Мне посчастливилось появиться на свет в необычной семье. Из поколения в поколение мои предки передавали по наследству мощные биоэнергетические способности и знание традиций целительства. Целительство было призванием и главным делом моих предков, как по материнской, так и по отцовской линии. В советское время занятие это было опасным: лжеученый, мракобес - такое клеймо ничего не стоило получить, а вслед за общественным шельмованием могла последовать и жестокая кара. Поэтому мои родители скрывали свои целительские способности. Отец, обладая сильным гипнотическим даром, пользуясь своими возможностями, нащупывал пути к выявлению и развитию резервных возможностей человеческой психики.
К шумной известности они не стремились, ибо их подлинные интересы были связаны с сохранением целительских способностей и служением людям. Они свято хранили семейные традиции и твёрдо помнили о своём истинном предназначении. Отец владел искусством контактного и бесконтактного биоэнергетического массажа и многими другими приёмами мануальной терапии. Мама лечила силой молитвы, которую читала над водой, причём особого мастерства она достигла в исцелении детей, беременных женщин и кормящих матерей, которым противопоказано медикаментозное воздействие. Заговорённая вода быстро снимала боли различного происхождения - от ушибов и растяжений до зубной и головной. Подвластны ей были и многие другие недуги.
Путешествуя по стране с гастрольной труппой, мои родители в каждом городе, куда доводилось приехать, моментально находили пациентов, уставших от долгого хождения по поликлиникам, и никогда не отказывали в помощи даже безнадёжным больным. Когда исцеление далеко зашедшего недуга было невозможно, они стремились максимально облегчить страдания и научить родных больного делать это самостоятельно. Многолетняя работа с самыми различными людьми убедила их в том, что каждый человек имеет целительские задатки, и стоит лишь чуть-чуть поддержать его на пути самопознания, как он разовьёт их настолько, что сможет помогать себе и близким.
О необходимости преследовать целителей тогдашние руководители немедленно забывали, когда дело доходило до их собственных недугов. Убедившись в бессилии таблеток, они нередко приглашали моих родителей, надеясь на помощь. Жестокая болезнь почти всегда оказывается сильнее идеологии. Своим <секретным> пациентам отец помогал избавиться от тяжких последствий стресса, неизменного спутника руководящей должности, от болей в спине, терзающих любого человека независимо от чинов и званий. А мама, владея секретами лечения гипертонии, язвенной болезни без лекарств, не только исцеляла, но и учила пациента выстраивать жизнь так, чтобы болезнь не возвращалась. Исцелённые не скупились на вознаграждение, осторожно рассказывали таким же, как они, о мастерах-целителях. Но никогда и ни за что эти благодарные пациенты не решились бы открыто содействовать целителям. Что делать, собственные высокие должности и посты были дороже. Мои родители, люди весёлые и открытые, относились к этому с юмором.
Вспоминаю детские впечатления: ещё мальчиком, наблюдая, как отец и мама лечат больных, я был уверен, что придёт и моё время исцелять. Когда кто-нибудь из моих сверстников разбивал коленку или нос, мне без труда удавалось остановить кровь и унять боль, лишь приблизив руку к ушибленному месту.
И все же свой первый запомнившийся навсегда целительский опыт я приобрёл в Средней Азии, когда вместе с родителями оказался там. Тогда мне было пять лет. Как-то вечером на квартиру, где остановилась наша семья, зашёл пожилой человек с перевязанной щекой. Он сказал, что моя мать обещала избавить его от флюса и мучительной зубной боли. Родителей дома не было, и старик, изнемогая в ожидании, рассказывал мне, мальчишке, что зуб у него целый, <сверлить дырку не надо>, а боль невыносимая.
Мне сделалось жаль его, появилось сильнейшее желание немедленно избавить несчастного от мучений. Налив в стакан обычной воды из графина, я приблизил свои губы к ней и неожиданно понял, что не знаю исцеляющей молитвы. Тогда я решил действовать по - другому: попросил старика снять повязку, внимательно вгляделся в его смуглое морщинистое лицо и ярко представил, что оно молодое, озарённое лёгкой улыбкой. Затем смело погрузил на мгновение палец левой руки в воду и, протянув стакан пациенту, серьёзно и уверенно сказал: <Пей!> Почему он поверил мне?
Старик повиновался и до дна осушил стакан, набрав воду за щеку. Прошло несколько минут, и боль прошла, но я, вспомнив, как это делает отец, проделал несколько пассов над флюсом. Хотя моя рука не касалась поверхности кожи, я ощутил нечто тяжёлое, горячее и влажное в своей ладони и стремился совершать такие движения, как если бы вытягивал эту субстанцию из его челюсти. Когда, как мне казалось, работа была закончена, я выбежал во двор и выбросил незримый ком в воду маленького пруда.
Вернувшись в дом, увидел, что старик смотрится в настенное зеркало и радостно улыбается. Его щека быстро принимала нормальные очертания. Когда через час пришла мама, пациент весело болтал со мной о всякой всячине и ничем не напоминал былого страдальца. Узнав, в чем дело, она после ухода старика взяла с меня слово, что никогда впредь я не стану так поступать без её разрешения. Будучи опытной целительницей, она прекрасно понимала всю опасность перехода энергии болезни на ребёнка и успокоилась лишь тогда, когда я подробно рассказал о своих действиях. <Ты все сделал правильно, сынок, - сказала она, - но тебе ещё рано лечить больных, подожди, пока подрастёшь!>