Все знают, что одним из первых советских классиков о Гражданской войне стал писать Алексей Николаевич Толстой. В его романе «Хлеб. Оборона Царицына» – бой под станицей Гундоровской был описан очень подробно:
«По обе стороны полотна копошились люди; с криком, говором, смехом копая и кидая землю. Линия окопов на западе упиралась в пышные заросли левого берега Донца. Позади, вёрстах в трёх, раскинулась большая станица Каменская. Туда, через мост, ползли эшелоны.
Много разного люда переправлялось из-за реки на лодках – добровольно рыть укрепления. В станице начиналась паника. Каменская давно слыла красной станицей. Ещё зимой станичный совет арестовал свыше полусотни местных и приезжих генералов и казачьих офицеров и отправил их в центр, в Луганск. Время было такое трудное, что начальнику Красной гвардии, Пархоменко, пришлось их расстрелять. Казачество близлежащих хуторов и станиц, и особенно самой контрреволюционной – Гундоровской, пообещало за эти аресты расправиться с каменцами. Затаив давнишнюю злобу, казачество ждало только случая. С подходом немцев случай представился, и в Каменской ждали налёта каждую ночь…
Ворошилов отдал приказ – разбить противника и занять Гундоровскую. Коммунистический отряд Лукаша и 1-й Луганский двинулись левым берегом Донца – степью, ещё по-весеннему свежей и зелёной. Солнце уже начинало жечь спины и затылки.
Вдали за волнами степного жара показались пирамидальные тополя и сады, белая церковь станицы Гундоровской, мирно, казалось, дремлющая на берегу Донца. Четыре пушки батареи Кулика Григория Ивановича, валясь на стороны, вскачь на рыжих, пегих заморенных лошадёнках, перегнали цепи и всползали на меловой холм. Цепи двигались торопливо, бойцы на ходу стаскивали пиджаки и шинелишки. Из береговых зарослей начали постреливать казацкие пикеты».
Тут следует обратить внимание на такую невнятную, но всё же, много объясняющую фразу: «Время было такое трудное, что начальнику Красной гвардии, Пархоменко (Александру Яковлевичу), пришлось их расстрелять».
Среди расстрелянных почти половина были гундоровцы. Нужно иметь в виду, что брали этих несчастных как заложников, не имея никаких доказательств их враждебности к советской власти. Просто взяли и всё. Просто расстреляли и всё. Так в этой фразе, которая в последующих изданиях романа Алексея Николаевича Толстого, удивительное дело, не исчезла, кроется ответ на главный вопрос: «Кто начал первый?», «Кто первый пролил кровь невинных, не по суду, ясно какому, революционному, а просто потому, что «время было такое трудное»? Кто?
А вот как классик советской литературы описал поражение красных войск на Северском Донце в конце апреля 1918 года:
«Бой за Гундоровскую кончился плачевно. Путь отступления на левом берегу Донца оказался отрезанным, станица окружена, по площади, по скоплению войск, били немецкие орудия. Пришлось отступать через размётанный снарядами горящий мост на правый берег. Такого оборота никто не ждал, молодые бойцы смутились, потеряли строй, и врассыпную пошёл каждый спасать свою шкуру, выходя из окружения. Начальник группы Лукаш носился верхом по степи, собирая бегущих. Батарея Кулика, выскакивая на пригорки, поворачивала стволы и посылала последние снаряды по мчавшимся конным лавам. Бойцы и сами не понимали, откуда взялась эта паника. Всем понятно, что бегущих поодиночке, как баранов, казаки порубят клинками. И люди, казалось, не робкие – так нет же…
Кто-то закричал диким голосом, кто-то, бросив винтовку и бекешу, и шапку, кинулся бежать. И нашло помрачение. А уж стыда теперь не оберёшься.
«Хороши, – скажет наутро Ворошилов, проезжая на гнедой лошади мимо эшелона. – Недурно пробежались ночью, красивый у вас вид, спасибо, товарищи».
В наступившей темноте казаки перестали нажимать, боясь за коней. Замолкли немецкие орудия. И стянувшиеся отряды отходили под прикрытием редкого огня цепей на юго-восток, к полотну железной дороги, ориентируясь на далекие свисты паровозов»
Как только завершились апрельские бои 1918 года в юртах станиц, расположенных по Северскому Донцу, сразу же был организован Гундоровско-Митякинский оборонительный район, командовать которым стал войсковой старшина Гусельщиков Андриан Константинович.
Лидерами произошедших восстаний была осознана необходимость в формировании постоянной военной силы, способной противостоять любым посягательствам извне. Основой для такой силы стали временные боевые формирования, возникшие в дни восстаний. Как ни трудно было казакам, которые провели по три с лишним года на войне, но всё же именно они первыми встали в боевой строй.
В те дни ощутимо не хватало оружия. Атаман Донецкого округа, уроженец станицы Гундоровской полковник Краснянский Михаил Васильевич, избранный на этот пост 24 апреля (7 мая) 1918 года, отдал распоряжение о сборе любого оружия, находящегося на руках у населения. Собирали даже гильзы от стреляных патронов.
О нехватке оружия у вчерашних повстанцев свидетельствует рапорт от коменданта Сулиновской волости на имя полковника Гусельщикова А. К.:
«Представляю австрийских винтовок 90, французских бердан 110 штук, австрийских патронов 9600, 4 ящика аммонала, 3 пулемёта Максима негодных, 1 пулемёт кольт негодный, 200 винтовок разных негодных, погруженных на подводах с конвоем 7 человек».
Военная служба начинается, как известно, с присяги. А кому и как должны были присягать казаки, вступившие в новые донские воинские формирования? После Круга Спасения Дона, состоявшегося 3 (16) мая 1918 года в Новочеркасске и избравшего атаманом Всевеликого Войска Донского, бывшего командира 10-го Десятого казачьего полка генерала Краснова Петра Николаевича, был также утверждён текст новой присяги. Присяга звучала так:
«Обещаюсь честью Донского казака, перед Всемогущим Богом и перед Святым его Евангелием и Честным Крестом… помнить престол Иоанна Предтечи и христианскую Веру и свою атаманскую и молодецкую славу не потерять. Быть верным и неизменно преданным Всевеликому Войску Донскому – своему Отечеству.
Обещаюсь служить ему до последней капли крови, всеми силами способствуя славе и процветанию Войска Донского...
Обещаюсь быть честным, добросовестным, храбрым казаком и не нарушать своего обещания из-за корысти, родства, дружбы или вражды.
В заключение данного мною обещания осеняю себя крестным знамением, целую Святое Евангелие и Честный Крест и нижеподписуюсь».
В уже упоминаемом мною рукописном журнале «Донец» в № 4, изданном на острове Лемнос в Греции 15 мая 1921 года, была опубликована статья с простым названием «Формирование и первая боевая работа гундоровского Донского полка с 15 мая 1918 по 18 июля 1918». В статье эпизод за эпизодом разбирается боевая деятельность полка. Далее я помещаю содержание этой статьи, опять же с минимальной стилистической правкой.
«Как только станица Гундоровская была очищена от большевиков и начала устраивать свои казачьи дела сама, без давления на нее со стороны совершенно посторонних, незаинтересованных лиц большевиков, её примеру стали следовать другие станицы и даже округа, что дало возможность Донскому казачеству сбросить с себя иго большевизма.
9 (22) мая 1918 года окружным атаманом Донецкого округа был издан приказ о формировании по станицам округа полков. Согласно этому приказу в станице Гундоровской под руководством войскового старшины Гусельщикова Андриана Константиновича начал формироваться гундоровский Донской казачий полк.
Для сформирования полков было призвано 6 переписей, начиная с 1917 года по 1912 год включительно.
К 24 мая (6 июня) 1918 года был сформирован полк в составе четырёх пеших и одной конной сотен, из пулемётной и нестроевой команд.
Первый командный состав гундоровского Донского казачьего полка:
Командир войсковой старшина Гусельщиков Андриан Константинович.
Старший помощник есаул Коноводов Иван Никитич.
Заведующий хозяйством подъесаул Неживов Дмитрий Дмитриевич.
Командиры сотен:
1 сотни сотник Шевырёв Фёдор Иосифович.
2 сотни хорунжий Изварин Пётр Евграфович.
3 сотни подъесаул Ушаков Николай Степанович.
4 сотни сотник Фетисов Иван Петрович
1 конной сотни подъесаул Усачёв Василий Николаевич
Начальник пулемётной команды сотник Власов Александр.
Полк состоял из 4998 казаков и 129 офицеров.
В полку был отряд молодёжи в количестве 200 человек - учащихся разных средних и высших учебных заведений.
25 мая (7 июня) 1918 года полк был переведён в станицу Каменскую. Из больших складов станицы, брошенных красными военного вооружения и снаряжения полк получил всё необходимое. Гундоровцам пришлось нести в это время гарнизонную службу в станице Каменской, что далеко не удовлетворяло казаков, рвущихся на фронт.
В ночь под 4 (17) июня 1918 года полком был получен приказ для погрузки на станции Каменская для отправки на так называемый Батайский фронт.
Подбодрённые своей лихостью и смелым порывом в борьбе за правое дело, стройные ряды гундоровских сотен с улыбкой на лицах, с традиционными казачьими песнями проходили по улицам станицы Каменской, привлекая к себе внимание многолюдной толпы.
4 (17) июня 1918 года эшелоны полка двинулись на юг, встречаемые на станциях криками «ура!» находящейся публики, бросавшей букеты цветов в вагоны к казакам. К вечеру 4 июня полк прибыл на станцию Аксай, где и начал разгружаться для дальнейшего следования на фронт походным порядком.
В 18 часов 4 (17) июня 1918 года полк прибыл в станицу Ольгинскую и расквартировался в ней на ночлег. По пути следования на фронт казаки всюду жадно расспрашивали жителей о поведении большевиков, об отношении к ним населения и в свою очередь делились всем тем, что сделали большевики в станице Гундоровской.
5 (18) июня в 16 часов было приказано собраться на церковной площади. Пулей подскакал командир полка и лихо, поздоровавшись, стал объяснять задачу:
«Ну, братцы, всё готово. Теперь снимайте шапки, перекреститесь на церковь – и с богом вперёд!».
15 (28) июня красные силой около полка пехоты и двух эскадронов конницы, при четырёх орудиях, повели наступление на Хомутовскую, где в резерве находились гундоровцы. Стройные колонны гундоровцев быстро подошли к месту разыгравшегося боя, и две сотни, первая и вторая, рассыпавшись в цепь, несмотря на губительный ружейный, пулемётный и орудийный огонь, быстро подошли к цепям красных. Громовое «ура!» гундоровцев – и они в штыки бросились на густые цепи красных.
Не выдержал противник, бросился бежать, бросая в панике раненых, убитых, винтовки и пулемёты. В два часа положение было восстановлено. Трофеями были 2 пулемёта, несколько десятков винтовок и сотни тысяч патронов.
Первая славная работа гундоровцев послужила примером многим малодушным казакам отряда.
В ночь под 1 (14) июля отряду в составе гундоровского, митякинского, ольгинского и мелиховского полков под общей командой полковника Фетисова было приказано сбить противника и овладеть высотами, что юго-западнее полотна железнодорожной линии Батайск – Торговая. Гундоровскому полку на рассвете приказано было атаковать расположение красных с восточной стороны. На рассвете гундоровцы под личным руководством славного отца командира Гусельщикова напали на окопы красных.
Красные, будучи застигнутыми врасплох, спящими выскакивали из окопов; босые, раздетые и, не разобравшись хорошо с обстановкой, бежали в юго-западном направлении, а другие прямо налетали на цепи наступающих казаков.
Много красных, захваченных в окопах, досталось казакам. Четыре пулемёта, десятки винтовок и бомбы, телефонные аппараты и прочее казённое имущество, а также сто пятьдесят солдат во главе с командиром Второго советского полка попали в руки гундоровцев.
Таким образом, красные были частью перебиты, частью взяты в плен, а остальные, бросая всё, бежали на запад, на деревню Ново-Батайское. Последний и решительный удар на этом фронте был нанесён гундоровцами красным 9 (22) июля 1918 года под деревней Ново-Батайское, после которого фронт красных дрогнул, и они стали поспешно отступать.
К 15 (28) июля 1918 года весь юг Донской области был очищен от красных, бежавших в направлении на город Азов.
Затем полк 18 (31) июля 1918 года был возвращён в станицу Каменскую и был распущен по домам на трое суток. После чего получил задачу и должен был отправиться на север – освобождать родной край».
Так, с начала июня 1918 года для гундоровских казаков началась очередная война, на которую они попали – гражданская. С точки зрения организации боевой казачьей службы мало что изменилось. Те же взводы, полусотни и сотни, артиллерийские батареи и отряды пластунов. Только командиры и начальники – уже сплошь свои земляки, гундоровцы, да воевать пришлось совсем рядом со своими куренями.
