Легенда гласит, когда мне было полгода родители повезли меня в Калинин (Тверь) тискать и показывать отцовской родне. ПапА даром, что был уже дипломированный врач, был жутко брезглив. Ехали в купе. Несколько раз сытно поев я, разумеется, с радостью солидно облегчился в ползунки (кто помнит время без одноразовых подгузников?). Заглянув в ползунки мама поняла масштабы катастрофы и предложила разделить обязанности: она несёт меня в клозет отмывать, а отцу досталась утилизация штанов (решили завернуть в пару газет, туго упаковать в плёнку, по приезду постирать). Но отче мой был большой оригинал. Как только мама скрылась со мной за дверью, папаня ничтоже сумняшеся решительно спустил окно и эффектным жестом (иначе он не умел) швырнул моё поносное исподнее вон. Думаю, он ещё цокнул языком, вот так!, щелкнул пальцами и киношно улыбнулся воображаемой камере. Когда мама вернулась со мной орущим от возмутительно холодной воды, папА занавесился газетой. Через час в купе постучали.
На этом надо бы и закончить рассказ, но зачем мне давать вам радость открытого финала. Нет, я навяжу вам правду.
- Это ващ ребёнок - спросил чернявый человек с сильным южным акцентом и профилем грузинского князя.
- Наш - синхронно сказали предки.
- Вы там потеряли. - горловым баском сказал князь и подмигнул моей рыжей беспощадно зеленоглазой маме. - В окне. Щтанищки малыща.
Мама красноречиво обернулась на папу совсем скрывшегося за газетой.
Разумеется мои штаны и не думали улетать, они наполовину влетели в окно соседнего купе - одной ногой внутри, второй полощась на воздухе. Долго горцы нюхали свойскую чачу, виноград, друг друга. Они не могли понять, откуда этот экзотический парфюм. И когда решили проветрить - поняли...
К чему я всё это. Сейчас был свидетелем, как дети впервые убирали какашки за щенком (гулять ему ещё нельзя, а мои увещевания, что ему нужно ходить в горшок в туалете, видимо, не столь убедительны). Ооо, это была хирургическая операция! Я украдкой следил из укрытия. В перчатках, с пинцетами, кучей бумаги, марли, с тремя вёдрами воды. В дело шли даже духи жены, они использовали их как нашатырь, чтобы не падать в рвотный обморок.
- Зажим! Марлю, скальпель! - командовал Фима. Вскоре две колбаски были убраны. Я предложил показать им более простой и быстрый способ. Ведро, немного чистящего средства, хозяйственная губка. Вжик и нету. Они с гордостью посмотрели на меня. А я вспомнил свою эволюцию. Когда родился наш первый - Марк - мысль о стирке фекального подгузника бросала в пот. Я надевал маску с маслом сосны, очки сварщика и стирал, когда Вера не могла. Сейчас, после стольких грязных детских поп, стирок, ухода за стариками, я думаю, что уже лихо разбираюсь в сортах говна, и могу читать лекцию, давать мастер-классы по безропотной уборке продуктов распада. Сейчас скажу вопиющую вещь: но эти преодоления открыли для меня большие новые возможности во многом другом в жизни, дали силы, сделали ближе к семье.
Спасибо им)