Хэйан!
Утончённость этой эпохи прорезала века. Совсем другие люди спустя столетия оглядывались на неё, подражали ей. Утончённость буквально витает в воздухе Японии и ныне. Но и теперь, как в старые времена, женщинам утончённость почему-то более свойственна, чем мужчинам. Последние сетуют, но превозмочь эту грань не могут. Однако учатся, вразумляются и… боготворят своих женщин.
Во времена же Хэйан переписка двух дам выглядела примерно так:
Письмо подруге
Этой весной
И в заоблачных далях
Воцарилась печаль.
Траурной дымкой затянуто
Тоскливое небо…
Ответное письмо
Стоит ли мне,
Ничтожной, сегодня сетовать
На мокрые рукава?
В эти скорбные дни весь мир
Облачился в платье из дымки.
Эта переписка состоялась в те годы, когда Япония переживала бесчисленные катаклизмы! Пожары, эпидемии. В один год в период эпидемии вымерло больше половины населения столицы. Далее – смерть императрицы, повлёкшая за собой траур всей страны. Печальна была и судьба самих пишущих. Вот так они и писали друг другу, читая между строк. Поэзия была их жизнью. Создаётся ощущение, что, ступая по земле, они не касались её своими ногами. Они словно парили над ней… Сколько было придворных дам, столько было поэтов. Мы даже знаем их имена:
- Сэй-Сёнагон;
- Мурасаки Сикибу;
- Акадзомэ-эмон;
- Оно-но Комати;
- Исэ;
- Митицуна-но хаха…
Но кто скрывается за этими именами? Ведь в истории сохранились только прозвища – их псевдонимы.
Например, Мурасаки Сикибу. Настоящее имя этой женщины осталось неизвестным. Мурасаки – это прозвище, Сикибу – название должности её отца, служившего в Церемониальном ведомстве. Да, как правило, женщин той эпохи именовали по званию или должности кого-то из близких родственников мужского пола.
Но никто от этого не пострадал!
Снова судьба
Нас свела, но понять не успела,
Была ты иль нет?..
Миг, другой – и за тучами скрылся
Светлый лик полночной луны…
(Мурасаки Сикибу)
