С 60-х годов 19 века должность чиновника в Российской империи являлась одной из самых опасных.
Связано это было с общей обстановкой в стране, которая способствовала распространенности и популярности революционных идей, особенно, в среде молодежи.
В попытках изменить ситуацию использовались разные методы, в зависимости от убеждений сторонников преобразований. Но одним из способов приблизить решение проблем был терроризм. Охота велась за чиновниками разных рангов, начиная с императора, и продолжалась эта ситуация до самого прихода к власти большевиков в 1917 году.
Одним из самых резонансных дел здесь было дело Веры Ивановны Засулич (1849 - 1919 гг.)
Несколько слов, о том, что представляла собой наша героиня.
Ее биография - во многом стандартна для революционерки того времени. Из обедневших дворян. Вынуждена была учиться, чтобы как то себя прокормить - то есть не для общего развития, а именно для последующей работы. По полученному образованию была домашней учительницей - таких нанимали в богатые семьи. По этой специальности не работала. Была то секретарем, то переплетчицей. Потом училась на курсах акушерок (да, в те времена, чтобы принимать роды, достаточно было немного подучиться на курсах). Много читала, и занималась самообразованием. И разделяла революционные взгляды. В то время было много популярных революционных кружков, куда охотно вступала подобная молодежь, не очень четко представлявшая свое будущее в современной им стране. Вера уже побывала и под арестом, и в заключении, и в ссылке - и пережитое только укрепило ее убеждения в несправедливости существующего режима власти.
Детально разбирать метаморфозы ее революционных воззрений я не буду - поскольку пост тогда размерами уйдет в бесконечность, нам важен итог - ее поступок, и, главное, что последовало за ним - реакция российского общества. Очень характерная для тех лет, и очень не вписывающаяся в тот стереотип благословенной царской России с калачами, растущими на деревьях, и молочными реками с кисельными берегами, который живет сегодня в головах многих наших современников.
С чего все началось.
В мире вообще, и в Российской империи в частности, исторически были широко распространены телесные наказания за разного рода преступления и провинности.
Но - идеи Просвещения, триумфально шагая по планете, постепенно привели к их отмене. Не везде равномерно, не везде быстро и навсегда, но общая мировая тенденция именно такова - физические наказания признаны неэффективными, несправедливыми, жестокими и унижающими человеческое достоинство.
В России эти веяния тоже проявлялись. В 18 веке, после Петра 1, постепенно запрещалось применять физические наказания к дворянам, к духовенству, к купцам... А в 1863 году они были отменены и как уголовное наказание.
При этом, надо понимать, что сохранялись еще подобные методы воздействия, к примеру, для учащихся, для крестьян, для солдат, для ссыльно - каторжных... Активно применялись они как средство домашнего воспитания, а полностью запрещены были только большевиками в 1917 году.
Не надо думать, что люди той эпохи как то иначе воспринимали физическое воздействие на них. Это всегда калечило и тело и психику.
И вызывало протест.
Уже позже дела Засулич, в связи с применением неадекватного физического наказания, на весь мир нашумело другое дело, тоже произошедшее в Российской империи - дело Надежды Сигиды (1862 - 1889 гг.) случившееся в 1889 году.
Надежда Сигида - молодая учительница, и член революционного кружка, занималась на досуге с товарищами по борьбе распечатыванием революционной литературы в подпольной типографии, которую организовала у себя дома. Там же готовилось и покушение на тогдашнего министра внутренних дел графа Дмитрия Андреевича Толстого (1823 - 1889 гг.), в частности, для этого уже был сделан большой запас динамита.
Подпольщиков раскрыли, арестовали, судили военным судом и Надежду приговорили к 8 годам каторги. Отправили ее на Карийскую каторгу, где политзаключенные вместе с уголовниками трудились на добыче золота. Одна из каторжанок, из политических, Елизавета Ковальская (1851 - 1943 гг.), из первых русских феминисток, приговоренная к вечной каторге, отказалась встать при посещении тюрьмы местным генерал - губернатором.
За это ее отправили в строгое одиночное заключение. Ее товарищи стали требовать увольнения коменданта тюрьмы, в знак протеста против такого жестокого решения, и стали объявлять длительные голодовки. Это не привело к результату. Тогда Надежда Сигида дала этому коменданту пощечину. Согласно кодексу офицерской чести, офицер, который публично получил пощечину от женщины должен был подать в отставку.
Однако наш офицер перевел Надежду к уголовникам, а потом по его указанию ее высекли, дав 100 ударов розгами. После экзекуции Надежда Сигида отравилась. Вместе с ней отравилось еше несколько женщин. Потом травиться начали заключенные в мужской тюрьме. Всего, в знак протеста и солидарности с Сигидой яд приняло 20 человек, но, поскольку на каторге достать качественную отраву было не так просто - умерло шесть.
Эти события вызвали волну возмущения не только в России, но и в мире. Волна массовых протестов прокатилась в США и Англии - и в итоге Карийская каторга для политических заключенных была ликвидирована, а телесные наказания для женщин в Российской империи отменены.
Это для примера общего настроя и общей обстановки.
Летом 1877 года, тоже в принципе из ничего, была раздута целая история, которая привела к трагедии. Действующие лица на первом этапе - Архип Петрович Емельянов (псевдоним Алексей Степанович Боголюбов 1854 - 1887 гг.) арестованный революционер.
и Фёдор Фёдорович Трепов (1809 - 1889 гг.), генерал, который в тот период являлся градоначальником Санкт - Петербурга.
Далее - рассказ очевидца:
...Трепов, приехав часов в десять утра по какому-то поводу в дом предварительного заключения, встретил на дворе гуляющими Боголюбова и арестанта Кадьяна. Они поклонились градоначальнику; Боголюбов объяснялся с ним; но когда, обходя двор вторично, они снова поравнялись с ним, Боголюбов не снял шапки. Чем-то взбешённый ещё до этого, Трепов подскочил к нему и с криком: «Шапку долой!» — сбил её у него с головы. Боголюбов оторопел, но арестанты, почти все политические, смотревшие на Трепова из окон... подняли крик, стали протестовать. Тогда рассвирепевший Трепов приказал высечь Боголюбова и уехал из дома предварительного заключения. Сечение было произведено не тотчас, а по прошествии трёх часов, причём о приготовлениях к нему было оглашено по всему дому. Когда оно свершилось... то нервное возбуждение арестантов, и преимущественно женщин, дошло до крайнего предела. Они впадали в истерику, в столбняк, бросались в бессознательном состоянии на окна и т. д. Внутреннее состояние дома предварительного заключения представляло, ужасающую картину. Требовалась помощь врача, можно было ожидать покушений на самоубийства и вместе с тем каких-либо коллективных беспорядков со стороны арестантов. Боголюбов, вынесший наказание безмолвно, был немедленно переведён в Литовский замок...
От себя добавлю, что приказ градоначальника был нарушением того самого закона 1863 года, о котором я писала выше. Действия генерала вызвали шок по всей стране - такой поступок был недопустим, но генерал его совершил, и даже не потерял хорошего аппетита. При этом, законопослушность Трепова и раньше вызывала у наблюдателей много вопросов - уж очень быстро росло его состояние.
Вера Засулич, так же как и многие другие возмущенная ситуацией, которая, вопреки распускавшимся позже слухам не только не была любовницей Боголюбова, но и вообще не была с ним знакома, чисто по идейным соображениям, купила револьвер и записалась к градоначальнику на прием (в определенные дни Трепов лично проводил прием посетителей).
Когда Трепов со свитой подошел к ней и взял прошение, она вытащила из под накидки руку с револьвером и нажала на курок. Произошла осечка. Но это было настолько для всех неожиданно, что все стояли и смотрели. Засулич благополучно выпустила две пули в живот градоначальнику, отбросила пистолет, и стала ждать, когда ее будут бить. Но на всех напал столбняк. Участники сцены, в глубоком шоке, стояли и смотрели друг на друга. Это была крайне необычная ситуация - девушка принародно, в его собственной приемной, пристрелила главу столицы. Террористы, конечно, охотились за представителями власти во всю, но в основном, использовали взрывчатку. Вот так, подойти и глаза в глаза глядя убить... Это было ново.
Впрочем, и этот почин нашел последователей. Уже буквально в следующем, 1878 году, другой профессиональный революционер, а в будущем - писатель и публицист Сергей Михайлович Степняк - Кравчинский, прохладным петербургским утром подошел к Николаю Владимировичу Мезенцову, шефу жандармов и главе Третьего отделения, и зарезал его, ткнув кинжалом. Тоже глядя прямо в глаза...
Так вот, возвращаемся к Засулич.
Она оставила воспоминания, в которых описала произошедшее через несколько секунд:
...Вдруг все задвигалось: просители разбегались, чины полиции бросились ко мне, схватили с двух сторон...
Предо мной очутилось существо (Курнеев, как я потом узнала): глаза совершенно круглые, из широко раскрытого рта раздается не крик, а рычанье, и две огромные руки со скрюченными пальцами направляются мне прямо в глаза. Я их зажмурила из всех сил, и он ободрал мне только щеку. Посыпались удары, - меня повалили и продолжали бить.
Все шло так, как я ожидала, излишним было только покушение на мои глаза, но теперь я лежала лицом вниз, и они были в безопасности. Но что было совершенно неожиданно, так это то, что я не чувствовала ни малейшей боли; чувствовала удары, а боли не было. Я почувствовала боль только ночью, когда меня заперли наконец в камере...
...Мое предвидение, а следовательно, и подробная программа поведения не шла дальше момента побоев. Но с каждой минутой я все сильнее и сильнее радостно чувствовала, что не то что вполне владею собой, а нахожусь в каком-то особом, небывалом со мной состоянии полнейшей неуязвимости. Ничто решительно не может смутить меня или хотя бы раздражить, утомить. Что бы ни придумали господа, о чем-то оживленно разговаривавшие в это время в другом конце комнаты, я-то буду спокойно посматривать на них из какого-то недосягаемого для них далека...
На несколько минут нас оставили в стороне, и солдаты начали перешептываться.
И где это ты стрелять выучилась? - шепнул он потом над самым моим ухом.
В этом "ты" не было ничего враждебного, так - по-мужицки.
Уж выучилась! Не велика наука, - ответила я также тихо.
Училась да не доучилась, - сказал другой солдат. - Плохо попала-то!
Не скажи, - горячо возразил первый, - слыхать, очень хорошо попала, будет ли жив!...
Трепов, кстати, выжил.
Самое интересное в этой истории - это реакция российского общества. Общество сочувствовало не Трепову, а Засулич. Следствие велось быстро, и про политические мотивы Засулич в нем не упоминалось. Чтобы сильнее не будоражить народ, дело сводили к личным причинам ее поступка. Тем не менее - шила в мешке было не утаить, и истинная ситуация была всем хорошо известна.
Дело шло к суду. Председателем суда (а судить Засулич должен был суд присяжных) был Федор Кони. На которого власти пытались оказать давление, поскольку предчувствовали, что события могут повернуть на неблагоприятный сценарий.
Так и случилось. Суд присяжных Веру Засулич оправдал.
У Кони после этого начались многочисленные служебные проблемы, но в историю он вошел именно этим процессом, как пример судьи, на которого невозможно оказать давление.
У зала судебного заседания собралось грандиозное количество народа. И решение суда было встречено всеобщим ликованием.
Власти сгруппировались буквально на следующий день, опротестовав приговор суда, и выпустив указ полиции о поимке Засулич - но было поздно. Она успела скрыться, а вскоре, с помощью друзей, покинула пределы Российской империи. Дальнейшая ее жизнь была вся посвящена революционной деятельности. Перед 1917 годом она активно поддерживала меньшевиков, и приход к власти большевиков восприняла негативно. Но они ее все равно любили)
Если интересно, как отзывались о ней знакомые - вот воспоминания одного бывшего революционера, переметнувшегося позже к сотрудничеству с властями:
...Она была по внешности чистокровная нигилистка, грязная, нечесаная, ходила вечно оборванкой, в истерзанных башмаках, а то и вовсе босиком. Но душа у неё была золотая, чистая и светлая, на редкость искренняя. Засулич обладала и хорошим умом, не то чтобы очень выдающимся, но здоровым, самостоятельным. Она много читала, и общение с ней было очень привлекательно...
Процесс по делу Засулич, и, особенно, ее оправдательный приговор имели большой резонанс во всем мире. В России это был, по сути, первый оправдательный приговор за терроризм, после чего дела такого рода изъяли из ведения суда присяжных. После окончания судебного процесса по стране прокатилась спровоцированная им целая серия покушений на чиновников высокого ранга, в том числе и на царя.
Сама Засулич, став профессиональной революционеркой отказалась от тактики индивидуального террора, считая этот путь неэффективным для достижения целей преобразования общества. Что не означает, что и другие ее коллеги по борьбе разделили это мнение.