Надежды генерала Корнилова найти отдых для Добровольческой армии за Кубанью не оправдались. Уже с утра над станицей Некрасовской стали разрываться шрапнельные снаряды. По окраинам били пулемёты. В центре станицы стояла высокая каменная церковь, которая являлась прекрасным ориентиром для пристрелки артиллерии. В домах вокруг площади расположились штаб, сам генерал Корнилов и некоторые генералы. и артиллерийские разрывы доставляли немало неудобств, благо стрельба была редкая и неточная. Тем не менее, обоз, расположившийся первоначально на площади, понемногу растворился по станичным улицам. В храме проводилась служба, на которой присутствовали местные жители и добровольцы. Священник станицы Некрасовской отец Георгий Руткевич позже был расстрелян большевиками за сочувствие кадетам и буржуям.
Днём генерал Корнилов собрал совещание, на котором обсуждался план предстоящих действий. Основные силы «красных» прикрывали направление на Майкоп. Решено двинуться в начале на юг, туда где поджидали большевики. А затем, форсировав реку Белую, резко развернуться на запад и выйти к черкесским аулам, дружественным «белому» движению. Выступление Корнилов назначил на ночь. Две переправы через Лабу должны подготовить Партизанский полк генерала Богаевского и Юнкерский батальон генерала Боровского.
Кубанская армия во главе с атаманом полковником Филимоновым вновь вернулась в аул Шенджий. С отрядом следовали и арестованные ещё в Екатеринодаре большевики. По дороге к ним добавляли задержанных по подозрению в сочувствии к Советской власти. В Шенджие было принято всех расстрелять, оставив лишь семь человек в заложниках. Спастись от расстрела удалось двоим. Один из них, бывший солдат Самурского полка солдат Фролкин позже рассказал:
«Отвели нас версты на две за аул Шенджий и построили в шеренгу. Сбоку стоял молодой казак станицы Пензенской, тот самый, которого выдал отец. Я следил за командой, и когда должен был последовать залп, за секунду упал, а на меня упал казак, который меня закрыл. Я лежал, не шевелясь, казак то же. Было слышно, как другие шевелились, стонавших добивали. Палачи ушли в аул, я захотел освободиться из-под казака, он то же зашевелился.
- Ты жив?
- Жив, только ранен в руку.
- Идти можешь?
- Могу.
- Бежим, а то они скоро могут вернуться.
Мы вскочили и побежали в близлежащий лесок, где и спрятались. Палачи действительно пришли вторично и расстреляли ещё семь человек. Видимо, обнаружив отсутствие двоих из первой партии, бродили вокруг неё. Я боялся, что нас пойдут искать и обнаружат. Казак, как местный житель, знал каждый угол и он успокоил меня, сказав, что знает где не найдут и мы направились к этому месту.
День мы просидели в яме, заброшенной хворостом. Ночью он направился в станицу Пензенскую. Я же двое суток бродил по горам и лесам, пока не выбрался на дорогу. Направился в Екатеринодар.»
Продолжение следует ...