Русская речь переживает возврат к литературной норме. Такое заключение сделали социологи ВЦИОМ на основе опроса «На каком русском языке мы говорим». Его итог вселяет оптимизм: упрощение языка и интервенция англицизмов, наблюдавшиеся в предыдущие годы, обернулись возвращением старого доброго русского языка.
Текст: Владимир Емельяненко, Коллаж Анжелы Бушуевой
Спустя одиннадцать лет после вступления в силу приказа Минобрнауки, утвердившего новые «Словари русского языка» с упрощенными и непривычными для произношения словами, россияне, как показал опрос, не хотят «упрощаться». Маркером экспресс-проверки грамотности остаются простые тесты: как говорит человек – звонит или звонит? Кофе – среднего или мужского рода? Кто подписывает договор, кто – договор? Новые «Словари русского языка» утвердили каждое из этих ударений как допустимую разговорную или как литературную норму.
ПО СРЕДАМ ПОДПИСЫВАЮТ ДОГОВОР?
Итак, по итогам опроса ВЦИОМ, 73 процента россиян говорят о кофе в мужском роде – «черный кофе». Заметим, в 2009 году «черный кофе» говорили 63 процента. К среднему роду («черное кофе») это слово в 2020-м отнесли 22 процента опрошенных против 33 процентов в 2009 году. Кто не помнит: «черное кофе» в новых словарях значится как допустимый разговорный вариант. Еще одна позитивная метаморфоза происходит со словом «звонит». 74 процента в 2020 году делают ударение на последний слог – «звонит», предпочитая нормативный вариант, и всего 24 процента говорят «звонит». Это промежуточная победа русского литературного языка: в 2009 году «звонит» говорили лишь 55 процентов опрошенных!
Желание говорить правильно растет и в отношении канцеляризмов и иностранных заимствований. Так, абсолютное большинство опрошенных называют людей, вступающих в брак, «брачующимися»: 83 процента, что на 8 процентов больше по сравнению с 2009 годом. «Брачащиеся» произносят сегодня всего 7 процентов против 15 процентов в 2009-м. При этом 10 процентов используют оба варианта произношения. Хотя на практике вместо этих искусственных канцеляризмов люди говорят проще – «молодожены».
А вот с пресловутыми «договором–договором» все как всегда – кто в лес, кто по дрова. Правда, намечается робкая тенденция в пользу старой доброй грамоты: две трети ставят подпись на «договоре» (66 процентов, что на 8 процентов больше, чем в 2009 году). Но, увы, 31 процент продолжают подписывать «договор».
Зато ударение в слове «средства» 65 процентов опрошенных ставят верно. Именно так рекомендуют словари. На последний слог – «средства» – ударение ставят 29 процентов, 6 процентов используют оба варианта.
И даже в случае со «средами» тоже наметился хоть и небольшой, но приятный рост числа тех, кто теперь говорит в соответствии с литературной нормой: «по средам». В 2020 году таких стало больше на 4 процента по сравнению с 2009-м: 26 процентов. Минус: 72 процента по-прежнему произносят «по средам». Напомним, новые словари допускают оба ударения как литературную норму, что помогает постепенному вытеснению «по средам».
Не менее интересная ситуация складывается с иностранными заимствованиями. Если слово «ватсап» правильно произносят 21 процент носителей языка, то большинство продолжает ошибочно говорить «вацап». Еще 12 процентов используют иные (тоже неверные) варианты произношения слова.
Слово «мейл» (электронная почта) уже стало разговорной и литературной нормой русского языка. Однако если в 2009 году «мейл» употребляли стабильно 51 процент опрошенных, то сегодня так говорят лишь 27 процентов. Большинство россиян выбирают русифицированные варианты этого слова: «почта» (31 процент) или «ящик» (26 процентов). Меньшинство используют жаргонизмы: «мыло» (14 процентов) или «электронка» (12 процентов).
– Обратили внимание, что даже в электронной переписке люди начали возвращаться к относительно грамотному письму? – говорит главный научный сотрудник Института русского языка имени В.В. Виноградова РАН, председатель Орфографической комиссии РАН Владимир Лопатин. – Если раньше нормой было массовое сокращение слов, переписка шла с игнорированием заглавных букв и даже такой знак препинания, как точка, считался лишним, то сегодня люди возвращаются к заглавным буквам и даже запятым. Думаю, такое самоуважение и уважение того, кто читает эти письма, связано с желанием говорить сложные слова грамотно. Это следствие стабильности жизни. Ведь на грани нервного стресса в 1990-е годы был вовсе не русский язык, а общество. Русский язык доступными ему средствами этот стресс отражал. Сегодня развитие языка отражает некоторую поступательность и упорядоченность жизни, привыкание к эпизодическим кризисам. Следствием этого привыкания стало спокойное, даже разборчивое отношение к иностранным словам и словам сложным. Другое дело, что откат к норме тоже не надо идеализировать. Он – часть многовекторного языкового процесса.
БЕРИ ШИНЭЛЬ, ПОЙДЕМ В БУЛОШНУЮ
В доказательство сказанного Владимир Лопатин привел пример своего участия в усовершенствовании правил орфографии и пунктуации. В 2001 году в Институте русского языка РАН Владимир Лопатин и его коллеги подготовили усовершенствованный вариант свода русских правил орфографии и пунктуации. На тот момент действовал свод правил, принятый в 1956 году. Предложения по упрощению и нормализации правил русского языка были разосланы профессионалам. Один экземпляр попал в правление Союза писателей Москвы. После чего писатели пригласили филологов на встречу.
– Мы пришли. Нам заявили: «Разве можно реформировать русский язык? Мы, писатели, этого никому не позволим!» – вспоминает Владимир Лопатин. – Я не сдержался. Спрашиваю: «Вы видели предложение о реформе?» «Нет», – отвечают. «Его и нет, – говорю, – русский язык никто не реформирует. Мы предлагаем лишь закрепить сложившиеся речевые обороты, ударения и правила». В качестве примера я привел утратившие смысл правила, которые все и всегда нарушают: «парашют», «брошюра» и «жюри» пишутся с буквой «ю», но так уже никто не говорит. А если попытается, то не всякое слово без тренировки можно выговорить… Но, увы… «Вы замахиваетесь на вечность!» – услышали мы. Впрочем, я уверен, что язык сам откажется от слов и правил, которые сковывают его развитие. Например, как вы говорите – «декан» или «дэкан»?
– Через «Е», – отвечаю я и от боязни ошибиться чувствую себя студентом на экзамене.
– А в конце 1930-х – начале 1940-х годов норма была через «Э», – уточняет Лопатин. – И «шинель» произносили через «Э». Сегодня тоже многое меняется. Уходит старомосковское произношение – «булошная». Ему на смену пришло санкт-петербургское произношение – «булочная». В Санкт-Петербурге, между прочим, убеждены, что правильно говорить «Что», а не «Што». И это саморазвитие языка, что лишь подтвердил опрос ВЦИОМ, не остановить.
СВЁКЛА, ТВОРОГ И ШАВЕРМА
И все-таки русский язык портится или приспосабливается? Вопрос этот после проведения опроса по-прежнему остается открытым. Например, некоторые продукты питания россияне называют по-разному, настаивая на правильности именно своего произношения. Хиты противоречий – «творог» и «свёкла». Большинство чаще употребляет вариант с ударением на последний слог – «свекла» (53 процента). Хотя даже демократичные словари 2009 года не оставляют права выбора: они допускают исключительно один вариант – «свёкла». Но так говорят лишь 44 процента (в 2009 году – 38). Негласно считается, что произношение «свекла» выдает сельское происхождение.
Коммуникационная ситуация с «творогом» обратная. «Творог» говорят 57 процентов, «творог» – 39 процентов, еще 4 процента используют и то, и другое ударение. Словари допускают оба варианта. Более того, оба ударения считаются литературной нормой. При этом старомосковская норма – «творог», а устоявшаяся – «творог». Похоже, что со «свёклой» и «свеклой» происходит похожий процесс – оба ударения имеют почти равные шансы со временем стать литературной нормой. Что-то аналогичное происходит и с другим «камнем преткновения»: одежду на себя «надевают» («надеть») 50 процентов, что грамотно с точки зрения словарей 2009 года. А «одевают» («одеть») – 47 процентов опрошенных, что неграмотно, но является распространенным вариантом. Причем настолько, что те, кто говорят «одеть», порой, зная о литературной норме, отказываются говорить «надеть». Так же и с некоторыми иностранными заимствованиями: петербуржцы говорят «шаверма», москвичи – «шаурма», в регионах – и так, и так.
– Русский язык не портится. Портится или обедняется, упрощаясь, русская речь. В частности, из нее уходят образные выражения – фразеологизмы, которые язык нарабатывал веками, – считает социолингвист доктор филологических наук Леонид Крысин. – Так происходит потому, что все же снизились как письменная грамота, так и культура речи, особенно уличной. А образные выражения, как всякие образы, без грамоты и культуры это как домашние растения без воды и солнца. Фразеологизмами надо уметь пользоваться, а у меня складывается убеждение, что люди, выбирая упрощенные варианты слов или их произношения, часто не знают, как использовать корневые для русского языка выражения. И склоняются к простоте речи, основанной на снижении грамоты. Поэтому то, что начался откат к литературной норме – это и инстинкт самосохранения языка, и элемент его саморазвития.
Как полагает Леонид Крысин, это еще одна норма саморазвития языка: он четко делится на русский литературный язык и русскую разговорную речь, где язык – система, а речь – реализация системы. Текущий опрос ВЦИОМ показал текущую реализацию системы.
ИЗ «НЕТТО» НЕ СДЕЛАЕШЬ «ЕСТЯ»
В саморазвитии русского языка народ, кстати, интуитивно определяет свою роль и свое место. Так, 63 процента (в 2009 году 59 процентов) опрошенных считают, что нормой современного русского языка должно считаться то, что формулируют и предлагают словари и филологи. Однако 27 процентов считают, что норма – это то, как говорит большинство носителей языка. Чаще так считают жители сел и небольших городов с населением менее 100 тысяч жителей, а также люди старше 60 лет. А жители столиц (69 процентов), городов-миллионников (68 процентов) и городов с населением не менее 500 тысяч человек (68 процентов) предпочтение в определении литературных и разговорных форм речи отдают профессионалам.
– Такой расклад голосования подтверждает – русский язык всегда отстает от темпов и ритма развития любой эпохи, – комментирует итоги опроса Владимир Лопатин. – Грамматическая система вообще консервативна. Орфоэпические нормы тоже медлительны, что, кстати, удерживает русский язык таким, каким мы его знаем века. Лексическая система, да, пожалуй, динамична. Появляется много новых слов, параллельно какие-то устаревают, третьи теряют просторечный статус и обретают литературный. Но преувеличивать динамику этих процессов не стоит. Новых слов, особенно иностранных, появляется много, а выживает значительно меньше, чем принято считать. Например, где аббревиатура «ЭВМ»? Ее заменил «компьютер». Но не факт, что «компьютер» пришел надолго. Русский язык -– он такой: ни от чего не отказывается, все пробует, но оставляет только то, что ему нужно. Из «нетто» не сделаешь «естя».
Обращение Владимира Лопатина к «нетто» и «естя» напомнило давний раскол лингвистов на пуристов и либералов. Пуристы веками (purus, лат. – «чистый») полагают, что чистоту родного языка надо оберегать как от иностранных проникновений, так и от сниженной лексики. Таким, например, был Владимир Даль, искавший замену иностранным словам. К примеру, вместо «кокетка» Даль предлагал использовать слова «хорошуха» или «красовитка». Язык не принял. Или, как мы сегодня говорим, «не повернулся». А все потому, что, как показывает исторический опыт, с русским языком не надо бороться, ему надо доверять.
Либералы, наоборот, передоверяют языку переваривать как англицизмы, так и просторечия. Ведь русский язык с древности испытывает на себе разные влияния. Внутренние – культуры и масскульта, и внешние – греко-латинское, монгольско-тюркское, немецкое, французское, английское. За всем этим стоит необычайная гибкость русского языка – все приспосабливать под свой вкус.