Маргарита Симонян писала сообщение в твиттер с телефона. Её руки дрожали, иногда нажимая не те буквы. Суть её сообщения заключалась в том, что оно вполне может оказаться последним. Жизнь её находится в огромной опасности. Одна, где-то в глуши легендарного, воспетого ещё Тургеневым белорусского Полесья, она сидит под желтеющей листвой белой берёзы. Становится холодно.
Где-то далеко в пасмурном осеннем небе летели журавли. Симонян, на минутку отвлекшись на них, ярко ощутила себя в самолёте, на котором она ещё совсем недавно отправилась отдыхать на недельку в Турцию со своим мужем. К тёплому морю. На её глазах проступили слёзы.
Как она завидовала этим журавлям, свободным и величественным птицам, которые летят туда, куда им вздумается. Лишь журавли, лишь птицы понимают, какого это – иметь две родины. «Почему никто не осуждает птиц за то, – думала Симонян. – что летом они вкушают спелые плоды наших северных широт, а зимой предательски улетают на юг?». Нет. У птицы нет родины. Нет ни одной: ни северной, ни южной.
Вольная птица принадлежит лишь своему времени года. Она летит вслед за летом по земному шару. Не место и не личность определяет птицу – её сознание определено временем, в котором она существует.
Симонян чувствовала, что не принадлежит этому времени. Этой сумасшедшей, нестабильной эпохе. Этим войнам, внезапно разразившимся на постсоветском пространстве. Этой бойне, развернувшейся в прежде спокойной и безмятежной Белоруссии, стране тихих лесов и грибных дождей.
Её схватили ещё в Минске, куда она выехала по приказу своего кремлёвского хозяина.
Чудом ей удалось бежать. Обманув бдительность своих новоявленных тюремщиков – вооружённых белорусских оппозиционеров (Симонян, впрочем, казалось, что родной язык её мучителей был скорее польским, чем белорусским), она сбежала, сохранив при себе телефон.
«Какие чудовищные вещи здесь происходят! Всюду крики, выстрелы! – взволнованно писала она в твиттер. – Я одна, мне страшно!».
Прикрывая рукой свои глаза, Симонян стала рыдать. Ещё пару дней назад, в своём тёплом московском офисе, она и представить не могла, где окажется теперь. Ещё никогда она не была настолько искренней в своих чувствах как сейчас. Ей было реально страшно.
Щёлкнул затвор автомата – его сняли с предохранителя. Симонян увидела направленное в неё дуло. «Кто такая? – спросили её грубоватым солдафонским тоном. – Документы!».
Обречённо вздохнув, она назвала своё имя. Симонян Маргарита Симоновна. Документы потеряла. Гражданка РФ. Журналистка.
«Возьмём её с собой» - вдруг сказал какой-то молодцеватый юношеский голос. Сквозь туман своего сознания и безутешных женских слёз Симонян стала разглядывать силуэт этого молодого человека. Нет, глаза её не обманывали. Перед ней был Коля. Коля Лукашенко.
Её не сильно это обрадовало. Когда-то она, вместе с кучкой репортёров, под камерами «застукала» Колю с Дашей Навальной, почти на границе Канады и США. Это был жуткий скандал и, конечно, Коля об этом помнил.
- Зачем я вам? Зачем? – повторяла отчаянно Симонян.
- Ну, как же зачем… – сказал Коля Лукашенко, статный высокий юноша в камуфляже и с автоматом наперевес. – Для интервью. Вы ведь журналист.
Маргарита Симонян сильно удивилась этому, странному на её взгляд, пассажу. Когда солдаты поднимали её с земли, она упиралась. Она была уверена в том, что Коля будет издеваться над ней и, в конечном итоге, убьёт.
Именно это она бы сделала с самой собой за то, что произошло там, на Великих Озёрах, на границе с Канадой.
===========***=============
Все события вымышлены, все совпадения - случайны.
Продолжение следует.