Долгожданного наследника так и не вышло. Беременности наступали легко, но на третьем – четвертом месяце случался выкидыш. Врачи разводили руками, организм у Лиды молодой и крепкий, никаких предпосылок нет. Лаврик мрачнел, свирепел, начал бить жену. Лида терпела, говорила, «бьет, значит любит».
Однажды он до полусмерти избил Нику, просто за то, что та пришла на помощь очередной кошке, тоже Мусе. Та, первая Муся еще долго снилась девочке, после этих снов она просыпалась в слезах и, укрывшись с головой одеялом, просила у погибшей кошки прощения. К остальным Мусям, а они у них в доме не задерживались, Ника старалась не привязываться. Но в тот раз просто не выдержала. Отчим со всей дури пнул беременную кошку в живот, отчего у той начались роды. Ника, а ей было уже 10 лет, кинулась помогать, что и вызвало дикую агрессию Лаврика. Избитая девочка сумела выбраться из дома на улицу, где ее и нашли соседи. Вызвали «Скорую» и милицию, на Лаврика составили протокол, но никакого наказания не последовало: Ника упорно молчала на вопрос, кто ее так избил. Мать пообещала, что если та ни в чем не признается, то тогда она отпустит ее жить к деду.
Михаилу было уже 75, он совсем сдал, но, когда дочь предложила забрать внучку, чтобы «Лавричек ее ненароком не прибил», конечно же согласился. Лида установила таксу, определенное количество рублей в месяц плюс все расходы на содержание девочки. На работе она уже давно не числилась, да и статью за тунеядство уже отменили. Михаил безропотно согласился. Не раз и не два он в душе проклинал тот день, когда встретил молодую и красивую Зою и решил бросить преданную Ксению. Часто думал, как бы хорошо они жили, вместе бы состарились, и сын Сережка был бы живой, и Витя не проклинал бы его. Потом его взгляд падал на худую и бледную внучку, и он тяжело вздыхал.
Нике было полных 18 лет, когда дед умер. Он оставил завещание, по которому все его имущество доставалась любимой внучке. Однако появилось еще два претендента на наследство. Первой, как и ожидалось, была Лида. Узнав о последней воле отца, она начала скандалить, угрожая дочери и призывая на ее голову все мыслимые и немыслимые кары. Но нотариус ей разъяснила, что даже если она подаст в суд, шансов у нее никаких нет, в отличие от второго претендента. Вторым был Виктор. Ему к тому времени уже было слегка за 60, он вышел на пенсию, и ему, несмотря на имеющееся завещание, полагалась обязательная доля от наследства отца. К тому же, как оказалось, в свое время он вступил в права наследования после умершей матери, просто не объявлял об этом отцу официально. Таким образом, в квартире, которой жила Ника, Виктору теперь принадлежало сколько-то долей, причем больше, чем у девушки. Виктор предложил ей выкупить его долю или продать свою:
- Я не считаю тебя сестрой. Твоя бабка лишила меня матери, а мать – брата. Прощать вашей семейке я ничего не намерен. Либо гони деньги за мою долю, либо я выкупаю твою. И скажи спасибо, что даю справедливую цену, рыночную, а не кадастровую.
Ника сходила в юридическую консультацию, где ей разъяснили, что все по закону и, если она не хочет проблем, лучше соглашаться на выставленные требования. Денег для выкупа у нее, конечно же, не было, поэтому она согласилась продать свою часть квартиры.
Лида, узнав обо всем, ругалась еще больше, чем когда услышала о завещании. Но потом помягчела и предложила дочери жить с ними:
- Папа Лаврик не против. Смирился, что детей у нас не будет, так что давай, возвращайся, живи с нами.
Родственники в голос твердили, что не стоит этого делать, даже предлагали девушке жить у них. Но Ника, оглушенная смертью деда и потерей квартиры, не стала никого слушать и переехала к матери и отчиму.
Я тогда приехала к родителям, у папы случился первый инсульт. Мы с мамой не отходили от его кровати, попеременно ухаживая за ним. К нам ходила моя двоюродная сестра Рита, она была медсестрой с огромным стажем, делала папе на дому уколы и капельницы. Она-то и принесла страшную новость:
- Ника убила этого подонка, Лаврика.
В голове не укладывалось, Нике только-только исполнилось 19, она была на всего на полтора года старше моей сестренки Кати.
Родственники собрали семейный совет. Речь держал дядя Степа:
- Надо помочь девчонке. Плевать, кто была ее бабка и кто ее мать. Лидка отломанный ломоть, а вот Нику Мишка любил. Хотя бы ради его памяти нужно помочь.
Подключили все возможные и невозможные связи, вытащили то старое, закрытое дело по избиению Ники. Тетки по очереди таскали ей передачи, писали подбадривающие записки.
Единственным человеком, который ставил палки в колеса, была Лида. Она ругала дочь на чем свет стоит:
- Эта мерзавка лишила меня мужа! Он задыхался, а она стояла и смотрела! И смеялась!
Когда ее резонно спросили, а почему же она сама не помогла, она возмущенно отвечала:
- Ну я же пьяная была! Вызвала бы «Скорую», а те – ментов. И меня бы первую и загребли, выпившая же!
Логика этой женщины была абсолютно непонятной.
С помощью знакомых удалось выяснить, что Лаврик действительно задохнулся, причем в его бронхах был огромный комок кошачьей шерсти. Просто так она туда попасть не могла. На вопрос, а как Ника могла запихать в него эту шерсть, пожимали плечами. Сама же девушка на допросах говорила только одно:
- Я так рада, что он сдох. И сдох именно так. Да, я смеялась. Он это заслужил, - и добавляла совсем уже странную непонятную фразу, - Что там ангелы поют такими злыми голосами? А, теперь знаю, что.
И все, больше от нее ничего нельзя было добиться. Родственники собрали деньги на адвоката, но и тот ничего не мог поделать, Ника совсем не шла на контакт.
Но многочисленные экспертизы, в том числе и независимые, показали, что кошачья шерсть попала в дыхательные пути Лаврика совсем иначе. Предположили, что у него случился сердечный приступ на фоне алкогольного опьянения и он сам вдохнул шерсть очередной Муси. Единственное, что было непонятно, как в этом комке оказалась шерсть сразу пяти разных кошек? Но потом решили, что это был накопительный эффект, шерсть вдыхалась годами, все время от разных кошек. И последняя «порция» оказалась критической. Нику по статье «Убийство» оправдали, но судили по 125-й, «Оставление в опасности». Присудили штраф, который сразу же выплатили из денег, собранных родственниками.
Когда она вышла, оказалось, что Лида успела потратить все деньги, выплаченные ей Виктором. Ну или просто присвоила и сказала, что истратила, не знаю. Дядя Степа поставил Нике ультиматум:
- Девочка, мы тебе поможем, но только при условии, что ты не будешь общаться с матерью. Хоть она нам и племянница, но совсем по кривой дорожке девка пошла. Еще с тех пор, как она дружков своих подговорила Сережку убить, мы с ней никаких дел иметь не хотим. Так что решай.
Ника даже не задумывалась. Ее взяла к себе жить семья дяди Володи, помогли с учебой, потом с работой. Замуж Ника вышла три года назад, сейчас у нее маленькая дочка и целых три кошки. Как-то в минуту откровенности она сказала моей сестренке:
- Знаешь, Катька, я никому не говорила, еще приняли бы за сумасшедшую. Тогда этот подонок опять утопил котят. А потом они с матерью напились и валялись на полу. Я зашла в комнату и увидела, что прямо на его лице лежит Муся. И в первую минуту мне показалось, что эта та, самая первая Муся, которую он убил. Я и начала смеяться, что Муся пришла отомстить за всех котят. Потом поняла, что это свет так причудливо падает, и это последняя кошка. Но это она его убила, и убила сознательно. Ты же не думаешь, что я сошла с ума? – девушка помолчала и продолжила, - Дедушка песню пел, про коней, Высоцкого. И я у него всегда спрашивала, разве могут быть у ангелов злые голоса? А теперь знаю, что могут…