Если отношения Михримах Султан с Бали беем можно охарактеризовать, как «Барышня и хулиган», то ее повисший в воздухе роман с лекарем я бы назвала «Барышня и проходимец».
Высыпания на коже султанши были связаны с аллергией. На фоне переживаний эта гадость приобрела очень обширный и раздражительный вид. Странно, что районные эскулапы долго не могли вылечить султаншу.
Хотя, с другой стороны, она очень волновалась по поводу болезни, которая от этого и прогрессировала. Когда Соколлу Мехмед паша более из вредности, чем от чистого сердца, посоветовал своего юного лекаря, нужное средство нашлось очень быстро.
Переживания Михримах перетекли в более приятное русло. Ей нравились встречи с доном Педро, нравилось, как он на нее смотрит, как мазь намазывает. Султанша вспыхнула, как спичка от взглядов и прикосновений этого Педро.
Все это доставляло ей явное удовольствие, которое даже переходило в эротические сновидения. Аллергия быстренько отступила.
Естественно, Рустем не был в таком же диком восторге от доктора, даже врезал ему пару раз по харизме из ревности. Он допустить не мог даже постороннего взгляда на свое сокровище. А уж разрешить руками до династийной поверхности дотрагиваться было выше его возможностей.
У ревнивого Рустема чуть лихорадка не рванула по всему тела от таких сцен. Султанше тем временем так понравились процедуры намазывания мази на голое тело, что она чуть ли не всю себя облила этим аллергенным маслом.
Разумеется, все понеслось по новой. Лекарь мазал, Михримах млела и исцелялась, Рустем рвал волосы на всех местах.
Любезный Мехмед паша, заметив это дело, преподнес султанше этого самого Педро в подарок. После этого, правда, чуть сам не схлопотал в орган зрения от Рустема.
Иногда мужчины меня сильно удивляют своим скудоумием, даже такие, как Рустем. Зачем было кинжал доктору Педро приставлять не к тому месту? Все могло завершиться как нельзя лучше.
Нурбану в свое время придумала очень оригинальный способ для того, чтобы держать при себе Газанфера.
Рустем почему-то не додумался сделать дона Педро по совместительству евнухом. И никаких проблем – пусть бы мазал султаншу в любое время. Вместо этого горячий зять династии довел дело до полного провала – Педро получил свободу из рук обожаемой супруги Рустема.
Опять пришлось следить за этой парочкой, отрывая время у государственных дел. Михримах, разумеется, тоже хороша. Освободила доктора, помахала бы ему ручкой – зачем было на пристань бегать, если точно знаешь, что никуда с ним не поедешь?
Ну, разумеется, чтобы коробку с локоном передать. Ах, как романтично… Михримах забыла, что у нее дочь уже почти невеста – самое время для романтических свиданий у забора на пристани.
Бдительности, правда, султанша не потеряла – никаких алмазных подвесок, или чего-то, указывающего на принадлежность династии, подарено не было. Педро никому не смог бы доказать, что это волос из головы самой султанши Михримах.
Что могло ждать дочь султана там, куда ее звал этот проходимец? Да ничего хорошего мусульманской принцессе не светило. Никакой свободы она и не увидела бы.
В Европе пылали костры инквизиции. Самое место и время для прибытия дочери султана Сулеймана с лекарем Педро.
Могла стать заложницей, как принцесса Кастилии. Педро слинял бы на первом же бугорке. У этого дамского угодника не было таких чувств, как у Рустема – через неделю забыл бы свою принцессу, тем более, без денег.
Михримах благоразумно не затевала побега из Шоушенка Топ Капы. Посмотрела в глазки доктору на фоне морского прибоя, увидела после этого еще парочку приятных сновидений – и на этом, в общем-то, все.
Гораздо хуже обстояло дело с Рустемом – он обиделся не на шутку. Любовь всей его жизни предала Рустема слишком легко и с весьма недостойным объектом. Все это было больно и очень даже обидно тому, кто добивался любви этой женщины всю жизнь.