В современной исторической науке, политологии, социологии и ряде других гуманитарных и междисциплинарных научных направлений, исследующих различные процессы и вопросы, связанные с историей и культурой прошлого и настоящего нашего общества, все чаще встречаются такие термины как «коммеморация», «места памяти» и др. Прежде, чем осмыслить эти понятия, необходимо дать им краткое определение. Согласно общепринятой терминологии, коммеморация – это сохранение в общественном сознании памяти о значимых событиях прошлого. Коммеморация — это всегда процесс отбора того, что подлежит «вспоминанию» и «забвению». «Вспоминается» то, что кажется важным с позиций настоящего. «Забываются» детали и случайности (вернее, то, что воспринимается в качестве таковых). По мнению французского историка Пьера Нора, «места памяти» — это памятники (культуры и природы), праздники, эмблемы, торжества в честь людей или событий, прощальные, погребальные речи, похвальные слова. То есть всё то, что может сохранять коллективную память того или иного народа.
Новое и Новейшее время – это период нациостроительства, становления и развития тех государственных образований и наций, за которыми мы наблюдаем с экранов телевизоров, в интернет медиа-хостингах, с которыми имеем и личные контакты. На самих себя мы можем смотреть с двух позиций: c позиции гражданина отдельно взятой страны и с позиции гражданина мира. Вторая позиция позволяет давать нам общую оценку мировому обществу, частью которого мы являемся или в какой-то мере соотносим себя с ним.
Рассматриваемое нами время является крайне интересным периодом для стран как Европы, так и Америки, Африки и тд. С точки зрения социологических исследований трансформационных процессов общества в XIX –XX вв. главы и представители тогдашних обществ стали перед необходимостью создать стабильную демократическую систему, учитывающую определенные структурные и культурные сходства между различными странами. В XIX-XX вв. «великим» и «малым» державам и непосредственно обществам приходится одновременно перестраивать и государство, и экономику на новый лад. Новое и Новейшее время интересно именно тем, что в эту эпоху преобразований четко прослеживается процесс предоставления независимости бывшим колониям европейских империй и сходные процессы в бывших социалистических странах. Всё это позволяет, во-первых, посмотреть, как генерировала историческая память в новообразованных государствах, и как это повлияло на образование так называемых «мест памяти» - нового идеологического оружия стран демократии и ее пародистов.
Если следовать логике немецкого историка А. Лангеноля репрезентация прошлого в бывших колониях и странах постсоциолистического блока была невозможна без одновременной рефлексии по поводу его связи с национальными институтами и дискурсами («национальное государство», «национальная идея»). На интерпретацию этой связи сильное влияние оказали метрополии и «центры» (Например, Москва). В процессах становления новых государственных образований четко прослеживается идеологический и культурный разворот на бывшие метрополии и столицы. Профессор исследований культуры Восточной Европы Лейпцигского университета С. Трёбст пишет также о том, что национальные культуры памяти в Европе, которые раньше вступали в двусторонние контакты друг с другом в ситуациях конфликта, стали находится в поисках консенсуса и искать связи на транснациональном уровне. Новосозданные общества или делают так, как делали их бывшие метрополии, или диаметрально наоборот. Кроме того, присуща моральная оценка, в особенности нашим странам, бывавшим республикам СССР. Мы и ругаем, и хвалим, то царизм, то сталинизм. Одним хочется, чтобы было «как раньше», ведь раньше было хорошо, другим же – наоборот, прошлое видится, как самое страшное время в истории. Ставим памятники героям, называем в честь политических или культурных деятелей административные и социальные учреждения. Обращаемся к нашему прошлому.
Особого внимания заслуживает работа Н. Фрая. Аназируя события второй мировой воны и сегодняшнее восприятие тех печально известных событий, позволяет рассмотреть как настоящее взаимодействовало и взаимодействует с прошлым. Канадский ученый отмечает, что одновременно с уже многолетним процессом «извинением» и осуждением политики Гитлера происходит смещение фокуса, в котором оказываются истории людей, опыт отдельных действующих лиц и судьбы конкретных семей или групп. При этом политический и общественный контексты отступают на задний план. Все внимание концентрируется на вопросах человеческой вины и судьбы личности, а поиск ответов ведется скорее в плоскости индивидуального поведения, нежели на уровне анализа функционирования нацистского режима. Одним словом, по выражению автора, особую привлекательность в общественном сознании приобрели вопросы морали в истории.
Как уже было ранее отмечено, данная черта присуща и жителям стран СНГ, в особенности, когда речь заходит о советском прошлом. То есть наблюдается некая общая тенденция в современных европейских странах в области политики коммеморации. В Германии «время осуждения себя» наиболее сильно было выражено в послевоенный период, в России – в 90-е гг. –время так называемой свободы слова, где наряду с новым взглядом на прошлое, «выливалось» огромное количество лжи на прошлое нашей Родины. Сегодня же, в России, к примеру, коммеморация занимает важное место, однако, является довольно-таки сложным конструктом, как для воплощения, так и для понимания. В первую очередь, это можно связать с отсутствием четко сформулированной национальной идеи. Мы не знаем ни кто мы, ни куда идем, и уж тем более зачем. По крайне мере, это можно сказать за определенную часть населения страны.
Сложности добавляет и некая общественная биполярность. Строго говоря, общество делиться на два лагеря, в определенном смысле напоминающий – «белых» и «красных» времен гражданской войны. Для одних главный символ – царская корона, для других – серп и молот, и звезда. Соответственно разные герои, и разные «места памяти». Кто-то ежедневно, с 10 до 13:00, выстаивает очереди к мавзолею, а кто-то скорбит в годовщину расстрела Романовых. Эта общественная биполярнасть является и нашей уникальностью. Для историка это полезно тем, что в годы отсутствия собственной методологии, мы имеем комплекс самых различных мнений. Мы спорим, а следовательно рано или поздно придем к истине.
В Европе дело обстоит немного по-другому. «Места памяти» и «коммеморации» являются также одним из главных составляющих политики государств. Однако территориальная и историческая составляющая в значительной мере не порождают эту биполярность, которая присуща нашему общественному сознанию. Коммеморационное разнообразие возникает лишь в конфликтных ситуациях с территориально небольшими регионами тех или иных государств. В целом, сегодня, никакого «поругания» себя не наблюдается. В отличии, например, от нашей историографии. Англия не признает убийства Грибоедова. Поляки вечные победители во всех битвах и сражениях. Германия все меньше вспоминает о Гитлере. Мы же «дикие» в средневековье, отсталые в эпоху царизма, «безвольные» в советское время.
В заключении, хотелось бы еще раз сказать о том, что коммеморации и места памяти, безусловно, являются переносчиком информации о прошлом в новое и новейшее время, однако, при этом данные явления являются крайне сложными в восприятии общественными массами и регулировании государственными структурами. Такая политика построения нового на костях старого, имеет и положительные, и негативные черты. С одной стороны, а в частности, для историков, это позволяется продлевать и, если так можно выразиться, улучшать качество нашей коллективной памяти, с другой стороны, постоянное оглядывание назад является для нас не учителем, а тормозом. Нужно не ностальгировать, а строить будущее
(c) Шишка Е.А.
https://vk.com/uhist - "История Украины"
https://www.facebook.com/groups/899402453852394/
https://vk.com/mongols_and_rus - "Монголы и Русь"