— Здорова, — сказал вышедший из подсобки бармен и глянул на настенные часы. — Что-то ты рано сегодня. Открываемся только, через полчаса.
Мужчина за стойкой криво ухмыльнулся и зачесал седеющие длинные волосы.
— Мне уйти? — спросил он для шутки, зная, что отсюда его точно не попрут.
Рабочая улыбка бармена, говорящая об отсутствии проблем, оставалась на месте. Со стола он стащил стакан, дунул в него и молча начал наливать пиво.
Клиент внимательно следил за процессом. Вдруг уровень светлой жидкости застыл на полпути к краям. Бармен дёрнул за ручку, на что кран пренебрежительно дважды плюнул пеной.
— Кегля закончилась, — пояснил бармен и цокнул. — Хочешь, могу тебе остатки за так дать. По дружбе. Или другое че налить?
— Между дружбой и деньгам я выберу первое, — сказал клиент, почесывая шею, где нащупал прилипший желтый листочек. Хотел его выбросить, но задержал в пальцах и убрал в карман.
Перед ним поставили полупустую пинту светлого.
Пока бармен зачеркивал написанное мелом на доске название пивной позиции, клиент снял фуфайку с дырами, заклеенными изолентой, и повесил на крючок. Краем глаза на рукаве заметил несколько новых отверстий, сильно смахивающих на чей-то укус. Вспомнив недавние события, он осторожно прогладил предплечье и сел обратно.
— Обычно ты минута в минуту приходишь, — продолжал бармен, опершись на моющую машинку. — С работы раньше отпустили?
— Можно и так сказать, — ответил клиент, слегка взбалтывая пиво в бокале. — Я ведь этот, охотник. У нас если добычи нет, то сосешь лапу.
— На кого охотишься?
— Кролики, волки, иногда медведи. Других здесь не водится.
— Сильно, — по-барменски вежливо соврал он, оценивающе кивая. — Для пропитания или для души?
— Души у меня давно нет, а вот пяток голодных ртов есть.
— Детей кормишь, а души нет. Не сходится.
— Страшные вещи я творил ради этих ртов, — с мрачной хрипотцой выдал клиент, водя пальцем по краю бокала, так ни разу и не выпив. — Страшные.
Повисла недолгая пауза. Бармен переминался с ноги на ногу на резиновом коврике.
— Если мясо надо, то сходил бы в магазин, — клиент холодно усмехнулся. Тяжело спустился с высокого стула на пол, раскинул руки, точно пугало и начал медленно вращаться.
Пропитанная потом ткань свитера на локтях и запястьях протерлась до белизны. Отовсюду торчали подпаленные нитки, из-под грязного ворота на шее выглядывала грубо зашитая рана. По числу заплаток на штанах можно было определить, сколько лет их носили. Скрывающиеся в них подкосившиеся ноги переходили к обуви: одному грязному берцу и красному зимнему ботинку. От вида морщинистого лица с потухшими серыми глазами хотелось оплатить их владельцу комнату на пару недель, дабы тот выспался.
— Меня такого красивого пустят разве что в крематорий.
— Ну, у многих и одного места нет, куда податься, а у тебя целых три, — сказал бармен. На него упал вопросительный взгляд. — Крематорий, бар и дом. Семья то тебе рада хоть?
— А. Я… там не бываю почти. Моё дело тушу занести, проверить здоровье и дальше охотиться, — клиент вернулся за стойку. Вновь на какое-то время воцарилась тишина. От нечего делать бармен взял с полки одну из полулитровых кружек, начав тереть тряпкой. — Как... — он облокотился на стол, отодвинул от себя бокал, глядя, как лопаются пузырьки пены. — Как ты считаешь, в мире есть дружба?
Бармен обернулся к нему, не переставая заниматься своим делом.
— Философский вопрос.
— Не детский ли? — с ухмылкой поинтересовался клиент.
— Нет, почему?
— Да так. Мне в моих засадах только и остаётся, что думать. Выводы делать. А на бартерной мне их рушат за костром.
— В бартерной ты добычу вымениваешь? — предположил бармен.
— Шкуры... в основном. Но да.
— Ну... народ наверняка туда всякий ходит. Тоже думаю, сидят про себя… думают. Занятия у всех разные и выводы соответственно такие же, — клиент пожал плечами. — Что тебе говорили?
— Неважно.
— А что важно?
— Ни, че, го, — клиентом вдруг овладел смех. — Прости.
— Так что важно? — продолжал бармен, пропустив это мимо ушей.
— Дружба.
— Это я понял.
— И я понял.
Бармен нахмурился, повеселив клиента.
— Прости. Давненько ни с кем вот так не беседовал. Да… Важное в дружбе то, что её нельзя променять.
— Кто тебе глупость такую сказал? — спросил бармен.
— Считаешь, можно?
— Легко.
— Ошибаешься. Настоящая дружба стоит дороже всего золота на свете, весит тяжелее солнца и крепче самого матерного слова. Такую не обменяешь. Ради такой умирают.
— Ага-ага. Понял. Но ты, батенька, с веком опоздал. Такая только во времена рыцарей была и то не факт.
— Снова мимо. — Клиент наклонил бокал, пронаблюдав, как пена достигает края и в секунду, когда она должна была стечь на стойку, поставил его обратно. — Вопрос. Отличишь дружбу от верности? — скрип от трущей стекло тряпки замедлился.
— Без проблем.
— Сомневаюсь я что-то.
— Как хочешь, — бармен какое-то время бездумно смотрел на растущий за окном куст. — Разные ведь совершенно понятия, — нарушил он тишину. Дождавшись своего, клиент хмыкнул.
— Верность может быть безмозглой, привитой, навязанной. А настоящая дружба способна только развиться.
— М… не согласен. Почему верность не может перерасти в дружбу? — на лице клиента проявилась кривая ухмылка.
— Ну поглядим. С тобой мы друзья.
— Уверен?
— В моем мире ты либо друг, либо труп, — сухо пояснил клиент. — Речь как раз о ненастоящей дружбе. Щас объясню. Ты верен мне, как клиенту и обязуешься выполнять все, что входит в обязанности этой веры: развлекать и разливать. Но если я сделаю какую-то глупость, подерусь там, начну лапать кого ни попадя, то твоя верность ко мне сразу исчезнет. Понимаешь?
— Немного.
— Если бы мы были настоящими друзьями, то я бы себя сдерживал, а если б не вышло, то ты бы меня простил. Не сразу, но простил бы.
Бармен ушел в раздумья. Ему хотелось возразить, но почему-то все мысли исчезли. Или их вовсе никогда не было?
— И вот тебе самый наглядный пример. — Клиент в два глотка осушил бокал. — Вкуса нет, — подметил он скорее для статистики, чем для жалобы.
— И что это доказывает?
— Я не о том, — он будто взялся за оправу невидимых очков. — Я закрою глаза, а открою, тебя тут не будет, — бармен посмотрел под стойку, подыскивая местечко, где бы мог спрятаться.
— У меня смена до двенадцати. Я никуда не денусь.
— Спорим?
— Спорим, — посмеиваясь, согласился бармен. Клиент зажмурился и начал отсчет.
— …десять.
Бармена на месте не оказалась, как и большей части стойки. Когда-то давно её отпилили беженцы на растопку для костра, чтобы не замёрзнуть зимой. Стены бара, ранее покрытые свежей лакированной древесиной, оголили до кирпича. В трещинах камня прорастал мох, среди которого ползали тараканы. Вместо крыши каменной осталась крыша небесная. Первую разрушили при налете мародеров. По полу валялись осколки разбитых бокалов с раздробленными костями. В воздухе витала сырость на пару с гнильцой.
Выпуская носом пар, клиент почесал грязным ногтем переносицу. Он сидел на последнем сохранившемся высоком стуле, держа пустой пыльный бокал с треснутым дном и очками виртуальной реальности. Он недолго просидел, пялясь в ту точку, где недавно стоял бармен. Потом вынул из ушей перемотанные изолентой наушники капельки, спрятал их в карман и оттуда же достал скрученную в форме оправы для очков медную проволоку с вклеенными скотчем линзами. Надев их, он устало спустился со стула на трескающееся стекло, подошел к крючку, где оставил фуфайку.
Весна уже как месяц ставила свои порядки на улице, но холод все ещё не отступал. Слегка подрагивая, клиент оделся, миновал гигантскую дыру в стене и вышел через железную дверь на улицу.
На выходе у облезлого куста ждал пёс. Или, по крайней мере, кто-то сильно на него смахивающий. Четыре лапы, хвост, морда — вытянутая. Выделялись разве что третий глаз на лбу и переливающаяся шерсть, как лужа с упавшей в неё каплей бензина. Рядом лежал старый рюкзак со стершимся логотипом баскетбольной команды, которою уже вряд ли кто-то узнает.
Клиент посмотрел на темно-зелёные тучи, долгие годы закрывающие небо, закинул лямки рюкзака на плечи и почесал за свисающим ухом кого-то сильно смахивающего на пса. Тот открыл пасть и завилял хвостом.
— Пойдем, проверим ловушки.
Выходя из небольшого дворика, клиент повесил очки виртуальной реальности под керамическую крышу на гвоздик рядом с дюжиной других.
Накрапывал мелкий дождик. Клиент достал зонт и раскрыл розовый купол, будто бы подтаявший на солнце.
Первая капля со звоном упала на сливную трубу неподалеку. Металл начал понемногу расплываться.