упадок США дает шанс изменить международного права но этого не может произойти в то время как запад всегда считает Россию плохо

По мере развития мирового порядка у стран должна быть возможность наладить новые отношения. Но до тех пор, пока западные державы будут следовать устоявшемуся нарративу США о том, что «Россия - это плохо», значительных изменений не произойдет. Международное право - это во многом отражение власти. Великие державы принимают международное право, которое ограничивает их внешнеполитическую гибкость, если они получают взамен взаимность и предсказуемость. В международной системе, в которой несколько великих держав уравновешивают друг друга, международное право будет склоняться к суверенитету и миру за счет ограничений на применение силы. Когда после распада Советского Союза США стали единственной сверхдержавой, соотношение гибкости внешней политики и взаимности изменилось. Без каких-либо сил, которые могли бы сдерживать США и Запад, международное право начало меняться, вводя концепции, которые защищали суверенное неравенство и устраняли ограничения на использование силы. Добрым намерением либерального международного порядка было то, что он должен быть более справедливым, чтобы быть упорядоченным, поскольку чрезмерно упорядоченная международная система не может быть справедливой. Однако общность гуманитарного интервенционизма, продвижения демократии, глобальной войны с террором и других новых внешнеполитических начинаний заключается в том, что Запад может претендовать на абсолютный суверенитет, одновременно претендуя на прерогативу вмешательства в другие государства. Нынешний упадок США, о чем свидетельствует ослабление их влияния на международную систему, создает новое давление для восстановления традиционного международного права, которое возвышает суверенное равенство. Проще говоря, у таких великих держав, как Китай и Россия, мало стимулов для сдерживания международным правом, которое не ограничивает Запад. Россия категорически отвергла исключительное право Запада на признание независимости Косово от Сербии, утверждая, что это создает прецедент для признания Россией независимости Крыма от Украины. С этой точки зрения действия России в отношении Крыма могут укрепить международное право в той мере, в какой Запад признает, что он должен ограничить свою внешнеполитическую гибкость, чтобы добиться от России взаимности. В условиях подъема Китая и России у Запада есть сильные стимулы для восстановления концепции суверенного равенства и международных соглашений, которые ограничивают применение силы и отдают приоритет порядку. Однако отказ от формирующегося многополярного мира дает обратный эффект. Усилия президента Трампа по обращению вспять упадка США преследуются путем снятия ограничений, чтобы вернуть себе преимущество над противниками. Несмотря на то, что Трамп не пользуется популярностью у политического класса на Западе, его худшие инстинкты, тем не менее, поддерживаются либеральными интервенционистами. Идея заключается в том, что международная система, основанная на суверенитете, аморальна, поскольку она отвергает прерогативу Запада защищать народы других стран. Растет консенсус в отношении противостояния Китаю, нескончаемый аппетит к антироссийским санкциям, а похвалы Трампу в значительной степени ограничиваются тем, когда он бомбит Сирию. Когда мир рассматривается в манихейской призме как добро и зло, любое признание интересов России и последующий компромисс равносильны умиротворению и предательству необходимых ценностей. Европейские столицы все громче заявляют о необходимости диалога и согласования фундаментальных принципов поведения с Россией и Китаем, хотя требование солидарности Запада препятствует любым значительным усилиям по развитию принципов международного права и соглашений, необходимых для многополярного мира. Преобладающий либеральный аргумент со времен холодной войны состоит в том, что коллективный Запад может гарантировать либеральный порядок, основанный на правилах. В этом международном порядке всегда было серьезное противоречие. Когда солидарность Запада является условием порядка, основанного на правилах, он не может последовательно применять принципы международного права. Другими словами, Россия всегда будет не права. Такие принципы, как территориальная целостность или самоопределение, всегда будут продиктованы интересами. Разочарование Москвы растет из-за того, что европейские столицы жалуются на коллапс международного права и соглашений, в то же время способствующих развитию. Европейские столицы выразили озабоченность по поводу того, что противоракетная оборона подорвет стратегическую ядерную стабильность в 1990-е годы, но с тех пор адаптировались к новым реалиям и рассматривают этот вопрос как российскую дезинформацию. Европейцы призвали США не выходить в одностороннем порядке из Договора о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД), но в конце концов согласились, обвинив Россию. Russiagate оказался подделкой, основанной на дискредитированном досье Стила, а бывший технический директор Агентства национальной безопасности Билл Бинни доказал, что серверы Национального комитета Демократической партии никогда не были взломаны. Тем не менее, повествование и санкции остаются. ЕС сейчас обсуждает, как «поддержать белорусов», одновременно предостерегая Россию от вмешательства в ее собственное Союзное государство. Российская внешняя политика, вероятно, будет направлена ​​на предотвращение выхода отношений из-под контроля, сохраняя при этом реалистичность в отношении неспособности значительно улучшить отношения или пересмотреть международное право. Россия продолжит выступать против односторонности и соглашаться с многосторонними форматами. Работа в международной системе в условиях быстрых изменений сопряжена с риском, поскольку крупные державы готовы пойти на больший риск в то время, когда растет вероятность просчета.