Начальник продовольственно-фуражной службы пограничного отряда майор Мирославский был человеком очень спокойным, и вывести его из равновесия было практически невозможно. Но отдельные, особо одаренные личности, а они имеются в наличии в любом коллективе, иногда умудрялись довести папу Славу, как звали Мирославского за глаза, до белого каления. Тогда двухметровый гигант, наделенный нечеловеческой силой, превращался в цунами, землетрясение, пожар и ураган вместе взятые. Одной рукой он отрывал провинившегося от земли, ладонь второй сжималась в огромный кулак, который медленно приближался к носу солдата. Через некоторое время Мирославский спрашивал:
- Чуешь, чем пахнет?
Этого было достаточно, так как воспитательный эффект достигался мгновенно и действовал все время до увольнения в запас, - солдат становился образцом выполнения воинского долга.
Мирославский был непререкаемым авторитетом для своих подчиненных. Повара в отрядской столовой и на пограничных заставах обожали его, потому что он не гнушался встать рядом с солдатом к плите и учить его поварским секретам. Каждое слово, сказанное папой Славой, схватывалось на лету и принималось за истину.
В пограничном отряде и во всех населенных пунктах на участке отряда майор Мирославский пользовался огромным авторитетом и любовью. Основывалось это на его исключительной справедливости и огромной физической силе. В краях, где дислоцировался пограничный отряд, жили гордые горцы, и сила всегда была у них в почете, а про Мирославского ходили легенды.
Однажды ему срочно понадобилось выехать в райцентр для решения какого-то важного вопроса. Начальник тыла выделил ему свой УАЗик, и рано утром майор с водителем выехали за ворота части. Отъехав от отряда километров десять, водитель обнаружил, что спустилось заднее колесо. Они остановились, вышли из машины и стали осматривать его. В результате был обнаружен торчащий между протекторами гвоздь. Солдат быстро достал инструмент, полез в «собачник» за домкратом, но долго не вылезал оттуда. Мирославский, почувствовав неладное, окликну его:
- Сынок, ты что, уснул, или домкрат поднять не можешь?
- Товарищ майор, вчера я отдал его водителю начальника штаба, а забрать забыл.
Солдат явно не спешил вылезать из машины, опасаясь гнева офицера.
- Ничего, сейчас проедет какая-нибудь машина, мы попросим у них домкрат, - Мирославский сел на бордюр ограждения и стал смотреть на несущийся внизу бурный поток реки.
Прождав около двадцати минут, Мирославский встал, подошел к машине и сказал водителю:
- Давай готовь все к смене колеса, откручивай гайки, как будешь готов, говори.
Солдат быстро снял запасное колесо, открутил болты на ступице и сказал, что он готов. Мирославский поплевал на руки, взял машину за заднее крыло и стал поднимать ее. Кузов начал медленно двигаться вверх, потом и колесо оторвалось от земли. Обалдевший от увиденного, водитель не мог пошевелиться.
- Давай быс…трее – лицо Мирославского покраснело от натуги, - шевелись!
Солдат быстро сменил колесо, закрутил гайки и крикнул:
- Готово!
Офицер отпустил кузов, достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо, солдат затягивал гайки. Оба пришли в себя от грома аплодисментов. Рядом стоял рейсовый автобус, пассажиры которого видели происходящее, и громко восторгались силой богатыря. После этого случая слава о силе пограничника стала распространяться среди местных жителей со скоростью звука.
Жизнь Мирославского стала невыносимой. К контрольно-пропускному пункту пограничного отряда часто приезжали местные силачи и приглашали его помериться силой. Предложения эти были разные: кто предлагал бороться, кто тяжести поднимать, кто подковы гнуть. Непременным было одно условие: соревнования должны были проходить перед публикой. В качестве призов предлагались и деньги, и скот, и машины, однако Мирославский никогда не соглашался на единоборство. Он всегда добродушно смотрел на очередного потенциального соперника, похлопывал его по плечу и говорил: «Солдат ребенка никогда не обидит». Этим, как казалось местным жителям, слегка высокомерным заявлением, Мирославский еще больше подогревал интерес людей к своей персоне.
Однажды перед обеденным перерывом к отрядной проходной подъехала целая вереница автомашин, два «Жигуленка» и три автобуса. Машины были заполнены гражданскими, преимущественно мужчинами. Вышедший из головной легковушки убеленный сединами старец подошел к дежурному по КПП и сказал:
- Сынок, мы приехали из дальнего высокогорного села для того, чтобы решить один важный для всех мужчин нашего горного края вопрос: кто самый сильный человек в ущелье, наш богатырь или ваш офицер. Фамилия его Мирославский. Будь добр, пригласи его сюда, я хочу с ним поговорить.
Дежурный позвонил Мирославскому и передал просьбу старца. Кроме этого, стараниями опять же дежурного, весь гарнизон молниеносно узнал о возможном предстоящем единоборстве богатырей.
Когда наш герой завершил дела и прибыл на КПП, наступило время перерыва. Шедшие домой офицеры, прапорщики и гражданские, узнав, в чем дело, стали ждать, чем же закончится эта история.
Мирославский приблизился к старику и, как подобает поступать младшему по возрасту, поздоровался первым. Старик внимательно рассмотрел майора, ответил на его приветствие и добавил:
- Ты не только силен телом, но и уважаешь наши обычаи. Это очень хорошо, и значит, что нам легче будет решить нашу проблему. Я предлагаю сейчас, вот здесь, окончательно установить самого сильного человек в наших краях. Свидетелями будут вот эти люди, которые приехали специально для того, чтобы зафиксировать итог соревнования и разнести эту весть по селам и весям. Право выбора вида единоборства мы предоставляем тебе. Мы предлагаем все, кроме кулачного боя, где судьбу схватки может решить случайность.
Старик обвел взглядом людей, которые вышли из автобусов и образовали вокруг беседовавших широкий круг. Те разом загалдели и согласно закивали головой. Мирославский посмотрел на толпу, повернулся к сослуживцам. Эти молчали, но по внешнему виду было ясно, что они тоже за единоборство.
Майор покачал головой, с грустью посмотрел на старика и спросил:
- Уважаемый, зачем вам все это надо? Неужели без этого нельзя обойтись?
- Нельзя, - сказал старец, - вся наша жизнь - соревнование. Мы вино пьем – соревнуемся, кто больше выпьет. Весной сажаем огород, а осенью подводим итоги, у кого был лучший урожай. Даже по количеству детей соревнуемся, у кого их больше и кто лучше воспитан. Извини, сынок, но даже у зверей самый сильный – самый лучший, и ему по праву достается все самое лучшее. Так что не обессудь за сравнение со зверьми, но по большому счету, мы отличаемся от них только тем, что умеем смеяться, кушать вилкой-ложкой да контролировать свои поступки.
- Можно поспорить на эту тему, но вы приехали не в риторике упражняться, а силой меряться, - Мирославский махнул рукой и завершил свою мысль, - я готов.
Услышав о его согласии, присутствующие зааплодировали. Подняв руку, и таким образом успокоив людей, Мирославский спросил у присутствующим:
- А где же мой соперник, покажите мне его!
- Он там, - ответил за всех старик и пошел в сторону стоявших неподалеку машин. Мирославский последовал за ним.
Подойдя ко вторым «Жигулям», в которых сидело пятеро молодых людей, старик пригласил своего ставленника. Из машины вылез молодой человек, лет двадцати семи, крепкого телосложения и с мощными руками. Мирославский, а он оказался на голову выше своего соперника, посмотрел на него, снял галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Подумав немного, он вдруг спросил у старика:
- Вы откуда приехали, оттуда? – офицер указал рукой в сторону, откуда приехали гости.
- Оттуда, оттуда, - не особо понимая, куда клонит великан, ответил за старика один из приехавших.
Старик окинул отвечавшего парня гневным взглядом, и медленно сказал:
- Генацвале, тебя взяли сюда для того, чтобы ты внимательно запоминал все, что здесь происходит, и потом рассказывал потомкам, а не для того, чтобы распускал язык. Пусть каждый займется своим делом, - он сделал нетерпеливый жест рукой, как бы отгоняя назойливую муху.
Парень мгновенно растворился в толпе. Мирославский подошел к своему сопернику, приобнял его за плечи и подтолкнул к открытым дверям машины. Закрыв за ним дверь, он полной тишине сказал:
- Видит Бог, я этого не хотел, но меня вынудили!
С этими словами он подошел к переднему бамперу машины, ухватился за него и попробовал его на прочность. Убедившись, что он надежно прикручен к кузову, Мирославский напрягся, оторвал передок машины от земли и, делая мелкие шаги, стал разворачивать легковушку в обратную сторону. Достигнув нужного направления, он аккуратно поставил машину на землю, разогнулся и похлопал своей огромной ладонью по капоту машины:
- Езжайте с миром, ребята!
Толпа не проронила ни слова. Приехавшие опустили головы, и молча пошли к своим машинам. Лишь старик, который приехал для того, чтобы организовать соревнование, с восхищением посмотрел на Мирославского, пожал ему руку и констатировал:
- Ты воистину великий человек! Я счастлив, что сегодня познакомился с тобой. Будь здоров, и никогда не обижай слабых, - старик с гордо поднятой головой пошел к машине.
Колонна развернулась, и, обдав сослуживцев Мирославского выхлопными газами, скрылась за поворотом.
Своим поступком начальник продовольственно – фуражной службы пограничного отряда майор Мирославский завоевал среди местных жителей величайший авторитет и покрыл себя неувядаемой славой.
Вскоре офицер перевелся к новому месту службы, через несколько лет развалился Союз, и мы ушли оттуда.
Сегодня в тех местах вы не найдете ни одного российского пограничника, но память о победителе сильнейших жива в сердцах гордых горцев.
Автор 0055
