Формальным поводом для начала Ливонской войны стала неуплата так называемой юрьевской дани. Юридически взаимоотношения между Ливонским орденом и московским государством оформлялись через договоры с Псковом и Новгородом. Как считает А.И. Филюшкин, это было связано с тем, что царь не признавал себе равным титул магистра Ливонии. Кроме этого она рассматривалась не как единая страна, но как «конгломерат владений ландсгерров (каким она и была)».
В работе «Русско-ливонские договоры 1554 г» В.Е. Попов, А.И. Филюшкин пишут, что впервые военные нотки прозвучали в 1550 г.: «В договоре же 1550 г. говорится о резком обострении отношений, инициатором которого выступает именно Москва: «…благоверный царь и великий князь Иван Васильевичь всея Русии положил был гнев на честнаго князя Вифленского, и на арцыбископа, и на всю их державу за порубежные дела, и за гостей новгородских и псковских бесчестья и за обиды, и за торговые неизправления, и что из Литвы и из заморья людей служилых, и всяких мастеров не пропущали, и за то не велел был наместником своих отчин Великого Новагорода и Пскова дати перемирья».
На исправление ситуации по договору 1550 г. ливонцам был отведен год, но казанская военная кампания, закончившаяся падением ханства в 1552 г., вывела из поля зрения ливонский вопрос. Русско-ливонские переговоры возобновились лишь в 1554 г. «Существует мнение, что для России в 1554 г. был важен сам факт платежа дани: кто платит, тот является подданным, и если бы Ливония заплатила дань — то тем самым она бы признала свою политическую зависимость от России, а царя Ивана Грозного — своим сюзереном. Впрочем, данная трактовка не исключает и вымогательский характер действий Московии — в 1554 г. по отношению к Ливонии она вела себя как государство-рэкетир, под угрозой насилия вымогающее деньги. Неизвестно, состоялась бы война, если бы Ливония заплатила требуемую сумму. <…> Москва выстраивала новую архитектуру отношений в Прибалтике, где Ливония выступала как зависимое государство, эксплуатируемое как прямым (сбор дани), так и косвенным образом (использование ливонской торговой инфраструктуры для коммерческих связей России и Европы). Именно это было целью Ивана Грозного, а вовсе не поиск повода для военного вторжения».
Похоже, что ливонские ландсгерры не собирались выплачивать никакой юрьевской дани, сведений о которой они не сыскали в своих архивах. Вместо этого они пытались вербовать наемников для своей защиты. Об этом сообщает Д.А. Бессуднов в своей статье «Начало Ливонской войны в свете ливонских источников». В сохранившемся в Шведском государственном архиве послании псковских наместников Ю. М. Бельского и П. И. Шуйского магистру Ливонского ордена Вильгельму Фюрстенбергу от 19 октября 1557 г. говорится: «Ты писал нам о том, что ты хочешь направить твоих послов к великому князю, а потому просишь нас соизволить удерживать великого князя, чтобы твоя страна не подверглась нападению. Твои послы еще говорили по этому делу, и мы не намерены предоставлять твою страну великому князю вплоть до решения и приказа великого князя. А ныне ты нам прислал твоего немецкого гонца (teutschen jeger) Бальтазара с посланием к великому князю, чтобы бить челом (heupttzuschlagen), и мы твое послание читали. В твоем письме написано, что ты государю бьешь челом, но вместе с тем ты посылаешь в Германию вербовать солдат (knechte entyunhemen), а также сам лично прибыл на границу, а потому кажется нам, что твое челобитье к государю не праведное, а потому соблаговоли нам дать о том знать через нашего посланца, а также нашего посланца спешно отправить обратно. И когда наш посланец прибудет к нам, тогда мы отпустим твоего гонца Бальтазара с твоим посланием к великому князю и императору всех русских».
В.Е. Попов, А.И. Филюшкин: «В марте 1557 г. [ливонские] послы были «бездельно отпущены с Москвы». Ливония занервничала, и было от чего — призрак войны приблизился неожиданно близко. «А теперь из-за глупого недопонимания одного слова все зашло так далеко» [речь идет о неправильном переводе – в русском тексте договора говорится «сыскать дань», а в немецком - «исследовать вопрос о дани»], — говорилось в инструкции новым дерптским послам в Москву в сентябре 1557 г. Только теперь ливонская дипломатия решила начать торг о сумме выплат. Но было уже поздно: в ноябре 1557 г. при дворе Ивана Грозного выйдет русская грамота об официальном объявлении войны Ливонскому ордену, а в январе 1558 г. поместная конница перейдет реку Нарову, и начнется первая война России и Европы…».
Долгое время была принята историческая точка зрения, что Ливонская война началась из-за того, что России был необходим выход к Балтийскому морю. Но, как пишет А.И. Филюшкин в фундаментальной книге «Изобретая первую войну России и Европы»: «Парадоксальность данного дискурса в том, что совершенно непонятно, за какой выход к морю боролась Россия, если он у нее был?». Историк считает, что «Московия контролировала все южное побережье Финского залива от Ивангорода до Невы. Это примерно половина того, чем Российская Федерация владеет в наши дни… <…> Безусловно, южный берег залива не был приспособлен для торговли: отсутствовали порты, коммуникации и т.д. Однако ничего подобного на русском балтийском берегу в XVI в. мы не видим. Дикие, пустынные места. Причем, возможности-то были: построила же Россия между 1536 и 1577 гг. три укрепления в устье Наровы, чтобы взять под контроль проход торговых судов. Только это почему-то не получило никакого развития и не вылилось в создание здесь крупного русского морского порта».
Мнение А.И. Филюшкина подтверждает В.В. Косточкин. В статье «Русские военно-оборонительные сооружения 16 века у устья Наровы» он пишет, что «за 8-9 месяцев перед началом Ливонской войны (1 апреля 1558 г.) у устья Наровы, кроме села Норовского и рыбацкой деревушки, существовали «укрепление» 1536 г. и «город» 1557 г.».
Откуда же возникло мнение, что Россия в XVI в. воевала за выход к Балтике? Как пишет Филюшкин, сначала оно возникло у европейских участников дележа Ливонии. «Шла морская война за обладание Балтикой - война, которая и делала в глазах европейцев конфликт за Ливонию прежде всего соперничеством за обладание морем. Россия в этой войне не участвовала, но сам характер конфликта экстраполировался и на нее. <…> Отсюда – европейская фобия, что Ливонская война затеяна русскими для выхода к морю и неприязнь к Ливонии, которая своей бездарной политикой умудрилась разжечь конфликт, вовлечь в него Россию и тем поставила под угрозу все европейские страны Балтийского мира».
Если Иван Грозный не рассматривал Ливонскую войну как способ выхода к Балтийскому морю, то зачем он ее начал? Д.А. Бессуднов в вышеперечисленной статье приводит свое мнение на этот счет: «… изначально война с Ливонией не планировалась российской стороной как длительное мероприятие. По сути дела первый этап войны продолжал традицию локальных конфликтов, характерных для отношений Ливонии и Пскова до его вступления в Московское государство. Так ради чего был начат этот конфликт? В одной из предыдущих публикаций [«Начало Ливонской войны в свете ливонских посольских дневников 1557 г.»] мною была высказана мысль, что к моменту начала войны Иван Грозный очень нуждался в деньгах. Можно также предположить, что после завершения покорения Казани (1552) и Астрахани (1556) у царя возникли проблемы по содержанию большого войска, которое у него появилось в результате проведенной им военной реформы, и его дальнейшего применения. Особую проблему представляли татары, заинтересованные в продолжении походов и в военной добыче. Располагая огромным войском, царь вполне мог использовать его для оказания давления на Ливонию с целью получения от нее денежных средств, однако ему не удалось удержать конфликт в локальных рамках. Вступление в него ряда европейских государств привело к эскалации конфликта и превратило его в одно из самых масштабных военных столкновений раннего Нового времени».
Вы читаете канал музея-заповедника «Александровская слобода», известного как #МузейИванаГрозного.
Александровский кремль – это не просто точка на географической карте. Это – уникальный дворцово-храмовый ансамбль XVI в., в котором размещалась резиденция первого русского царя, на 17 лет (1564-1581) ставшая столицей России. Кровавые события опричнины и борьба за объединения русских земель, зарождение книгопечатания и тайна смерти царевича Ивана, судьба исчезнувшей царской Либерии и семейные драмы Ивана Грозного – все это «Александровская Слобода» с ее белокаменными дворцовыми палатами, Домовым храмом Ивана IV, многочисленными историческими и художественными выставками. Ноу-хау музея – разнообразные анимационные программы и творческие экскурсии-занятия, на которых каждый посетитель становится участником действа и которые пользуются огромным успехом у российских и иностранных туристов.