Морковь Ивановна появилась на свет ясным солнечным утром, когда на кухне варилась сарделька. Она лежала на разделочной доске рядом с капустой и яблоком. Наверное, кто-то собирался испечь пирожки с капустой, яблоком и морковкой. Может быть, её бы уронили за шкаф, и она пролежала бы там, пока не засохла. Или вставили бы в голову снеговику. Но только случилось с ней совершенно другое.
Один мальчик по имени Никифор очень хотел, чтобы у него была говорящая игуана. Он вообще слабо себе представлял, как выглядит игуана, но он точно знал, что говорить она не умеет, и ему прям очень хотелось, чтобы у него была говорящая игуана, потому что ни у кого из его сверстников её не было.
Вот он приходит на кухню и видит: на разделочной доске лежит морковка. Красивая такая, с зеленым хвостиком, тонкая и острая. А на столе стоял стакан, а в стакане лилия. "Что ты смотришь на меня, рожа крокодилия", подумал Никифор.
И вдруг морковка отреагировала на сакральную частушку. Сначала у нее выросли два корешка снизу, потом еще два сверху. Потом морковка захлопала глазками, а потом у нее образовался рот. Ну и нос с ушами тоже, конечно. И пальцы, и даже пупок. Волосы у нее и так были, она решила, что так и будет их носить в хвостике. Вдруг Морковь Ивановна издала истеричный вопль. Такой, знаете, как на картине Мунка, когда при этом сводят вместе коленки, хватаются за голову и восклицают "Oh, my God!".
Никифор сразу к ней подбежал, а она ему и говорит: "Ты бы, мальчик, отвернулся. Тут тётя стоит голая, а ты еще маленький, впечатлительный. Так что ты давай иди в комнату, а я тут пока поищу какую-нибудь салфетку".
Никифор сразу подумал, как хорошо, что у него теперь дома есть говорящая морковка. И даже решил, что она лучше игуаны, потому что, если вдруг она начнёт слишком много умничать и вообще трепаться без остановки, то он спокойно её может съесть. Он пошел в комнату и выткал Моркови Ивановне платьице из крыльев стрекозы. Морковь Ивановна его надела и стала еще краше, чем прежде, а потом они с Никифором пошли делать уроки.