Случилось это в конце восьмидесятых, во время перестройки. Вроде бы все было по- прежнему, но уже каждый понимал, что размеренная сельская жизнь меняется и не в лучшую сторону. Уборка зерновых подходила к концу, быстро отмолотиться мешал осенний дождик, который и мочить не мочит, но и молотить комбайнам не дает.
На бригаде с утра парторг с рабочкомом затеяли очередное собрание, пытаясь объяснить механизаторам преимущества начавшихся перемен. Особенно в своей трепке налегали на пользу от сухого закона и агитировали о вступлении в общество трезвости. Но говорили как то неубедительно, видно было, что и сами себе не верят.
Старый тракторист Иван Васильевич не мог больше слушать эту болтовню и пошел на выход с собрания, сославшись на устранение какой- то поломки у комбайна. Как потом оказалось, он покинул собрание только потому, что боялся сорваться, чтобы не нагрубить и не разматериться с совхозными активистами, которые распинались о преимуществах перестройки и сухого закона.
Накануне он отмечал рождение очередного внука на сухую, даже не было элементарной домашней бражки, по причине отсутствия в магазине сахара и дрожжей. Вообще то Иван Васильевич по жизни человек не конфликтный, ни когда, ни с кем не спорил, что скажут, то и делал. Но видимо и такого спокойного человека все передовые начинания правления Горбачева довели до крайности.
Когда он вышел с собрания, то на самом деле направился к комбайну и решил подклепать несколько расшатанных сегментов на ноже жатки. Не прошло и пяти минут, как от комбайна раздался крик, а потом послышались такие заковыристые матерки, те более неожиданные, что до этого ни кто не слышал , чтобы Иван Васильевич так мог выражаться.
Бригадный сторож, сидевший во время собрания на крыльце, потом рассказал, что видел, как Васильевич начал клепать нож жатки. Но видимо от расстроенных нервов попал молотком по пальцу, тут и у спокойного тракториста нервы сдали, рассудок отключился, и он со всей дури ударил молотком по колесу комбайна. Молоток, как и следовало ожидать, отскочил от плотной резины и стукнул Ивана Васильевича полбу, тот аж присел на пятую точку.
Через секунду очухавшись, но, не придя в разум, тракторист вцепился в колесо зубами и после того, как хрустнула вставная челюсть, пришел в себя и, потеряв спокойствие, вспомнил все выражения своего армейского старшины, которые и услышали механизаторы. Как результат такой вспышки гнева Васильевича, распухший палец, шишка на лбу и сломанный зубной протез.
После этого бригадир попросил парторга не проводить больше собрания на такие темы как перестройка и сухой закон, а то даже такие спокойные люди не выдерживают, что уж говорить про остальных. Парторг такой же деревенский мужик, все прекрасно понял и даже выдал Ивану Васильевичу два талона на приобретение «сорокаградусной» для лечения расшатанных нервов.