Здравствуйте, уважаемые мои читатели! Продолжаю рассказывать вам о своём детстве. В те далёкие годы отношение к вере, церкви, обрядам было однозначно отрицательное. Носить крестик на груди, перекреститься прилюдно было стыдно и зазорно.
И вот однажды в начале лета, мы с мамой идём в церковь. Там уже поджидают нас Ваня со своей женой Клавой и мамина подруга Харитина.
Мама остаётся во дворе, а мы заходим в церковь. Людей нет никого, только худенькая старушка в белом платочке подходит к нам и что-то говорит взрослым. Я внимательно смотрю по сторонам. Кругом горят свечи, на стенах картины. Есть большие, есть маленькие. Под потолком я замечаю огромную круглую люстру с маленькими свечечками, они не горят. Люстра подвешена на толстых цепях, покрашенных в жёлтый цвет.
Я спрашиваю у будущих крёстных:
-А как она зажигается?- и показываю пальцем на люстру. Старушка сразу же делает мне замечание:
-Не показывай пальцем, это – грех.
Теперь я смотрю на старушку и спрашиваю у неё:
-Ну, как они зажигаются? Как?
Старуха укоризненно качает головой и отходит в сторону. Клавдия шипит, как гадюка:
-Замолчи, чего разоралась?
Но не тут-то было.
-Мама! Мамочка!- кричу так, как будто меня режут и бегу к двери. Дверь тяжёлая, мне не поддаётся, бьюсь об неё, как птичка в клетке:
-Мамочка, заберите меня отсюда, я не хочу, я боюсь.
Все уже собрались вокруг меня и пытаются успокоить. Подошёл священник в длинной чёрной рясе. Он что-то говорит старушке и та открывает дверь, выпускает меня на волю. Я бегу к маме со всех ног, обнимаю её, она сидит под старыми ясенями на скамейке, целую и начинаю рассказывать, почему я плачу. Подходит старушка:
-Дарья, поведи дочку сама, покажи, расскажи всё, а мы пока приготовимся.
Мы идём с мамой в церковь. Я не забыла, что меня интересует больше всего и тяну маму к люстре.
-Мама, как они зажигаются?
-Да очень просто: дедушка звонарь крутит вон ту ручку, и люстра опускается. Зажигают свечечки, дед крутит ручку в другую сторону, люстра с горящими свечами поднимается вверх.
-Её нужно зажечь!
-Нет, Лиза, не выдумывай. Это делают только по большим праздникам.
-Ну, мама!
-Ни каких «Ну, мама». Смотри, будут люди над тобой смеяться. Скажут, какая Лизка капризная.
Это для меня самый главный аргумент. Ну-ка, надо мной будут смеяться, как будто я дурочка. Проходим по церкви. Я рассматриваю иконы, надолго останавливаюсь перед распятием Иисуса Христа.
-Мама, кто его прибил такими большими гвоздиками?
-Плохие люди.
-Бедный дядя, ему больно же.
-Ну, всё, Лиза, пойдём и больше без фокусов.
Мама смотрит строго, глаза, как две льдинки. Я знаю, что она сердится, и молча подчиняюсь. Обряд крещения проходит без происшествий. Батюшка одевает всем крестики. Взрослые стыдливо прячут их под одежду, а я, наоборот, выставляю крестик напоказ.
Мы выходим, крёстные держат меня за руки, а я подпрыгиваю на месте, поджимаю ноги и так вишу несколько секунд, потом прыгаю, то на одной ножке, то на другой и всё время кручу головой, смотрю то на крёстного, то на крёстную.
-Живая?
-Да ладно, Даша, не ругайся. Давай лучше поцелуемся, кумочка!
Это говорит Харитина. Все обнимаются, целуются, мне тоже перепадает ласки, и начинают называть друг друга:
-Кумочка, куманёк, кума.
Идём гуськом по узкой тропинке домой. Я – впереди, всё время оглядываюсь и кручусь на пятке. Круть, круть, а потом шлёп.
-Лиза, перестань, а то нос разобьёшь.
Да, нос у меня самое ранимое место, когда я падаю, то обязательно достаю носом землю. И это, при том что носик у меня маленький и аккуратненький. Крутиться я прекращаю, не хочется в такой день ходить с расквашенным носом.
Нина уже накрыла стол, приодела бабу Таню, и они ждут не дождутся нас из церкви. По этому случаю у нас курочка, картошка, солёные огурцы и помидоры. Крёстные тоже принесли еду. Так что на столе и домашняя колбаса, сало, жареная рыба и даже козий сыр. Посреди всего этого великолепия стоит бутылка водки и большой графин с домашним виноградным вином. Приходят тётя Катя с Лёней. Они принесли пирожков и конфет. В нашей комнатушке тесно и весело,
всем нашлось местечко, никто не обижен. Мы с Лёней сидим за столом вместе со взрослыми.
-А это что за вино, нянькино, что ли?- тётя Катя не утерпела.
-Это ещё с осени осталось, помнишь, Мотя с Егором приезжали? Не допили, стояло, вот и пригодилось.
-Как они там поживают?
-Было недавно письмо, купили себе хатёнку в Лабинской, в гости зовут. Нина собирается поехать на толкучку, нужно купить кое-что из одежды, а то совсем обносилась дивчина. Вот и зайдёт к нашим. Картошки повезёт им на гостинец. Я письмо написала Моте, чтобы Нину встретил Лёня на автостанции, а то ей самой тяжело будет нести.
Я внимательно слушаю, знаю, о ком говорят. Тётя Мотя – родная мамина сестра, дядя Жора – её муж, Лёня - их сын. Вообще-то, у тёти Моти детей много, но я их всех не знаю, они живут далеко на севере и уже все взрослые. Тётя Мотя с Лёней и дядей Жорой недавно переехали, жили сначала в каком-то бараке, теперь купили себе хатку.
Тётя Катя подвыпила, ей всё интересно:
-Сколько ж лет они жили на севере?
-Двадцать два. Десять отбывали срок, а потом ещё двенадцать кум пенсию зарабатывал.
Мама крестила Лёню, поэтому называет сестру и зятя кумовьями. А Лёня зовёт её мамашкой. Так же Нина и Тоня, дочки бабы Тани, всегда звали маму мамашкой. А я своих крёстных звала маманька Харитинка и папка Ванька. Так меня научили, так обращались друг к другу. Спросить бы сейчас, почему так, да не у кого, давно нет со мной моей любимой мамочки, заступницы и помощницы, нет крёстных, нет тётушек. Осталась только неумолимая память, подбрасывающая и подбрасывающая дрова в костёр бессонницы.
-Ну, заробыв пензыю? - тётя Катя одна в нашей семье балакае.
-Заработал, уже получает.
Гости слушают их разговор, не вмешиваются. Все знают грустную историю жизни Матрёны и Егора. Харитина, наклонившись к бабе Тане, тихонько спросила:
-За что ж Жорку посадили тогда?
-А, кто его знает, за что. Сказали: «Враг народа» и дали десять лет лагерей. За что, мы не знаем.
-Я слыхала, что будто бы он партию и правительство ругал. Один человек слышал и заявление написал,- тёте Кате не терпится показать свою осведомлённость.
-Хватит об этом! – мама смотрит на нас с Лёней, - ну-ка, дети, полезайте на печь, поиграйте там. Я лампу зажгу, поставлю на припечек.
Потом поворачивается к тёте:
-Сестра, что ты болтаешь при детях?
-Даша, не обижайся. Здесь же все свои, да и время сейчас другое,- тётя оправдывается. Все согласно кивают. Клавдия заводит песню, Ваня подхватывает. У них получается слаженно и красиво, все замолкают, а потом подхватывают, да так, что окошечки начинают дребезжать.
Роспрягайтэ, хлопци, конэй,
Тай лягайтэ спочивать,
А я пиду в сад зэлэный,
В сад крэнычиньку копать.
Спасибо, что дочитали до конца. Подписывайтесь на мой канал, ставьте лайки, рассказывайте в комментариях, каким было ваше детство.
С уважением Зинаида Павлюченко