Невеселая солдатская поговорка в старой русской армии гласила: "Из трех рекрутов один солдат делается". Считалось, что один рекрут пропадает в пути из родных мест к расположению части, второй не выдерживает тягот военного обучения. Систематическое насилие со стороны вышестоящих в военной иерархии обрушивалось не только на головы новичков, это насилие (во всяком случае как возможность) сопровождало солдата на протяжении всей его фактически пожизненной службы.
В российском общественном мнении XVIII -XIX вв. проблема насилия в армии всегда активно обсуждалась, нередко вопреки позиции правительства и армейской элиты. В XVIII в. протест против насилия над солдатом носил в основном прагматический характер, поскольку решался вопрос об эффективности обучения и управления войсками. В следующем столетии в рамках нарождающегося в России гражданского общества, когда либеральные и радикальные круги фактически стали формировать общественное мнение, наряду с прагматическим подходом к проблеме утверждается идеологический подход. Телесные наказания теперь выступают как часть насилия самодержавия над обществом, а также как воспроизведение, особенно в XVIII в., в иных условиях насилия дворян (в лице офицеров) над крепостными крестьянами, ставшими солдатами.
Попробуем рассмотреть некоторые важные аспекты проблемы насилия в армии с точки зрения исторической культурологии. Россия XVIII в. во многом оставалась традиционным обществом. В традиционном обществе практически не существует самого понятия "личность" с ее неотъемлемыми правами. Человек значим лишь как часть некой группы, корпорации и как исполнитель определенной социальной функции. Хотя в XVIII в. наиболее образованная часть русского офицерства начинает приобщаться к идеям европейского Просвещения, даже в том случае традиционалистский подход к тому же солдату не вытеснялся гуманистическим, скорее оба подхода сливались в некий "кентавр". Философия Просвещения рассматривала разум как главный двигатель всех природных и социальных процессов; природа, общество, человек виделись как материал, который человеческий разум доводит до приемлемых форм, борясь с проявлениями дикой, "неорганизованной" природы. Именно в эпоху Просвещения зарождается профессиональная европейская педагогика, в XVII-XVIII вв. обычно предлагавшая весьма жесткие методы воздействия даже на детей. Не удивительно, что при обучении солдат допускались жесткие методики, в том числе и со стороны самых просвещенных офицеров.
Бурное развитие военных технологий в Европе XVII-XVIII вв. вызвало к жизни линейную тактику, в свою очередь потребовавшую изощреннейшей выучки солдат. На это опять же накладывалась философская традиция Просвещения, воспринимавшая войну как разгул диких страстей, нечто неупорядоченное, что необходимо превратить в четко организованное, почти театральное действие. На полях сражений XVIII в. под свирепым ружейным и пушечным огнем европейские и русские солдаты целыми батальонами и полками вынуждены были танцевать настоящий балет. Однако население даже наиболее развитых европейских стран, тем более России, в данную эпоху было крестьянским, находившимся под властью традиционных представлений. Меньше всего бывшие крестьяне были готовы к столь специфическим формам поведения, да еще во время жестокого боя. В подобной ситуации, когда надо было быстро обучать тысячи новобранцев, насилие со стороны обучавших офицеров и унтер-офицеров становилось практически неизбежным.
Старые, опытные солдаты, конечно, уже не подвергались такому систематическому насилию, как рекруты. Тут гораздо большее значение начинали играть чисто личные качества командира, носителем какого отношения к личности (традиционного или "просвещенческого") он выступал. Впрочем, следует отметить, что даже великие русские военные реформаторы второй половины XVIII в.
Полководцы Румянцев, Г.А. Потемкин, А.В. Суворов, призывавшие к уважительному и даже восхищенному отношению к солдату, нередко демонстрировали скорее модель патриархальной связи "отец - сыновья", чем приверженность европейским идеям суверенитета личности (примером может служить документация и переписка Румянцева). И в этом случае положение солдат, а то и младших офицеров зависело от преобладания в личности "отца-командира" определенных качеств ("суровости", "справедливости" или "доброты"), причем нижние чины в армии признавали подобное положение вещей вполне нормальным.
Телесные наказания в российской армии XVIII в. выступали как особая структура человеческих взаимоотношений, в которой переплетались традиционные нормы и представления с идеями, казалось бы связанными с "новаторским" духом Просвещения. Внутренняя сложность и одновременно устойчивость данной структуры дают основание предполагать, ч то телесные наказания в армии являлись не просто решением ряда технологических проблем правящего режима ("угнетение", "контроль" и т. д.), но были отражением устойчивых социокультурных норм российского общества XVIII столетия и сами по себе были такой нормой.
Источник: https://armflot.ru/traditsii/76-telesnye-nakazaniya-v-russkoj-armii-v-vek-prosveshcheniya