Ужасная медицина, Линдси Фицхаррис
Подарочное издание, Медицина. Издательство Эксмо, отделение Бомбора (Эксмо non-fiction) в 2019 году, перевод Воронкова в 2018 году.
Чтобы окончательно покончить с технической стороной — твердая обложка, плотная белая бумага, текст не плывет, бумага не рвется, и что радостно, не режет, а то на этой неделе я умудрилась порезаться и об картон, и об шкаф даже.
Автор получила докторскую степень по истории науки и медицины в Оксфордском университете. Ведет собственный блога и ютуб канал, совсем не боится соцсетей, где можно ее найти.
Как хорошо вы разбираетесь в медицине? Верите в шаманов, или же сами превосходный специалист?
Книга ведет свою историю с тех лет, что для истории лишь миг, не больше 200 лет прошло с того времени, но как же сильно изменилась медицина. Ее стоит читать, чтобы восславить 21 век с её врачами и нравами.
Всего 173 года назад стали использовать наркоз. До этого... До этого было больно, очень больно.
Сила и скорость хирурга в то время были критически важными для выживания пациента на операционном столе.
Можно сказать, что хирург был эдаким людским мясником. Да и отношение к ним было похоже. В немногих больницах были штатные хирурги, а ловцы вшей получали больше. Основной доход получался из частной практики. А сейчас больница без хирурга воспринимается как нечто эдакое.
Да и вообще мы начинаем свое погружение в историю с того момента, когда больницы назывались домами мертвецов, не иначе. Стоило усилий не только попадание в больницу, но и выход оттуда.
Хирургам тоже надо было опасаться, ведь смерть всегда ходила где-то рядом с ними, их одежда источала запах смерти.
Берлиоз описывал переполняющее его отвращение при виде «разбросанных конечностей, ухмыляющихся голов, зияющих черепов, кровавой выгребной ямы под ногами» и «отвратительную вонь этого места». Хуже всего, по его мнению, были крысы, грызущие кровоточащие позвонки, и стаи воробьев, клюющие обрывки губчатой ткани легких.
Были нередки случаи заражения анатомов, даже опыт не служил защитой.
В Больнице Св. Варфоломея в 1843-59 гг умерло более 40 молодых студентов, прежде чем получить диплом. Пугающе звучит.
К тому моменту как герой книги пришел в больницу на практику, он был не совсем юн и уже подавал надежды. К тому времени уже сформировалось мнение, что хирург должен руководствоваться «не только мастерством рук, но и разумом».
К концу же жизни герой настолько изменил мир медицины (и не только) в общем, и хирургии в частности, что хирург уже не ассоциировался с мясником и был похож на современного врача. Потребовался один (на самом деле нет) человек, чтобы дать смачный (и положительный) пинок науке.
Прийти от того, что пару врачей использовали перчатки (о фартуках и речи нет), и помещение врача в психиатрическую больницу, где он провел остаток жизни «возмущаясь по поводу послеродового сепсиса и врачей, что отказываются мыть руки» до того, чтобы это стало обязательной практикой.
Спасибо его племянникам, что не исполнили всего одну лишь из многих предсмертных просьб своего дяди — не уничтожили рукописи и эскизы, что не несли существенной ценности и интереса.
Благодаря сохраненной личной переписке мы можем наблюдать как семья и общество влияют на человека, как уберегают от неправильных решений, и подталкивают на верный путь.
В этом плане можно наблюдать, как отец, хоть и тоже ученый, был не в восторге от желания сына стать хирургом, но все же поддержал его. Правда пришлось сыну сначала получить подобие современного гумобразования, что также пошло на пользу.
Как во времена депрессии сына, и желании отмахнуться от этой профессии, он его направил. Как годами позже не просто поддержал, но и предложил некий выход, когда сын сделал предложение девушке из другой конфессии. Выступал голосом мудрости на всем пути сына.
Как его друзья-наставники отговорили от хоть и притягательного, но рискованного (для его же будущего) места.
Эта книга не только про медицину, это книга про жизнь. Да, она крутится в больничных палатах, под окуляром микроскопа, в скальпеле, что использовал Джек Потрошитель. Но...
Медицина творила и жизнь, и смерть. Медиков творила и жизнь, и смерть. В книге показано эти все взаимодействия.
Между статистикой родильной горячки и годами жизни героя повествования можно заметить описания Эдинбурга, преступность, что породила медицина, медицину, что спасала от петли на главной площади. О черном юморе и фатализме, о желании помочь. О нраве и быте того времени.
Это не просто экскурс в историю медицины того времени. Это путешествие в то время. Дверь легонько открывается, и как Коралина, мы идем по шаткому мостику, чтобы заглянуть за кулисы — быть безмолвным свидетелем самого настоящего ужаса.
Я осталась под сильным впечатлением от книги и практически проглотила её. Порой приходилось специально останавливаться, что бы информация улеглась.
Быть честной, я все же с датами не дружу и даже запуталась в годах жизни. Но после краткой передышки все улеглось и встало на свои места.
Как мы можем представить себе весь ужас того времени? А вот представьте, приходя домой, я снимаю ботинки, мою руки, переодеваюсь. А теперь представьте: придя домой после работы вы просто и буднично садитесь за стол, мимо проходящая жена снимает с пиджака кусок чьего-то легкого, потом кладет кусок пастушьего пирога. Вы спокойно ужинаете, и стук в дверь.
Женщина с ранением в живот, от вас зависит, будет ли её муж повешен. Вы, в чем были, летите в кабинет около холла, оперируете ее. Если она умрет, вы конечно не виноваты, но мужа повесят. Выживет, сошлют в выездную тюрьму. А попросту в Австралию.
Конечно ему придется несладко и он может погибнуть не доезжая до Австралии. Кто-нибудь случайно ударит в ухо, а гангрена расползется на пол лица, или там крайняя плоть повредится и та же гангрена съест все до мочевого.
Возможно еще раньше он посадит занозу, или умрет от цинги и недоедания. Или будет делить трюм с холерным. Кто знает.
Перед вами просто женщина, которая не могла получить развод, и убежала. Муж же её нашел и вместо ненаказуемого поколотить, помахал неосмотрительно близко с телом ножом. Или нарочно ткнул.
Это тоже не так важно, как то, что на ваших плечах сюртук, с кусками трупа, а из плеч растут руки, что побывали сегодня много где.
Ваша жена заходит в комнату и готовится записывать. Еще не снят фартук, пара засаленных отпечатков. Она подходит чуть ближе, и наклоняется над бедняжкой, ведь в комнате только один источник света, газовая горелка, за свечами лезть слишком долго, боится упустить что-то. Крошки с фартука попадают на торчащие кишки.
Достаете свои инструменты и грязной тряпкой с края стола быстро протираете лезвие. Засохшая кровь предыдущего «пациента» все еще на нем. Плевать. Либо резать и возможно женщина выживет, или дать ей сразу умереть.
Что сделаете вы?
Про женщин, в общем, здесь не мало. От общей статистики по родовой горячке, до частных случаев в практике врача. И тем больше разница между слоями населения, где для одних жена напарник и отдушина, которая при своей кончине оставляет пустоту, а для других не лучше осла или мешка картошки.
За 50 лет с начала века было зарегистрировано около 200 случаев продаж жен. Порой мужья их продавали не отходя от своего рабочего места.
Да и правовая защита в середине 19 века редко была доступна для женщин.
В 1840-х годах примерно 3000 умерли от сепсиса, без учета тазовых абсцессов, кровоизлияния различного характера, перитонита.
Врачей, что были близки к истине чаще всего не слышали. Так Александр Гордон сделал предположение в причине родильной горячки еще в 1795 году. Он мог предсказать кто умрет, услышав только имя акушерки или медсестры. Но его предположение не получило распространение. Спустя 50 лет другой хирург подвергался нападкам коллег.
Камнем преткновения было эго врачей. Их оскорбляла только возможность допустить, что они разносят болезнь, которую пытались побороть.
С этим же придется столкнуться и нашему герою. Но он пройдет через это и наступит переломный момент во всей медицине.
Уже упоминала врача, что заключили в психбольницу. Это венский врач Игнац Земмельвейс. Он заставлял мыть руки всех, кто заходит в палаты и это дало результат. Смертность в итоге упала с 18,3% до 2,2% через месяц.
К сожалению, его взгляды не только не имели успеха, но и привели его в определенное заведение и его быстро будто бы забыли.
Герой книги, был героем и в жизни — Джозеф Листер.
Именно ему мы должны быть благодарны за современную медицину, антисептики.
Даже реклама с пляшущей Еленой Летучей отчасти его заслуга. Посетив США, где его методы считались не дающими особых результатов, он дал лекцию, чем и вдохновил юношу на создание листерина. Его изначально применяли для избавления от перхоти, лечения гонореи и даже мытья полов, пока он не попал в руки стоматологам, и мы знаем его до сих пор.
На той же лекции побывал и Роберт Вуд Джонсон, впоследствии открывший вместе со своими братьями, Джеймсом и Эдвардом, компанию Johnson&Johnson.
Даже появления надписи «не является публичной офертой» отчасти его заслуга. Хитрые дельцы пообещали, что их дымовой шар спасет от гриппа, а если не спасет, то получат компенсацию в размере внушительной суммы. Никто не подозревал, что кто-то считает, что это всерьез. Но такие люди нашлись и удовлетворяли все иски к компании.
Это не прямые следствия работы одного врача. А дальше больше. Его современник утверждал, что Листер спас больницы от вымирания.
Трудно переоценить его влияние на медицину. Пользуясь работами Пастера, он искал ответы на свои вопросы. Еще в студенчестве он зарекомендовал себя как способного и перспективного молодого специалиста. Немного ипохондрик, скрупулезный, скромный и обаятельный.
Читать обязательно, чтобы «полюбоваться» 10 этажным Эдинбургом со своими мрачными нравами, посмеяться над шутливыми песнями или медовыми месяцем с лягушками.
Сопереживать утратам врача, пройти путь от мясника до медика. Ученого, что семимильными шагами приближал будущее. Как он наконец пробился через узколобость других своих коллег, которых оскорбило мнение, что они сами вина смерти пациентов.
Тот переход, что сделала медицина, можно посмотреть в двух картинах одного автора.
Первая картина написана по заказу — показать настоящую медицину и выставить Листера мошенником.
Это книга действительно про то, как один хирург викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизни.