В пустыне я много думала о писательстве. Все-таки, это то, с чем я бы хотела связать свою судьбу. Чем больше я думала, тем отчетливее понимала, как подкосили литературу мизерные тиражи и издательское рабство. Люди слова, честь, ум и совесть эпохи, променяли символическую власть на миску харчо без мяса. Господствующая конкурентная стратегия в литературе ошибочна на корню. Писатели не стали вирусом, а предпочли быть дряхлыми рабами бумаги.
Вы уже большие, мальчики и девочки, пришло время определяться, по какую сторону баррикад вы встанете. Вы должны выбрать стратегию продвижения, завоевания аудитории, приобретения символического бессмертия, в конце концов. По сути, у вас всего два варианта с небольшими вариациями. На одном полюсе находятся издатели, продюсеры и прочие бравые коммерциализаторы культуры. На другом – я.
Сейчас я буду говорить напрямую с будущими писателями, публицистами и другими людьми слова. У художников, музыкантов, киношников и театралов ситуация, конечно, отличается, но им тоже будет полезно пораскинуть мозгами над этой проблемой. Итак, что есть критерий успеха в литературной среде? К сожалению, для многих авторов все сводится к четырем понятиям. Им важны, записываем: деньги, регалии, популярность и богемность.
У нас в голове крепко засел такой вот шаблон: дескать, надо написать хорошую книгу, пристроить ее издателю, дождаться публикации, а потом ништяки повалят сами собой. Перед этим желательно прокачаться на тематических толстых журналах и конкурсах. Советы, которые я читала на графоманских сайтах, посвящены как раз тому, как важно сохранять присутствие духа и долбить, долбить десятки редакций письмами и рукописями, пока кто-нибудь не выдержит. Ни у кого даже не возникает вопроса о целесообразности такой стратегии.
Хуже лжи может быть только устаревшая правда. Ее сложнее разоблачить, а консервативное большинство продолжает считать ее за непреложную истину. Были времена, когда автор действительно не мог прорваться к аудитории без сотрудничества с издателем. Писатели были жестко ограничены в каналах дистрибуции, а выручало их только книгопечатание. И так вплоть до начала двадцать первого века, когда интернет перемешал все карты. Нынче уповать на издателей, это как втридорога покупать билет на паром, когда люди научились ходить по воде.
Для кого я пишу? Для издателя или для читателя? Понятно, что второе. Зачем мне тогда посредник? Теоретически, Система может дать мне денег и раскрутить меня. На практике, для начинающего автора это нереально. Во-первых, сотрудничать с издательствами экономически бессмысленно. Автор получает около тридцати-сорока тысяч за одну книгу, и это еще по-божески, если он не пользуется известностью на рынке. На проценты с продаж можно не облизываться. Отечественных писателей, получающих роялти, можно пересчитать по пальцам. Казалось бы, с электронными книгами должна быть ситуация получше, но ведь нет. Litres, принадлежащий «Эксмо» и являющийся крупнейшим дистрибьютором, заключает точно такие же драконовские контракты, характерные для всего холдинга. Все равно молодого автора заставят продать права за несколько десятков тысяч. Хотите обменять итог месяцев, а то и лет писательства на тридцатку?
Не забывайте, пока что культурой рулят эпигонство, логика блокбастеров и ремейков. Ваша книга должна вписываться в какую-то серию, иметь жанровые рамки. Как подсказывает мой опыт, если ваша книга хорошо ложится в прокрустово ложе, значит вы достаточно внушаемы, чтобы впитать все штампы и шаблоны. Хорошая книга, новаторская, эти нормы нарушает и в готовый формат не вписывается. Проблема даже не в том, что издатели не готовы рисковать… просто редакторская рутина постепенно вымывает из людей, работающих с новыми поступлениями, всякое желание вникать и вчитываться. Даже если на вашу работу обратят внимание, то над вами повиснет редактор с синим карандашиком, и одному Богу известно, как он обкорнает ваш первоначальный замысел. Если человек не амбициозен и не талантлив, то он безропотно примет любые правки. А вот я за такое вторжение пробила бы исправляльщику ноздри степлером. Потому что мои тексты и так проходят несколько фильтров и появляются на свет именно в той форме, в которой их следует презентовать читателям. Ни больше, ни меньше.
В общем, если вы хотите денег, то писательство – один из худших способов их добыть. На журналистике и копирайтерстве вы бы поднялись гораздо быстрее. Или вам просто нравится, что ваши рассказы хоть кто-то покупает? Так это ни себе, ни людям. Коммерциализация настолько проела плешь, что я даже в DIY-проектах стала замечать элементы краудфандинга. Типа, соберите нам 100 000 рублей (откуда такие суммы?) на первый выпуск супер-пупер журнала. Да выложи его бесплатно в сеть и не унижайся с миллипиздрическим тиражом в сотню экземпляров. Кому вообще могут понадобиться бумажные экземпляры DIY-изданий? Только самим создателям: потешить бескрайнее творческое эго. Это Система у вас в голове, понимаете? Вы живете по критериям, которые вам навязали капиталисты и маркеты. А вы лишь воспроизводите их в пародийной форме. Суть DIY как раз в том, чтобы максимально снизить производственные издержки, а идеал – бесплатное распространение при отсутствии финансовых вливаний вовсе.
Хорошо, предположим, что вы уперлись в монетизацию своего творчества. Но даже так вам придется все делать в обход издателей. Я знаю несколько случаев, когда авторы, соскочившие с контрактов с крупными издателями, начинали заниматься самопродвижением в сети и продажей электронных копий. Их доходы вырастали в несколько раз, а выплаты стали регулярными. Но это, как вы понимаете, примеры удачливых людей, на которых приходятся десятки неудачников, и по мере насыщения рынка число последних будет возрастать.
А может, вы просто фетишисты-библиофилы? Вам вставляет запах типографской краски, а шелест страниц вызывает учащенное сердцебиение и томное жжение в паху? Это, конечно, анамнез для сексопатолога, но я скажу так: бумажная книга стремительно утрачивает свое влияние. Книготорговля и продажи прессы уже двадцать лет кряду демонстрируют отрицательную динамику по всему миру. Чем более компьютеризирован регион, тем ярче проявляется этот тренд. Вся система держится опять же на привычных к ней старперах: на поколении наших родителей и частично на нас самих. А вот подрастающие детки клали на эти книги и ходят с читалками и смартфонами. Правильно, в общем-то делают, потому что текст остается текстом независимо от носителя. Не надо цепляться за бумажные книги, как за винил, дискеты или глиняные таблички. Солидную часть доходов типографий и связанных с ними интернет-проектов составляют книги графоманов, которым просто жизненно необходимо увидеть свое имя на обложке, чтобы ее можно было пощупать.
Получается, что изданная книга – это регалия. Из этой же оперы всякие лауреатства и конкурсы. Местячковые премии никакой практической ценности не имеют, а вещи покрупнее абы кому не дают. Помню, как я сама подавала список людей, которых следовало наградить на одном литконкурсе федерального масштаба. Все было согласовано заранее. Потому что наша организация этот конкурс спонсировала. Полагаю, что каждое издательство направляет в комитет такой список. «Эксмо» и «АСТ» впереди планеты всей. Они продвигают собственных топовых авторов. И выигранная премия, условно, "Букер" или "Нацбест", дополнительно стимулирует продажи.
Быть может, вы думаете, что издатели хотя бы вас раскрутят? А потом вы уйдете в гордое автономное плавание? Ага, по одному крутильщику на каждого. Во-первых, не забывайте, что вам придется конкурировать с авторами внутри формата. Один фантаст про попаданцев без ущерба заменяется другим. Потоковые писатели лишены индивидуальности, собственного бренда. В лучшем случае, ваше творчество станет ходовым товаром. Вас это устраивает?
Литература — это вирус. Даже минимальных познаний в меметике хватит, чтобы понять, что искусство всегда имело психологию вируса: оно должно было заразить как можно больше людей. Эволюция искусства шла параллельно с развитием средств коммуникаций и устройством общества. Литература выбирала максимально короткий и надежный путь к максимальному количеству читателей.
Сперва устное творчество. Гомер, мифы и легенды. Менестрели и скальды разносили вирус по деревням. Революцией в нашем деле стало появление книгопечатания. Теперь вирус эффективнее разносился в печатном виде. Бумага оставалась главным источником трансмиссии текстов и содержащихся в них смыслов. Во времена Пушкина самым верным средством выйти на массового читателя были литературные журналы. Причем полный текст романа или даже повести никогда не печатался в одном выпуске — процесс затягивался на много номеров. Но эти отрывки обсуждали все прогрессивные и мало-мальски культурные люди. Подшивку сохраняли. Новую главу от Толстого ждали, как вы ждете нового сезона своего сериальчика.
Потом Союз, деприватизация всей литературной жизни, глушь, тоска, цензура — зато какие тиражи. Какие охерительные были тиражи! Эти числа необходимо озвучить.
«Тихий дон» — 1979 — 2 000 000 экз.
«12 стульев» — 1982 — 272 000 экз.
«Цемент» Гладкова — 1982 — 500 000 экз.
Знаете, сколько копий Фадеевской «Молодой Гвардии» было выпущено в Союзе за все время? — 26,143 млн книг.
Ежедневный тираж «Правды» в 1975 году достигал 10,6 млн экз.
Это астрономические цифры для нынешнего рынка печати. Запредельные. Плюс к этому развитая система библиотек, в которых всегда можно было заиметь свежий толстый литературный журнал. Этот формат тогда переживал золотой век.
Не нравится официальная печать СССР? Ок, самиздат к вашим услугам. Многие великие книги у нас в стране первое время нелегально гуляли в виде самодеятельных напечаток и рукописок. Но это не умалило ни их значения, ни их вирусного потенциала, тем более, что они били по самой активной и пассионарной части общества.
А что теперь? Кто там у нас современные герои литературы?
Мсье Водолазкин? — «Авиатор», 2016, тираж 15 000 экз.
Мэтр Пелевин? — Iphuck 10, 2017, тираж 55 000 экз.
Эпатажный Сорокин? — «Теллурия», 2014, 20 000 экз.
А может воеватый Прилепин? — «Обитель», 2014, 77 000 экз. (это назвали «заоблачным» тиражом)
Раскрученная скандалами, телесериалами, премиями, вообще всеми доступными методами Гузель Яхина — «Зулейха открывает глаза», 2019, 153 300 экз. Обратите внимание, что это официально установленный предел при максимально разогнанном спросе.
Да, тираж в некоторых случаях допечатывается, но цифры меняются не слишком сильно. Они мизерны. Жалки. И это топ-писатели, локомотивы продавшейся русской литературы, подбадриваемые премиями, пиаром и издателями. Чуть веселее станет, если мы начнем учитывать продажи цифровых копий. По охвату ту же аудиторию собирает один вменяемый, среднераскрученный ролик на youtube.
И вот тут в игру вступает авторское право, которое, на самом деле, является правом издательским. Ладно бы, если текст Водолазкина висел в сети в открытом доступе. Кто-то постепенно почитывал, росла фан-база. Но эти тексты являются собственностью жадного издателя, который чахнет над ними, как скупой рыцарь. Вы всерьез верите, что вирус способен добровольно ограничить себя, свою репродукцию?
Кто читал Дмитрия Быкова? Никто. Зато многие знакомы с его публицистикой, интервью и бложиком на «Эхе». Быков как публицист и журналист не в пример влиятельнее и важнее, чем Быков как писатель.
И многие молодые авторы тоже стремятся к бумаге. Дрочат на нее искрометно и преданно. Да оплатите чеканной монетой парочку менестрелей и отошлите их в город читать ваши стихи на площадях — и то лучше будет. Что такое тираж в несколько тысяч экземпляров? Ничто. Souvenir. Отрада для графоманского эго. Бумажная публикация — атавизм, хотите вы это признать или нет. Огромная стоимость производства и дистрибуции. Это ловушка для тех, кто не приучился думать по-новому.
А может, вы хотите богемности, хотите влиться в какую-нибудь тусовочку, где все друг друга возвеличивают и облизывают? Ну или хотя бы поругивают, но тем не менее - обсуждают. Так это та же самая популярность только еще более узкого спектра. Тусовка редко выходит за свои пределы, и, рано или поздно, отношения внутри малой группы приобретают ядовито-срачный характер. Инцест. Участники тусовки неадекватно оценивают свое положение, поскольку соотносят себя с бесконечно малой аудиторией и ограниченным медиапространством. Поэтому какая-нибудь звездуля в тусовке маргинальных авторов начинает вести себя, словно избранный земной посол, которому доверили представлять культуру рода человечества перед лигой галактических цивилизаций.
Некоторые инфантильные личности и вовсе мечтают, что издатели и литагенты избавят их от рутины и быта, возьмут на себя все сложности, а эти авторы будут скрипеть перьями, да кляксы лепить. Полагаете, что основная работа будет мешать писательству? Поверьте моему богатому опыту: творчество – это не вопрос времени. Это вопрос дисциплины. Можно совмещать написание внятных статей и рассказов с восьмичасовой работой, а можно бездарно прожигать двадцать четыре часа в сутки, на которые никто не претендует. Дай вам время, так оно у вас сквозь пальцы в землю сырую утечет.
Писатель, человек слова, знаток правды и лжи, журналист, интерпретатор, аналитик — это хозяин нового информационного мира. Он его унаследует, рано или поздно. Придите и возьмите. Они предлагают вам корячиться за копейки ради охвата пары тысяч людей? Плюньте им в харю! Ни деньги, ни сладострастные бумажные книги не должны стоять на пути у литературного вируса, единственными заботами которого являются репликация и трансмиссия, самовоспроизводство.
Я когда-нибудь заикалась о краудфандинге? Я ходила и канючила в духе «Если вы хотите, чтобы проект существовал, надо отправить сто рублей на кошелек»? Никогда. И никогда этого не будет, поскольку моя стратегия строится на максимальной свободе информации, на облегчении доступа к моим текстам. Я не хочу становиться заложницей корпоративных или госбюджетных структур. Я хочу стать испанским гриппом. Легочной чумой.
Даже самый талантливый и актуальный автор проиграет, если между ним и читателем стоит стена. Мы живем в цифровую эпоху и обязаны обладать цифровым мышлением и сознанием. Никаких больше барьеров. Никаких попыток отгородиться (это я для тех буржуев, которые еще верят в офшорные тайны). Лишь вспыхнувшее пламя, перекидывающееся с одной соломенной крыши на другую. Вы лебезите перед миром, надеясь на то, что вам кинут объедки от трапезы господ. Вы даже не видите никаких других вещей в комнате, кроме размазанного по тарелке тортика. Ха-х, права - не дают, права - берут. Отнимают. Вырывают из рук.
Эй там, на галерке, кончай жрать бумагу!