В час рассвета холодно и странно,
В час рассвета – ночь мутна
Дева Света! Где ты, донна Анна?
Анна! Анна! – Тишина....
Последние жаркие и солнечные августовские летние деньки — подарок природы напоследок, прежде чем небо затянут тяжелые серые тучи, начнутся осенние дожди и потянется долгое межсезонье, переходящее в мокрые питерские зимы. А сегодня солнце и безветрие. Приехали с мамой на дачу. Уже несколько лет мы живем здесь в небольших домиках по типу бытовок, которые заказали построить лет 7 назад. С тех пор как стал разваливаться и гнить наш большой дом. Дому этому аж 70 лет! Наше родовое поместье, как иронизирует мама и в этом есть доля истины — на этой даче росла она маленькая, потом я...Здесь отдыхала каждое лето наша когда-то такая большая семья. Теперь остались я и мама... Гнить дом начал не по причине возраста — в нашем поселке есть дачи и постарше, просто изначально был неправильно заложен фундамент, дом просел с годами, денег на его восстановление в 90-х у нас не было, а уже в нулевых дом был внутри фактически непригоден для жилья.Надо было бы его снести, да тоже упиралось в финансы. Так и стоит он эти годы мрачный и посеревший от дождей, снаружи кажется вполне сносным, но внутри пол сгнил и провалился, печка рухнула, крыша течет. Сегодня в очередной раз решили обязательно напрячься и таки вызвать бригаду разобрать дом и вывести хлам. Я зашла внутрь, осторожно пробираясь через предбанник по сгнившему полу, где сквозь черные доски пробивается трава.. Пахнет сыростью, главное чтоб крыша не рухнула на голову. В комнатах почти даже все выглядит прилично — наши кровати стоят , все те же занавески на окнах, радиоприемник, большой такой деревянный с клавишами, этажерка. Кипа старых журналов типа «Работница», «Здоровье», «Юный натуралист». И вот еще — десять толстых фотоальбомов, заполненных открытками. Сейчас таких наверное уже нет за ненадобностью. Каждый альбом подписан — Розы. Полевые цветы. Садовые цветы. Я открываю эти пожелтевшие и отсыревшие альбомы, они заполнены советскими открытками с цветами, все оформлено с любовью, видно как человек , коллекционировавший эти открытки, любил цветы. Красные, белые розы, с капельками росы на крупных лепестках, они живые до сих пор. Колокольчики бирюзовые в поле, иван-чай... Эти открытки в старом дачном доме все что осталось на память об Ане.. Ани нет на земле уже 36 лет. Тайну своего ухода она унесла с собой. Официальная версия — оступилась, когда мыла окна. Аня была старше меня на 15 лет. Я смутно помню тот день — июль, мне 6 лет, я с бабушкой была здесь на даче, бабушка собирала клубнику, у нас ее было тогда настолько много, что грядки выглядели как плантация, Мы собирали ее и складывали в огромные корзины, есть было уже невозможно, бабушка закатывала компоты, которые мы не могли выпить за всю зиму, так много их было, варила варенье, делала «сырую» клубнику. В тот день также предстоял сбор клубники, но внезапно пришла соседка тетя Таня, она шла со станции, приехала из города. Она что-то говорила бабушке, та будто ее слушала, но ничего не отвечала. Потом вернулась, взяла сумку, в руках была марля в клубничном соке, но она как будто не видела и сказала , что уезжает срочно в город. Я плохо помню , что было дальше, мама потом мне рассказывала, что приехав вечером, застала меня мелкую на дороге, я лепила куличики. Сейчас это было бы немыслимо оставить маленького ребенка на даче без присмотра. На участке сиротливо стояли брошенные корзины с клубникой. Мне долго говорили, что Аня уехала... Также как когда погиб наш щенок боксер, мне сказали, что его забрали лечить в другой город. Я верила. И долго ждала. Щенка Терику и Аню. Только иногда я слышала тихие разговоры взрослых о чем-то страшном , фотографии Ани продолжали висеть на стене. Она была красивая, очень красивая. Сейчас глядя на ее фотографии, я вижу в ней что-то тревожное. Это невозможно объяснить, что-то во взгляде, когда кажется , что надвигается гроза. Длинная толстая коса, жемчужное ожерелье на шее. Я показывала ее фото многим людям, они тоже говорили, что глядя на нее словно поднимается ветер. У нее был непростой характер, хотя это слово тоже не очень подходит. Кроме цветов она очень любила поезда и железную дорогу и рассказывала будто всегда безошибочно угадывает где была проложена когда-то железная дорога: она видела как по старым заржавевшим путям мчатся поезда из прошлого, обдавая ее лицо горячим паром. И мечтала всегда ехать. Неважно куда. Лишь бы ехать. Ты еще мала, Мусяка, - говорила она мне. Она называла меня Мусей. Сокращенно от Маруси. У нее был парень Сережа, такой же красивый, ей под стать, про которого очень плохо отзывались мама и бабушка. Называли его вором и уголовником. И собственно попали в точку — Сережа и правда оказался в тюрьме и умер в ней. Как я потом поняла он был фарцовщиком. Время стояло на дворе глубоко застойное... Дом скрипит от ветра, словно стонут ожившие воспоминания. Кстати полтора месяца назад в белую июньскую ночь одновременно я и мама видели как бы сон, но наяву - это когда ты вроде видишь сон, но при этом глаза открыты, только пошевелиться не можешь - так вот мы видели как по участку шла девушка, следом за ней молодой человек , шли сквозь яблоневый цвет , зашли в дом. Дом был будто такой как 40 лет назад — добротный, дымок весело струился из трубы, распахнуты окна, на втором этаже на террасе сушилось белье.. Потом все пропало. Белая июньская ночь поглотила вспышку во времени.... Я положила обратно фотоальбомы . Пусть остаются здесь, нет смысла везти их в город. «Мусяка, пойдем купать Машку» - в руках у Ани наша черепаха, которую она сейчас пустит плавать в большом железном тазу. Солнце играет в воде, недавно прошел дождь, над лесом встает радуга. Маленький боксер Терика копает ямку под кустом смородины, неуклюже заваливается на спину. Отец прилаживает лестницу , чтобы посмотреть крышу. Бабушка ему помогает. Мама стирает белье... А я с Аней толкаю по воде черепашку, заливисто смеясь над ее смешным плаванием. Неужели все это было? Неужели... Было...