Алексей ЗАРЕВИН
В детстве я был хорошим, послушным мальчиком. Даже больше послушным, чем хорошим. Взрослым верил на слово сразу и во веки веков, слова учителя почитал абсолютной истиной.
Да... Написал и подумал, что с тех пор мало что изменилось. Например, проверить срок годности творога до сих пор просто не приходит в голову, ибо свидетельством годности служит его присутствие на полке.
Так вот. Послушным был и верил. Но иногда через слой непроходимой веры что-то пробивалось. Искры какие-то. Сомнения. Помню, чудесная наша учительница истории Евгения Васильевна Согр рассказывала про Кровавое Воскресенье. Отправились, говорит, мирные граждане царю-батюшке челом бить, а их расстреляли. В этом месте у меня коротнуло.
— Евгения Васильевна, — говорю, — зачем же солдаты стреляли в безоружных людей?
— Им сказали, что это лоботрясы, бездельники, которые не хотят работать, — ответила Евгения Васильевна.
— А... Это да... — сказал я и уточнил. — Но зачем же стрелять?
— Им приказали, — ответила Евгения Васильевна.
В детстве я был не только послушным, но и умненьким мальчиком, и очень боялся выглядеть смешным и/или тупым. Ответ учителя ничего не объяснил, я так и не понял, какая сила заставила одних людей стрелять в других — мирных и безоружных — даже при условии, что они не хотят работать, но переспрашивать третий раз не стал, чтобы не выглядеть тупым.
Господи, в которого я не верю, вразуми солдат.
Пусть искра сомнения пробьет их шлемы, пусть усомнятся в том, что нужно и можно избивать и убивать людей по приказу. Пусть усомнятся в том, что кто-то наверху знает больше и понимает лучше, что ему там виднее, и если он решил, значит так надо. Объясни им, что бить людей нельзя нигде и никогда. И что во вселенной нет силы, которая заставила бы стрелять в своих, кроме собственной воли.