Ей в сердце поступает снова воздух,
Опьянена теперь без мутного дурмана.
Размяк и сдулся идеальный постер,
Что по кусочкам и вслепую создавала.
Осадок выливала много вёсен,
Скоблила стенки, разбирала дно.
Желая видеть, не просив наркоза,
Смотрела вновь и вновь своё кино.
И шрам сшивала медленно, красиво,
Чтобы назад уже не сделать шаг.
Убила бабочку придуманного мира,
Навечно скомкав в крыльях белый флаг.