Об актёрской глупости, Ромме и Банионисе, разочаровании в Хотиненко, такси за грибами и кошке, не оценившей «взятку» — в беседе с московской долгожительницей, журналистом Натальей Колесниковой. Перед вами короткий фрагмент интервью, полный текст — на сайте "Спокойное место российского интернета".
Кошка «взятку» не оценила
— У есть у вас какие-нибудь бзики — профессиональные, скажем?
— По тематике, пожалуй, никаких бзиков у меня не было. Я на разные темы писала, и не было такого: это моё, а это не моё. Ну только, может, за сексуальные темы не бралась. Не для меня. Я практик (улыбается).
— А если бы партия сказала: «Надо»? Приструнить кого-то, вынести на суд общественности, пригвоздить к столбу советской морали.
— Может, партия что-то и говорила, но я как-то всё мимо ушей пропускала. Не было такого, чтобы я писала то, что было мне сугубо отвратительно.
— Как сохранить эту человеческую «самость» — не замарать ничем имя?
— Мой муж сидел на таком месте, где сам бог велел брать взятки. Заведовал отделом наград в администрации президента (Бориса Ельцина). Одни артисты там тебе чего хочешь принесут. Но он не брал. И ему, в общем-то, никто не предлагал, потому что знали: без толку.
Один раз только какая-то бабка подарила маленькую хрустальную вазочку. Он принял. Сказал:
Старушка от души дала. У нас в доме нет ничего хрустального, пусть хоть одна ваза будет.
Поставили мы эту вазочку на стол, воткнули цветок. А у нас была кошка любимая, и эта кошка любила подойти, понюхать что-то и лапой махнуть.
В общем, эта вазочка и дня не прожила. Единственная взятка, и та неудачная.
Мне кажется, люди чувствуют, кому что дать, на кого надавить, кого заставить, кого вербовать.
Вот и мне до сих пор говорят:
Неужели тебя никто не вербовал? Заграничные командировки были в те времена редкость. И вот тебя, беспартийную дуру, посылали в ФРГ, в Швецию, в Италию, ещё в какие-то страны порядочные! И не вербовали?!
Не вербовали! Кого-то, может, и вербовали. Со мной об этом даже никто не заикался.
— А как, работая в центропрессе, вы оставались беспартийной?
— Я была комсомолкой, в «Комсомолке» работала, а когда настал возраст (кажется, 27 лет), написала заявление:
К сожалению, в связи с возрастом я должна покинуть комсомольскую организацию…
Что-то такое, слегка юмористическое. И всё, привет! И никто меня никуда больше не звал, в партию вступать не заставлял.
Может, потому, что в «Комсомолке» был такой период после Аджубея — свобода сохранилась, давиловки не было. Какой-то такой левацкий дух сохранялся.
Сейчас мне как ветерану присылают эту «Комсомолку» — ужас, просто кошмар, что они несут. Помойка. Есть только два-три талантливых человека, которых можно уважать.
— Назовёте?
— Назову одну. Асламова Дарья. Смелая, решительная, неглупая.
Первое время я её не понимала, а потом оценила. С удовольствием читаю её материалы.
Но есть и продажные шкуры, конечно.
— В советские годы кое-кто продавался за право на загранпоездку, да не в страны соцлагеря, а на Запад. А куда Вы в первый раз поехали?
— Италия. 1956 год. Зимние Олимпийские игры.
Смешно, когда мы на всё открывали рот, от одних магазинов можно было с ума сойти.
У меня где-то даже была фотография (потом затерялась), на которой туристская группа писателей. Нас, корреспондентов, привязали к этой группе, и мы часто вместе ходили и на всё глазели.
И вот стоит там Михалков (Сергей Владимирович Михалков — автор «Дяди Стёпы» и слов гимна СССР и России), открывши рот, и смотрит на витрину, где десять сортов сыра. Рожа совершенно обалдевшая.
Это было нечто.
— Диссонанс потом, по возвращении домой, не давил?
— После этого зайти в какую-то нашу галантерею было… (тяжело вздыхает).
Но что делать. Не удирать же в Италию.
— Но кто-то же удирал.
— У нас удрал один журналист. Потёмкин, великий человек! У него, если не ошибаюсь, мама — грузинка, и в «Комсомолке» он, кажется, работал под фамилией Кушешвили.
В одной командировке он смылся. Исчез. По-моему, дело было в Испании. Исчез — и несколько лет от него ни слуху ни духу. Что там произошло — наверное, это какой-то детектив.
Года четыре назад он вдруг объявился и решил собрать ветеранов «Комсомолки». Пригласил в гости. На Рублёвку. Нам подали роскошный автобус, мы загрузились и заехали в рублёвские хоромы. Грандиозная пьянка была, грандиозная.
И выяснилось: он стал великим писателем, великим профессором философии, истории и ещё чего-то там ещё. Богат не знаю как. Виноградники чуть ли не в Южной Америке. Мы его вино дегустировали…
Очень странная фигура, про которую лет через десять в передаче «Тайны истории» всё раскроют.
А я никогда и никуда удирать не думала. Даже в мыслях не было.
ЧИТАТЬ ИНТЕРВЬЮ ПОЛНОСТЬЮ
Беседовал Николай Черняев