Давайте начнем с первой главы? Она вот здесь - Глава 1
Всю ночь ей снились эти молчаливые фигуры, документы, этажи. Она ворочалась, пытаясь спастись от жары вентилятором, но простыня прилипала к влажному телу, а фигуры следовали за ней по всему зданию.
Проснулась Вера уже уставшей и свесила ноги с кровати, обхватив липкое тело руками. Она снимала комнату в квартире старушки, которая с ранней весны до поздней осени жила на даче. Вера надеялась, что это временное пристанище, стоит ей закончить учебу, и жизнь наладится.
Коммунальная квартира прививает привычку прислушиваться, есть ли кто-то дома. Дома никого не было, и Вера спокойно выполняла утренние процедуры. Страхи навеянные атмосферой бывшего госпиталя развеялись, и казались даже глупыми. Город просыпался, под окнами шумело шоссе, по которому важно ездили иномарки среднего класса. Офисные клерки спешили на работу, по пути закупая картонные стаканчики с кофе, ощупывая пальцами надпись «осторожно! горячо!» на пластиковой крышечке. День обещал снова быть жарким.
Пока Вера второпях завтракала сухой пережаренной яичницей, на заднем фоне работал телевизор, по которому, крутили повтор вчерашней передачи. Мир вокруг гудел, издавая множество звуков: на верхнем этаже был слышен топот маленьких ножек, в соседней квартире шумела стиральная машинка, во дворе лаяла собака. И все это казалось так естественно и буднично.
Стоит только задуматься, насколько удивителен человеческий мозг: мы не замечаем множество окружающих звуков, не ощущаем на себе одежду, не чувствуем под ногами асфальт, то тех пор, пока не задумываемся об этом. Нам кажется, будто так было всегда и так всегда будет: бесконечные баннеры, вывески, реклама, пробки на дорогах, многообразие выбора в магазинах.
Вера ехала на работу, мечтая, как и многие другие, о проливном дожде, который бы сбил эту рекордную жару, но на небе не было ни единого облачка.
Еще на подъезде к госпиталю ее беззаботное настроение переменилось. Это место тянуло ее вниз, пробуждая в ней какие-то странные ощущения. Вчерашний тупой страх снова вернулся, словно ненадолго вышел из комнаты, но теперь сел в кресло напротив, и Вере предстояло подняться в архив, и сесть рядом.
Вера поднялась по лестнице, стараясь не смотреть на фреску. Вместо Саши при входе сидела какая-то старушка.
- Девушка, а вы к кому? – она приподнялась со стула.
- Я на работу – Вера растерялась, замедлив шаг.
- Кадров здесь нет, куда вы пошли?
- Вы не поняли, я здесь работаю.
- Ничего не знаю, мне никакой информации не передавали, и я вас впервые вижу.
На шум выглянул Антон Геннадьевич и поторопился на разборку.
- Вы что, с ума сошли? – обратился он к охраннице – это наш новый архивариус! Вера проходи, здравствуй.
Девушка прошла к лестнице на верхний этаж, слыша позади недовольные затихающие голоса начальника и охранницы.
- Да уж, неудачное знакомство – вздохнула Вера.
Она достала ключик из нагрудного кармана халата и приступила к работе. Спустя время в коридоре послышались шаги. Вера взглянула на проем двери, и в нем появился Антон Геннадьевич.
- Уже работаешь? – спросил он, оглядывая архив.
- Во всю, уладили конфликт?
- Да, но не обращай внимания – он выглянул в коридор и вполголоса добавил – она немного того – начальник покрутил пальцем у виска.
- Почему?
- Якобы призраков здесь видит.
- А вы считаете их здесь нет?
- Ну, нет, конечно. Это просто старое здание, но это же не значит, что нужно придумывать всякую ерунду. Ты, надеюсь, не придумываешь?
- Нет – ответила Вера.
Ей не хотелось быть «того», и, чтобы говоря о ней, кто-то крутил пальцем у виска.
- Ну, вот и славненько. Хорошего дня.
Вера проводила его, слушая шаги по коридору. Руки снова принялись перебирать архивные короба, ставя их на определенные полки стальных стеллажей, выделенных для того или иного года. В коридоре вновь послышались шаги, направляющиеся к ней. Вера, улыбнувшись, повернулась, но никто не появился в дверном проеме. Шаги затихли. Улыбка сползла с лица Веры. Она ждала, что этот кто-то сделает еще шаг и покажется, но вокруг стояла лишь звенящая тишина. Девушка несколько раз осторожно шагнула в коридор, ожидая увидеть кого-угодно: Антона Геннадьевича, охранницу, Сашу, но не увидела никого. Лишь зловеще тянулся полутемный коридор, освещаемый светом с окон полуоткрытых палат.
Вера осторожно прошлась по нему, заглядывая в каждый кабинет, в поисках того, кто решил ее так напугать, и, совсем растерявшись спустилась вниз.
Ей удалось подслушать разговор охранницы с двумя строителями.
- … это старая психлечебница – с заговорческим гордым видом говорила она.
- И ночью вы тут дежурите? – спрашивали строители – не страшно?
- Главное, не подниматься на четвертый этаж, там концентрация зла.
- Да? А я как раз там работаю – вмешалась подошедшая Вера.
- Я когда туда поднимаюсь – у меня голова болит, а я человек чувствительный – она с чувством собственной важности откинулась на спинку стула.
Строители пошли на второй этаж, их явно не интересовали байки, а Вера осталась.
- Вы правда видели здесь призраков? – спросила девушка.
- Видела и слышала – важно ответила старушка – только мне здесь никто не верит.
- Расскажите.
Она окинула Веру взглядом, размышляя, можно ли ей доверять.
- Много всего было. Например, гул по вентиляции, поднимающийся с подвала, как из самой преисподни.
- Может это ветер? – перебила Вера, за что была одарена строгим взглядом со стороны охранницы – А что еще?
- Еще однажды ночью кто-то в окошко постучался. Вон там в конце коридора. Я выглянула, а там никого.
- Но вы сказали, что видели призраков.
- Да, уже солнце тогда зашло, но небо еще светлым было. Я обход пошла делать вечерний, поднялась на четвертый этаж, там мужская фигура юркнула в один из кабинетов. Я подхожу к кабинету, а там табличка «операционная», а внутри кабинета никого. По журналу посмотрела, а все уже ушли. И уборщицы рассказывали, что, когда на здание смотрели, то в окне видели силуэт в белом халате.
- Интересно – резюмировала Вера – ладно, мне пора.
Конечно, она не поверила в эту ерунду, подумав, что старуха слетела с катушек, но для себя решила пробежаться по коридору, обращая внимание на таблички с названием кабинетов.
Вере удалось найти «операционную». Дверь в этот кабинет рассохлась, и девушке пришлось приложить усилие, чтоб ее открыть. В нос ударил резкий запах спирта.
Она подождала, пока комната хоть немного проветриться, и вошла внутрь. По коже пробежались мурашки, и волоски на ее руках встали дыбом: внутри было на несколько градусов холоднее. Вера поспешно вышла оттуда и закрыла дверь.
- Ты во что угодно готова поверить, лишь бы отлынивать от работы – ругала она себя, возвращаясь в архив.
Работала она с беспокойством, прислушиваясь ко всему, что происходит в здании, но день, на удивление, прошел тихо. Вера сняла перчатки, маску и вышла из помещения архива. Во время закрывания двери на ключ, она взглянула вверх, где должна быть табличка над дверью, но ее там не оказалось.
- Ну, конечно – проворчала она, убирая ключ в нагрудный карман халата.
- У вас когда пересменка с напарником? – спросила Вера у охранницы, расписываясь в журнале.
- Ранним утром.
- Ну, удачной смены! – Вера кивнула на прощание и сбежала с лестницы на улицу, чувствуя спиной взгляд фигур.
Стоило выехать с территории, как на душе стало легче. В зеркале заднего вида госпиталь становился все меньше, как и страхи, связанные с очередным днем. Все-таки неприятное место.
Перед сном она долго лежала, вглядываясь в темноту и вслушиваясь в тишину. Все казалось ей непривычным, и впервые она жалела, что находилась в квартире одна. Спустя несколько часов Вера заснула, но беспокойный сон не подарил ей облегчения: на утро пара яиц, разбитых на раскаленную сковороду, остались недоеденными.
Девушка словила себя на мысли, что не хочет ехать на работу, и дело не в работе, а в самом месте.
По дороге ее радио молчало, лишь колеса издавали глухой частый стук, когда Вера, задумавшись, наезжала на разделительную полосу.
За столиком сидел Саша, склонившись над журналом.
- Как ты здесь работаешь? – Вера облокотилась на стол, вписывая свои данные и время прихода на работу.
- Плохо спишь?
- Не то слово.
- Как обстановка там наверху?
- Пыльно, тесно – Вера призадумалась – и странно.
- Странно?
- Ну да.
- Кстати, о странном. Я только вчера еще кое о чем вспомнил.
- О чем же?
- Двери иногда открываются сами собой. На ночь закроешь по коридору все кабинеты, а утром проходишь, половина раскрыты.
- Выполнишь одну просьбу? – она положила ручку на стол.
- Какую?
- Не рассказывай мне больше ни о чем.
Вера медленно поднималась по лестнице, ей меньше всего хотелось работать в архиве. Это место тянуло ее энергию, подкрадывалось сзади, бесцеремонно игралось, издевалось.
Ключик в нагрудном кармане приятно оттягивал его вниз своим весом, Вера прислушивалась к этим ощущениям, стоя напротив двери. От атмосферы за спиной по телу шла дрожь, казалось, будто там бал сатаны, а за дверью впереди со стен стекает вязкая бордовая кровь.
- Ты сама себе все напридумывала, наслушалась дурацких историй – девушка открыла дверь и вошла в архив, включив свет – за работу.
Вера прошла в конец зала, и за спиной у входа послышался хлопок, и она вскрикнула, прижавшись к стеллажу. Это архивная папка с хлопком шлепнулась на пол, наверно, от того, что ее задели, когда проходили мимо. Но это ничуть не успокаивало Веру, она, с широко открытыми глазами, смотрела на папку, а ее сердце готово было вырваться наружу.
- Соберись – шептала она себе.
Потребовалось время, чтобы взять себя в руки и поднять упавшую папку. Девушка задрала голову наверх, тяжело и медленно дыша, восстанавливая сердечный ритм. Сначала Вера думала, что ей показалось, но с каждым новым вдохом, в воздухе все отчетливее и отчетливее слышался запах гнилого мяса. Скрутило желудок, и она выбежала оттуда, в ужасе.
- Саша, а ты не мог бы подняться со мной наверх? – Вера немного запыхалась от торопливого спуска по лестнице.
- Что-то случилось?
- Да, я увидела в архиве мышь – девушка быстро пробежалась взглядом по полу, придумывая, что соврать.
- Этого не может быть – молодой человек с неохотой оторвался от кроссворда – ну ладно, пошли.
Они поднялись на четвертый этаж.
- У тебя как дела с географией? – по дороге спрашивал Саша.
- А что? – девушка была настороженна и принюхивалась к воздуху.
- Столица Австралии. Восемь букв, первая «К».
Вера не ответила, она зашла в архив, и увидела, что папки с одного яруса полностью валяются на полу.
- Ну и бардак ты тут развела – Саша даже присвистнул.
- Я так выделила папки, которые мне нужно спустить вниз, чтоб перебрать – слегка дрожащим голосом ответила она – за столом это удобнее делать.
Биение сердца пульсировало в висках, а ладошки намокли до того, что, казалось, с них вот-вот начнет капать.
- А, ну ладно – Саша не заподозрил подвоха и начал собирать папки в одну большую стопку.
Вера тоже собрала столько папок, сколько сможет унести, постоянно оборачиваясь на дверь. Пальцы дрожали и не слушались, девушка мысленно пыталась объяснить все происходящее, это она задела папку, проходя мимо, и она упала, а тухлым мясом, должно быть потянуло из вентиляции, скорее всего, где-то в подвале сдохла крыса. Даже эти папки могла тоже задеть она, унося от сюда ноги, тогда почему, убегая, она не услышала звук падающих папок?
- Все? – Саша набрал папок под самый подбородок.
- Да, только подожди, я запру архив.
Она расположилась в одном из кабинетов первого этажа, и ей стало гораздо спокойнее. В окно приветливо светило летнее солнце, мимо кабинета проходили коллеги, с любопытством заглядывая в открытую дверь.
За стенкой говорили по телефону, иногда смеясь, окружающая обстановка, наконец-то стала благоприятной для работы, и Вера списала происходящее на совпадение.
Солнце начинало окрашиваться в оранжевые оттенки, поблескивало сквозь ветви. Вечерело. Мимо кабинета, упругой походкой, прошел Антон Геннадьевич, а потом вернулся.
- Ты еще здесь?
- Я еще немного задержусь.
- Одобряю трудолюбие! – он, шутя, отдал честь, и ушел.
Первый этаж все больше погружался в тишину. Наконец то и Вера, начала собираться домой, решив перед дорогой заскочить в уборную.
Солнце садилось на противоположной стороне, погрузив в мрак все кабинеты восточной части. Вера не нашла переключатель света, но и без него глазу было вполне комфортно. Из двух кабинок девушка выбрала дальнюю, потому что первая оказалась заперта. Делая свои дела, она заметила, что в соседней кабинке мелькает тень, ее было видно в отражении напольной плитки.
«Надо же, кто-то тоже задержался» - подумала Вера.
Она вымыла руки и подошла к сушилке, которая лениво загудела. Вдруг по спине прошел холод, и она обернулась на кабинки, увидев, как первая медленно открывается, а там пусто. Вера тревожно подошла к охране.
- Кто-то сейчас проходил? – Спросила она у Саши.
- Нет, все давно ушли, ты последняя засиделась.
Девушка пробежалась глазами по журналу, убедившись, что Александр ее не обманывает, и, тоже расписавшись, отправилась домой. Уезжая, она не рискнула посмотреть на госпиталь в зеркало заднего вида.
Даже в квартире ее преследовало неясное чувство тревожности. Она боялась закрыть глаза в душе. А перед сном долго лежала с включенным светом, как в детстве.
Той ночью ее снова мучили кошмары, ей снилось, что на этаж выше происходит бойня, и кровь сочится с потолка, капает на постель, лицо и руки. Вера даже просыпалась, ощупывая одеяло и пытаясь разглядеть на ткани багровые пятна.
Что-то похожее с ней происходило в детстве, когда на нее неожиданно находили приступы ужаса. Она росла в небольшом деревянном доме, который всегда был довольно темным, от завешанных пыльных штор. Маленькая девочка пряталась за мебелью от событий, которые происходили в ее воображении, а потом оживали и становились реальными. В ее детской ходили люди, держа свою голову в руках, иногда заводя с ней диалог.
- А что такая маленькая девочка делает здесь совсем одна? – спрашивал какой-нибудь мужчина с огромными мясными дырами вместо глаз, и Вера цепенела, не зная, что ответить, вся тряслась и заламывала себе пальцы.
- Девочка, тебе никогда не спрятаться – скрипела слабым голосом женщина, выползающая из-под кровати и волоча за собой обрубки ног, которые оставляли мерзкие сгустки крови и мяса на полу.
Ей откуда-то был знаком запах и вид крови, развороченных тел, оторванных конечностей, будто она сама была свидетелем чего-то ужасного, но это не так. Вера росла почти самым обычным ребенком, отличающихся от остальных разве что бурной фантазией, которой могла себя и развеселить до хохота и напугать до слез. Как и у всех детей, это прошло с возрастом, стерлось. На фантазии не осталось времени, началась учеба в школе, которая отбирала слишком много душевных и физических сил. Среди цифр и правил нет места жутким выдуманным историям. Математика казалась страшнее человека без глаз. А когда прибавились проблемы со съемом жилья и оплатой обучения, то детские страхи стали просто-напросто смешными. Только иногда она вспоминала людей в своей детской, которые там и остались, когда она уехала из родного города.
Возможно, таким образом, девочка пыталась сбежать от реальности, выплескивая свой страх в жутких фантазиях. Вера не любила вспоминать о доме и детстве, сглаживая события многолетней давности, пыталась оправдать поведение взрослых, но в том доме ее били и наказывали за минимальные провинности: за неровную спину, растрепанные волосы, оценки и рассказы о «страшных людях». Даже когда поводов для злости, казалось, не было, мать находила на чем сорваться, высасывая проблему из пальца. Только оглядываясь назад, Вера понимала, что, скорее всего, ее мать была неадекватным человеком, но тогда для нее было нормой, что ее лупили всем, что попадется под руку, пытались вразумить в ледяной ванне, и даже топили там же, изгоняя как бы злых духов. Да, наверно ее мать была просто поехавшей религиозной сектанткой, которая верила, что с дочерью что-то не так, верила в злых духов, и в собственного воображаемого Бога, а отец, пропадая на работе, предпочитал закрывать глаза на странности жены. Ребенок не знает, что такое «секта», лишь смотря на другие семьи, он может понять, что в их семье «что-то не так». Вера все понимала, но отец говорил, что мама просто больна, ей ни в коем случае нельзя нервничать, и ее нельзя злить. Девочка пыталась никогда не злить маму, и считала себя виноватой в том, что маме приходилось ее наказывать. Жестокость притирается с огромной любовью к родителям, и стирается грань. Все это сейчас уже забылось для Веры, стало неважно, но, все равно, она была рада сбежать из дома, и делала все, что бы ни за что не вернуться никогда обратно. Ведь, даже будучи относительно взрослой, жестокость к ней не исчезла, но ее стало меньше, потому что девушка, окрепнув, могла давать отпор. Взаимоотношения с семьей были сложными, любовь смешалась с ненавистью и обидами, образ родительского дома ассоциировался с веселым детством, потому что присутствовали и положительные моменты, например, дни рождения, на которых ей дарили подарки, в целом родители ее по-своему любили и чрезмерно опекали. Но помимо радости в той детской комнате, обклеенной розовыми обоями с бабочками, по которым она, плача, водила рукой, остался ужас и чье-то тяжелое присутствие. Спустя годы, ее мать уже не выходит из дома, сутками ходит, шаркая ногами от окна к окну, зовет дочь, пишет странные записки, в которых, казалось бы, нет смысла, пьет лекарства, которые ей прописал психиатр, стоит на учете. Отец иногда звонит, но, быстро выслушав о делах дочери, начинает долго рассказывать о состоянии матери и препаратах, которые ей необходимы.
Вера спала, иногда напряженно дергаясь, ворочаясь и хмурясь. За окном ярко светил обрывок луны, поблескивали звезды. Город спал. В неяркий оранжевый свет фонарей заворачивались многоэтажки, как в одеяло, кладя свои крыши на небо, как на мягкую перьевую подушку, облаченную в темную чистую наволочку. Асфальт остывал, по нему иногда, не торопясь, с шумом, проезжала редкая машина, и скрывалась за поворотом. Земля, словно, брала паузу, дыша ночным свежим воздухом.
Глава 3 - здесь
Если вам понравилось мое творчество, вы можете финансово поддержать меня. Добровольные пожертвования помогут мне издать книгу. Спасибо.