указать реальное имя). Она приехала в город еще девочкой, аккурат перед войной, вместе с родителями. Прожила в нем всю Блокаду. Вышла замуж за бедного музыканта, который в дальнейшем стал известным профессором. С ней единственной мне хотелось много и долго говорить, потому что более скромного и достойного человека в нашей парадной (а то и в целом доме!), я не встречала. Она давным-давно овдовела. И иногда ее приезжал навещать живущий где-то за границей сын. Поставил ей на окна пластиковые рамы. Сделал косметический ремонт. Инна Станиславовна редко куда-то выходила, но приветствовала всех, кто подходил к парадной, в новенькое окно. До сих пор, когда вспоминаю ее, в душе остается светлая грусть.
Выводов делать не буду. Сделайте их сами.