Ч.7 Хорошо живет на свете...
Хорошо по приезду жилось Киссу, беззаботно. Аля была рядом, а все,
с кем бы он не встречался, были ему рады. Были ему рады и на его бывшей работе. Более того, тема его на сегодня стала рабочей и более того даже востребованной. И к работе его приглашали приступить хоть завтра, но про зарплату стыдливо умолчивали.
Встречался он и с другими людьми и там ему тоже были рады. А заинтересовали их и спектр решаемых им на Севере задач и его способы их решения. И здесь приобретенные им навыки оказались востребованы. Конечно, к ним просто так устроиться было нельзя, но обещали, если что, всерьёз походатайствовать. Работы и здесь было необозримо, но про зарплату здесь говорили уже без смущения. Однако, тут предполагались и командировки, а с этим у Кисса могли возникнуть трудности: и сам он никуда ехать не хотел, да и Аля его ещё раз никуда бы не отпустила. Но он и здесь от предложения отказываться не стал и пообещал подумать, а при возможности, в чём - то и посодействовать.
Встречался он и с дядей Алиьи, Сергеем Николаевичем. И тот тоже ему был рад. Хорошо и долго они проговорили с ним, засидевшись за чайком. Давно не видела Аля своего дядю таким веселым, а ведь был он компанейским мужиком, да и с хорошим чувством юмора. Хороший получился вечер. Напоследок, предложил ему Кисс вернуть деньги потраченные за эти годы на Алиью. Улыбнувшись, СН сказал, что конечно это было бы хорошо, но на какие средства они предполагают дальше жить и где Кисс собирается работать. Мысль о том, что можно жить на средства получаемых у нас за науку его развеселила, а возможность ещё и достатка в результате получения грантов, так и просто привела в восторг. Успокоившись, он резюмировал на прощание, что вот когда они совсем разбогатеют, вот тогда пускай с ним и расплатятся. А так он с семьёй Але от чистого сердца помогал. На том и порешили.
Приезжала к ним и мама Кисса - мама Наташа и мужа своего привезла. Папа Коля долго смотрел при встрече на сына, потом изрек: «Ну, ты и дурак», после чего крепко его обнял. Мама Наташа очень обрадовалась, увидев улыбающуюся Алию, но потом вдруг расплакалась и прижала девочку к себе. Поплакала опять и Аля. Папа Коля хотел было в этот момент уйти куда - ни будь подальше, например, пожить во дворе в палатке, но не ушел и весь вечер не отходил ни на шаг от Али, уж больно она ему всегда нравилась. Сына же своего он считал и мизинца её недостойным, но был рад и ему и в этот раз не сильно его третировал.
Прекрасно они провели эти несколько дней: днем много гуляли, даже ездили за город, а вечером за разговорами допоздна засиживались. Папа Коля проявил себя не только душевным человеком, но и очень галантным мужчиной, чем вызвал искреннее удивление мамы Наташи. Что позднее он попытался ей объяснить как – то так: «Да что же я перед тобой павлином выступать то буду. Нам ведь ещё весь век вместе быть.» Объяснение это было понято, но до конца не принято – побольше внимания кто бы не хотел получить? Но такое внимание мужа к девочке сына её не рассердило, а скорее растрогало, и атмосферу их совместного душевного праздника не испортило.
Перед их уездом Аля всерьез попросила их переехать к ним жить насовсем – места хватит, а так ведь как им хорошо - то вместе. Задумалась мама Наташа и отказываться не стала, чем несказанно удивила папу Колю, - он то точно знал насколько она дорожит и своим домом, и своей работой.
Но главное его отношения с Алиьей стали не только лучше, но и как – бы намного ближе. То есть такие, что ближе и не бывают. И всё это произошло в ночь Шеманшахнодара. Отнести то на постель он её тогда отнес, сонную и в облаке нарядов. Но только много ли в такой куче барахла ты наспишь. И когда, ночью проснувшись, Аля открыла глаза, то оказалась, что или Кисс не спал рядом с ней совсем, или же спал, но уж очень чутко. И была ей предложена помощь по удалению покров с её тела. И не стала она отказываться. И оказал ей эту посильную помощь скромный юноша, - по возможности пытаясь без рвения, но с очень большим энтузиазмом. А когда она оказалась ну совсем - совсем без ничего, понял молодой человек, что ведь без пижамки замерзает его девушка и надо её срочно согреть, причем лучше всего, своим личным, сильным и горячим телом. Так и спала с тех пор Алия без пижамы, а ведь мерзлякой была, и Кисс принимал ну просто очень большое участие в деле её согревания. Он, ну просто очень ответственно к этому относился: чуть почувствует, что Аля замерзает и тут же начинал её согревать, чем приводил иногда Алиью в изумление, что за критерии он об её замерзании он использует и на что он так сильно реагирует. Но, впрочем, сильных возражений против этого она не высказывала, - ведь в конце концов, о её же благе человек так старается.
И при всём этом Кисс в последнее время чувствовал себя совсем даже не хорошо, - а временами и плохо чувствовал. Как ранее звучало в нашей повести, ещё студентом задумал написать он повесть об Атлантиде. Тема, и в правду сказать, не сильно оригинальная. Затасканная эта тема. Сколько по ней писали, да и ещё напишут. Но все эти годы жила она в нём. Ведь та страна, в которой он жил, удивительная была страна. Когда он был совсем ещё маленьким, ему казалось, что лучше и сильнее её и в мире быть не может: люди в ней живут хорошие, да и господари не дураки. Но даже тогда чувствовалась в ней какая - то червоточинка. Уж слишком много анекдотов разных и на разные темы в быту ходило. А самое главное, что про тех, кто ею явно кормился, слова хорошего в узком кругу ни разу не сказали. И все всё это знали, что смеху только прибавляло. Много язвительных людей тогда появилось, да и речь их в обиходе становилась всё нарядней, да и сквалыжней.
А позже, когда он стал ещё и читать, и слушать, да ещё и думать, о многом ему надумалось. Ведь сложно эта страна рождалась. Иногда казалось, что и шансов у неё выжить никаких не было. Но она не только выжила, но и влияние чуть ли не пол мира оказывать начала. А ведь что значит чудом рожденное государство? Это, по любому, геройское - библейское начало. Значит был на него и запрос от общества, где оно возникло, да инициация им от сил, что его явно позначимей, тоже просматривалась. На защиту всего света такое государство было востребовано. Оно на словах так и было. Но было и ощущение в нём какого - то надлома, глубинных течений невидимых. Да и мысли о его реформации как - то уж больно часто стали звучали. Не к чему хорошему это привести не могло. Да и не привело.
Так и в Атлантиде. Ведь были и пророчества о её гибели, да, наверное, и о поиске спасения там думали. Так, что же там всё - таки произошло. Вроде как боги хотели её гибели, она и погибла, - а с ней и хорошие, и плохие, все. Или не все? Но почему так память об ней болит? Хорошо, пусть люди там возгордились и стали богоборцами? Так что за это? А может им и было чем возгордиться, а может и боги их любили, но что – то просто там не сложилось.
Тогда давно он как – то безвольно принял эту мысль: ну погибли и погибли. Судьба, против неё не попрёшь. Потому как жить надо сегодня, и дышать надо пока дают, и любить пока кто есть. Пассивно так принял,- впрочем, как и вся страна. Стало быть, о чем ему было и писать. Но только его герои не знали, что они больше никому не нужны, и все эти годы жили в нём. И они теперь стали для него не меньшей реальностью, чем самые близкие ему живые люди. И теперь ему было далеко не всё равно погибнут они или нет. И даже если да, то как. Ведь теперь его жизненный опыт учил, что человек не так беззащитен, как кажется на первый взгляд. Ох как он умеет выживать и приспосабливаться. И даже если б наступила 3-х тысячная эра дождей и мрака, даже и тогда нашлись бы люди, кто не сдались, а пронесли бы для будущего свою волю, мудрость и любовь. Так и его герои всё больше и больше становились людьми силы, мужества и долга. И любви. И теперь их в корне не устраивала его старая повесть. И это обязывало его услышать ритм их новой и полноценной жизни, а не прозябания в ожидании конца света. И это была теперь и его новая жизнь. И в ней уже не было времени на сомнения и потери. Потери духа и души. И образы живущих в нем становились для него всё четче и ярче. С кристальной чистотой он видел их лица, фигуры, как и что они делают или как себя ведут. И всё у него начиналось с того, что…