732 подписчика

Женщина вокруг сорока. Повесть. Глава 5

2 сентября 20202 сен 2020

134

11 мин

Продолжение. Начало здесь:

Женщина вокруг сорока. Повесть. Глава 1

Женщина вокруг сорока. Повесть. Глава 2

Женщина вокруг сорока. Повесть. Глава 3

Женщина вокруг сорока. Повесть. Глава 4

Квартира без Валеры показалась неуютной и хмурой, прожитый день из нее виделся длиннющим и одновременно мгновенным, а настроение после него – непонятным.

* * *

…Проснулась среди ночи, поняла, что вряд ли уже уснет, и отправилась на кухню выпить чаю. На кухне сто лет стояло кресло, которое они с Валерой никак не могли выбросить. Глубокое, на низких ножках, потертое во всех местах, оно было чем-то вроде старого друга. Пару раз обивку его перетягивали, а однажды Маргарита купила в дополнение к нему абажур, и теперь это кресло под абажуром было самым удобным для размышлений местом.

Она угнездилась в нем, положив ноги на стул, и принялась переваривать минувшую поездку. Во-первых, она молодец, что сразу выбрала нужный тон – дружеский. Не играла, не кокетничала, не дулась, не пыталась быть любезной, а разговаривала так, как, скажем, стала бы разговаривать с Колей Толстобровом. Дружба – альтернатива любви и разным прочим глупостям. Хочешь пресечь ухаживания – начинай с человеком дружить. Во-вторых, ей понравилось, как вел себя Кириллов, – главное, не был навязчив. И, в-третьих, сама поездка была интересной. Что он сейчас делает, этот Кириллов? Спит. Читает. Глядит в телевизор. Она ведь ничего-ничего о нем не знает. Где и с кем он живет, с кем дружит и дружит ли вообще? Сказал про дачу и про маму – и как-то странно это прозвучало, будто у таких, как он, не может быть ни мам, ни дач.

Ей надоело думать про Кириллова, чай был выпит, но из кресла вставать не хотелось, хотелось не двигаться и плыть среди ночи, которая всегда что-то обещала, но обещаний никогда не выполняла. Подумав, она все-таки решила завтра ехать к Светке. Вдруг что-то случилось? Да если даже не случилось – когда еще выберется? Ладно, выспится и поедет.

Но спала плохо: странное возбуждение не давало расслабиться и отпустить этот день с его огнями, волнами, взглядами, разговорами. Пару раз она даже вставала, зачем-то шла на кухню, ложилась снова, а утром соседи справа начали колотить и сверлить во все стены, и ей ничего не оставалось, как собраться и ехать.

Заскочила на рыночек купить фруктов и рыбы и часа через три сигналила в Светкины ворота, любуясь ладным коттеджем из желтого кирпича, с синей крышей, утопавшим в роскошной зелени.

– Ну, слава богу. Где Валерка?

– В Москве. Слушай, мы сто лет не виделись.

– Ага. Сейчас прибудет Эльза.

Всякий раз, когда они встречались, Маргарита удивлялась, что школьная подруга совсем не меняется. Те же рыжие волосы, стремительная походка, тот же проницательный взгляд и непременные цветастые балахоны. Светка была художником-модельером и шила чудные наряды, но Маргарите всегда казалось, что это не совсем ее, и она могла бы быть, ну, скажем, отличным администратором или хозяйкой гостиницы. Но Светлана была уверена, что со временем создаст собственный бренд и вполне сможет конкурировать со Зверевым и Юдашкиным.

Они прошли в ухоженную кухню, а через нее – на открытую веранду, выходящую в заросший сад.

– Чего-нибудь поешь?

– Поем.

– Есть овощи, грибы и есть оладьи. С твоей фигурой можно всё и сразу, так что лопай, а я стану рассказывать. Нет, ты подавишься, лучше поешь.

– Тогда не буду.

– Ладно, слушай. Пока нет Эльзы, расскажу. Была я в городе и случайно встретила Римму – ну, помнишь, наша педиатр, мы с ней на Васильевском жили?

– Римму не помню. И что?

– Встречаю, а она говорит: мол, видела вашу Эльзу Даниловну и так порадовалась за нее – родила третьего. Ох, ах, какая молодец, в таком-то возрасте.

– Кто-кто родил, Эльза? Когда?

– Да никогда! Ты слушай. Я спрашиваю: «Да? Не может быть!» А она: «Я думала, вы знаете, ведь мальчику почти три года, в садик оформляет».

– Кто, Эльза?

– Эльза, Эльза.

– Ты когда ее видела в последний раз?

– Три месяца назад, не помню точно. Я бегом звонить Эльзе, и она сказала, сказала… Такого даже в сериалах не бывает, Ритка. Нет, не бывает – всё перебрала.

– Ну, ты расскажешь наконец?

– Рассказываю. Помнишь, ее Вадим всё время ездил в командировки куда-то в область? Как ни придешь, мужика нет и нет, она одна с детьми плюхается.

– Так дети-то давно большие: Алене – двадцать два, Игорю – двадцать.

– Это они сейчас большие, а пять лет назад, когда Вадим начал ездить по командировкам, они были меньше. Ну вот. Возвращается он в очередной раз, да не один – с ребенком, этим самым мальчиком. И заявляет: это мой сын. Или ты принимаешь нас вместе, вдвоем, или мы вместе уходим.

– А мать?

– Что мать? Какая-то профурсетка. То ли пьет, то ли что, непутевая в общем. Жил там с ней, поживал, а когда увидел, что ребенок без присмотра, забрал и увез.

– Это тебе Эльза сказала?

– Да, прямо по телефону.

– Не ожидала от Вадима.

– Да уж, не каждый день мужик в подоле приносит!

– Вот именно, не каждый. Молодец Вадим, другой бы бросил: разбирайтесь сами.

– Да вроде там некому разбираться – родне не надо. Ну ладно, Вадим, по твоим словам, молодец, а жене-то его теперь что делать?

– Жить и радоваться.

– Ну так сама ей и скажи. Вон идет, приехала. Погулял твой муж, ребеночка прижил, а ты бери, расти и радуйся. Спасибо не забудь сказать. Да я три ночи от этой новости уснуть не могла, а она – «молодец». Я понимаю, такое в желтой прессе прочитать, но когда твоей родной подруге привозят ребенка от любовницы… Не знаю, я бы вцепилась в морду.

– Кому?

– Кому-кому… Ну, ясно, муженьку.

Маргарита встала и, улыбаясь, быстро пошла к Эльзе, которую еле узнала, настолько та похудела. Но, чем ближе она подходила, тем сложнее ей было удерживать улыбку. А когда подошла и Эльза припала к ней и заплакала всем своим существом, у Маргариты тоже навернулись слезы. Так они и стояли и плакали, пока Светка не обняла обеих и не усадила на диван.

– Рита, мне плохо… Плохо… Совсем потерялась, не знаю, как жить. Позор-то какой. Думала, как вам рассказать. Хорошо, Света сама позвонила. На работе все молчат и так смотрят – невозможно вынести.

– А с кем ребенок-то?

– С отцом. Взял отпуск – пусть сидит. С нашими так не возился, как с этим. Пять лет мне врать и жить с той девкой, всё разрушить, а потом еще выставить на посмешище! Ужасно. Ну ведь гуляют же люди – никто не догадывается, над женой не смеется. А тут… Не знаю, что делать, не знаю.

– Эльза, стоп. Стоп, я сказала. Сейчас ты выпьешь кофе и будешь слушать меня, потому что я сейчас – самый компетентный в нашей компании человек. Я каждый день с этим сталкиваюсь и говорю тебе как врач: ты просто слишком благополучна. Благополучна – слишком, и жизнь это поправила. Всё! У меня пол-отделения матерей-одиночек, треть – которые не могут выносить, почти все нездоровы, а мужья – без слез не взглянешь. Ну, посмотри на нас, своих подруг. Светку муж с грудным ребенком бросил, лет пятнадцать билась одна, пока Егор не появился, и тот не идеал. Я – без детей… Да если бы у меня был ребенок и Валерка еще привел одного, простила бы не глядя. Честное слово. Ну, неприятно, изменил. Конечно, больно… Но совершенно ясно, что на той женщине он жениться не собирался в любом случае. Ведь так? Иначе давно бы женился. И самое главное, не каждый мужчина решится привести домой такое свидетельство своей измены. Я хочу сказать, не всякой жене окажут такое доверие. Тебе – оказали.

– Да выхода у него не было, вот и всё. Мальчишка всё время один, соседи подкармливали. За две недели он у нас на три килограмма поправился.

– Вот видишь! У меня пол-отделения сорокалетних – кто со вторым, кто с третьим. А тебе и рожать не надо: готового принесли. Еще полюбишь больше, чем своих.

– Она полюбит – и заявится мамаша. – Светка, хранившая скептическое молчание, встала и пошла ставить чайник, громыхнула им о стол, с шумом залила воду.

– Нет, не заявится. Вадим с нее расписку взял.

– Подумаешь, бумажка! Протрезвеет – и явится.

– Света, перестань. Сейчас никто не знает, что будет, чего не будет. Ты готова с ним развестись, расстаться, разменять квартиру и жить одна?

– Ну почему одна? А дети?

– Это кто у нас дети? Алена? Алена не сегодня завтра выйдет замуж, Игорь приведет подругу, и ты всех их будешь обслуживать. Теперь рассказываю про Вадима. Вадим поплюхается с ребеночком так с полгодика, устанет – это ведь мы как машины, а они устают – и женится на какой-нибудь девахе. А так, если рассуждать цинично (а я именно так сейчас и рассуждаю), ты получаешь виноватого на всю жизнь мужа и ребенка, который будет тебя любить, как родную мать. А ты – его.

– Не знаю…

– Люди собак, кошек любят, вон змей даже держат, а тут двухлетний мальчик. Другая бы радовалась.

– Рит, ну тебя послушать – гуляй, мужик, направо и налево, неси детей, а мы будем растить. – Светка вдвинулась на террасу, поставила поднос с чашками.

– Да нет же, не так.

– А как?

– Ну я же сказала: больно. Конечно, больно. Но ведь это не конец. Женат человек, не женат – он имеет право на личную жизнь. Цепь всё равно не наденешь. Да и не нужно. Ну, всякое бывает. Увлекся, скажем, человек, а она родила – не спросила. Из-за одной измены глупо расставаться.

– Да он пять лет там ошивался!

– Вот именно, пять лет. И ни за что не хотел расставаться с семьей. И даже когда родился сын, он этого не сделал. Не захотел. Света, вот скажи честно, скажи: а ты в самой себе уверена?

– Уверена в чем?

– В том, что завтра ты не встретишь человека, не влюбишься в него, несмотря на Егора, вашу семью и Сашку, которого того и гляди выгонят из института? Несмотря на ваши кредиты, планы, этот дом, родителей Егора, которых вы решили забирать?

– Конечно, нет. Конечно. Но раньше ты говорила по-другому.

– Глупая была, молодая. Не понимала, что каждый волен распоряжаться своей жизнью по-своему. Волен, Света, понимаешь? Человек увлекся, но он берег жену пять лет, скрывая эту связь. А потом, между прочим, встал на сторону ребенка, рискуя потерять семью и старших, взрослых детей. Да, кстати, они-то как?

– Не знают, что и думать, как относиться. Мальчика жалеют. Если куда надо сходить, Вадим его с Аленкой оставляет.

– Вот. Дети, значит, приняли. Умнее потому что.

– Рит, ты правда так думаешь? – В исплаканных глазах Эльзы промелькнула слабая надежда, и она с вопросом продолжала смотреть на подругу, словно от этого ответа зависела вся ее дальнейшая жизнь.

– Думаю, у тебя просто нет других вариантов.

– Варианты всегда есть, – упрямо напомнила Светка.

– Есть, но этот – лучший. И с христианской, и с циничной точек зрения. Всё! Пошли коптить рыбу, я форель купила. Где коптильня? И надо было брать с собой ребенка, побегал бы здесь на воздухе. Как его, кстати, зовут?

– Андрюша.

– Ну вот, в следующий раз возьмешь с собой Андрюшу. А что касается общественного мнения… Ну, посудачат день, а максимум неделю, жизнь предъявит другое событие – про вас забудут. Тут ведь как преподнести… Пока ты себя считаешь жертвой – и все вокруг будут считать точно так же. А когда ты начнешь порхать от счастья, все примутся завидовать. Так и скажи: знаете, так мечтала родить третьего ребенка, но возраст, всё такое, а тут – пожалуйста, и рожать не надо, как повезло! Попробуй. Ты понимаешь, любая, самая мерзкая проблема всегда имеет две стороны, но ведь мы почему-то выберем ту, что похуже, и носимся с ней, как с писаной торбой. Бабушка моя говорила: как дурень со ступой.

– Почему со ступой?

– Не знаю почему, но смешно.

– Ритка, не там работаешь, не там… Иди в психологи – от клиентов отбою не будет. Но нас ты будешь принимать бесплатно.

– А я и так психологом работаю. Вот прихожу на работу и сразу становлюсь психологом. И как психолог повторяю: девяносто восемь процентов моих пациенток тебе бы искренне позавидовали. А может, и все сто. Гордись и радуйся.

Маргарита сама удивлялась той легкости, с какой приходили эти слова, точно кто-то подсказывал, но она знала, что сейчас самое главное – помочь подруге принять эту новость, а после Эльза разберется. Самое трудное – это сейчас. И Эльза словно поверила: встала, умылась, задвигалась. А когда они закоптили рыбу и водрузили ее на стол в окружении Светкиных яств, стало и вовсе легко, почти как сто лет назад, когда, слава богу, не было ни мужей, ни проблем, с ними связанных. Светлана достала две бутылки какого-то коллекционного вина, и было решено, что домой они вернутся на такси, а машина Маргариты пока поживет здесь, в гараже.