Ночью 7 августа 1987 г. на станции Каменской произошла одна из крупнейших железнодорожных катастроф СССР. Грузовой состав с зерном протаранил пассажирский поезд № 335, стоявший на станции. Погибли более ста человек. Как писали газеты той поры, "Люди погибли молча. Вмиг. Сразу"...
Удивительно, но об аварии рассказали сразу после катастрофы в видеорепортаже главной новостной программы “Время”. Удивительно потому, что многие катастрофы в советское время просто замалчивались или даже засекречивались. О каменском ЧП не только рассказали, но и показали репортаж с места событий.
Каменчане, которые слышали страшный грохот ночью, а также те, кто уже работал на месте катастрофы, узнали детали произошедшего. Товарняк с неисправной тормозной системой вышел из Лихой. Чтобы освободить для него путь на станции Каменской, диспетчеры попытались увести оттуда пассажирский поезд. Но один из проводников, еще не осуществивший посадку пассажиров, сорвал стоп-кран. В этот момент грузовой состав что есть силы врезался в хвост поезда, смяв два последних вагона и вздыбив гору искореженного металла высотой в 15 метров. Город столкнулся с трагедией, которой, учитывая масштабы разрушений, он не видел, пожалуй, со времен Великой Отечественной.
На три дня движение поездов через станцию было остановлено. СМИ тех лет, приславшие в Каменск своих корреспондентов, сосредоточили основное внимание на причинах аварии и поиске виноватых. Но за кадром остались усилия всей большой армии ликвидаторов: врачей, слесарей, сварщиков, водителей, работников общепита и др.
В связи с этим интересен именно внутренний, «производственный», взгляд на каменскую катастрофу. В данной публикации мы попытались объединить некоторые свидетельства очевидцев событий, которые год от года становятся уже далеким прошлым.
Чужого горя не бывает
По воспоминаниям участников ликвидации, роковая ночь с 6 на 7 августа объединила всех каменчан. Военные, студенты, производственные бригады, чиновники разных рангов -- на борьбу с месивом железа, зерна и человеческих останков были мобилизованы огромные людские силы, вмиг ставшие единым спасательным отрядом. Подключились даже те, от кого помощи не ждали. Например, когда в город стали прибывать родственники пострадавших, в оперативный штаб пришли два брата, до этого судившиеся из-за дома матери (да так и не поделившие его), и заявили: «Если есть необходимость, мы можем поселить троих. Только скажите».
Председатель горисполкома Иван Фомин (1983--1993 гг.) вспоминал о деятельности оперативного штаба, который с первых часов координировал общую работу: «Удивительным образом это событие повлияло на руководителей. Люди стали более подтянутыми, по-военному кратки в докладах. За все дни я не услышал ни одного отказа или попытки уйти от исполнения, люди работали на пределе человеческих возможностей. Воистину чужого горя не бывает».
Сам И. Фомин узнал новость о крушении глубокой ночью, в первый день отпуска. На дежурной милицейской машине приехал на станцию. Там уже находились некоторые ответственные работники из числа железнодорожников. Начальник вокзала Е. Кабанова позже описывала картину событий, как шок и «жуткую тишину». Было темно, станция обесточена, свет горел только в здании вокзала. Несколько сотен пассажиров сидели безмолвно на бордюрах. Из искореженных вагонов, едва просматривающихся в темноте, доносились стоны, -- это были последние голоса тех, кому вскоре предстояло умереть. Где-то в ночной тьме, к югу от раздавленного железного хвоста, валялись вагоны-зерновозы (всего в товарняке было 52 вагона), а вокруг, как пустынные барханы, высились кучи зерна.
Запах железа и крови
Вскоре доступ к месту трагедии был ограничен натянутыми канатами, подъезды к станции перекрыли военные грузовики. Из числа ведущих чиновников был создан штаб для ликвидации последствий аварии.
Чтобы разгрузить территорию и дать возможность уехать поезду, отцепили три последних вагона. Техническая часть операции легла на Михаила Андреевича Дронова, тогда заместителя председателя горисполкома. Он стал собирать специалистов со всех предприятий города: нужно было резать вагоны, извлекать тела, изготавливать цинковые и деревянные гробы и т.д. Промышленно-транспортный отдел горкома должен был организовать За вывоз зерна из перевернувшихся вагонов товарняка -- более 500 тонн! - взялся промышленно-транспортный отдел горкома. Рано утром газосварщики начали резать стенки вагонов. В воздухе надолго повис запах жженого железа и крови.
И. Фомин вспоминал картину, открывшуюся взору с быстро наступившим летним рассветом. Откуда было возможно, из раздавленных вагонов вынимали тела погибших. Особенно страшно было смотреть на детей. Их маленькие тела выносили из завалов другие недавние дети -- солдаты каменского военного гарнизона. В одном вагоне за вырезанной наружной панелью Фомин увидел мертвую женщину: она сидела за столиком...
Погибших укладывали в привокзальном сквере. Милиция проводила сбор вещей, документов, любых предметов, которые могли пригодиться в опознании погибших. Параллельно студенты и рабочие убирали завалы зерна, накрывшие толстым слоем железнодорожные пути. Люди по цепочке передавали друг другу ведра с пшеницей. Зерно грузили в машины и отвозили на хлебоприемные пункты.
И. Фомин вспоминал, что пшеница привлекала массу любителей халявы. Милиция едва успевала оттеснять людей с ведрами и тачками. Одного шустрого мужичка, который зачерпнул ведром зерно, сам Фомин догнал, схватил за шиворот и встряхнул. «Это же настоящее мародерство!. -- Кругом людское горе, а ему только урвать для себя, хамло!».
«У меня больше никого нет!»
В тот же день город атаковал целый десант ответственных работников самого высокого чина: ЦК КПСС, КГБ, МВД, министерства здравоохранения и др. Вечером из Москвы прибыла правительственная комиссия по расследованию и ликвидации последствий аварии В конце дня были подведены первые итоги: опознаны 37 из 106 погибших, восстановительные работы и сбор зерна продолжаются, на месте крушения работают следователи и эксперты технической комиссии, рассматриваются различные версии крушения.
Глава каменского отдела КГБ Е. Бышков (1983--1989 гг.) вспоминал, как однажды к нему подошел первый секретарь горкома Н. Дубовицкий и вполголоса сказал: «Это диверсия!». Бышков на это отрезал: «Какая диверсия?! Это наша расхлябанность, разгильдяйство!» (Из книги А. Лободы “Каменские истории”)
Процесс опознания затянулся надолго. В связи с этим, учитывая жару, всю патологоанатомическую службу разместили на овощной базе. Самые тяжелые минуты наступили тогда, когда к ней потянулись приехавшие из разных уголков родственники погибших.
Один мужчина приехал из Подмосковья. Он ждал возвращения с моря жены с тремя детьми. Не дождался. Они погибли в аварии. Другой прилетел из далекого Благовещенска. В Каменске погибли жена и двое детей. Он твердил: «Я никуда отсюда не уеду. Похороню семью и останусь здесь. Дайте мне какое-нибудь пристанище. У меня больше никого нет». Из Москвы прибыл актер Игорь Ливанов -- в поезде ехали его жена Татьяна и дочь -- они тоже погибли.
Некоторые пассажиры, ехавшие в двух последних вагонах, чудесным образом остались живы. Это были те, кто в момент крушения стояли в тамбуре и их просто выбросило на улицу. Был и такой случай. Одна убитая горем семейная пара из Миллерова приехала в Каменск в поисках дочери -- та ехала в этом поезде, но домой не вернулась. Вскоре выяснилось, что, сойдя с поезда в Миллерове, дочь пошла домой не сразу. Какова же была радость родителей, когда им позвонили и сообщили: дочь жива!
Самым безукоризненным образом был организован прием родственников погибших. Постояльцев размещали в гостинице «Донец», там же их всех бесплатно кормили. При опознании и в гостинице установили дежурство врачей и медсестер. Руководителей предприятий обязали сдать весь личный транспорт для нужд прибывших.
Город после катастрофы
Работы в режиме ЧС велись трое суток. Наконец, 10 августа были уложены последние звенья пути, и через станцию Каменскую вновь пошли поезда. Накануне этого события состоялось заседание правительственной комиссии, на котором горожан похвалили за работу и пообещали финансовую помощь.
Первые дни после аварии пассажиры проходящих поездов, наслышанные о трагедии в Каменске, льнули к окнам вагонов и с ужасом смотрели на громоздившиеся горы остатков вагонов. Городу предстояло еще много труда.
В память о катастрофе стараниями местных казаков в привокзальном сквере был установлен поклонный крест. Он стоит аккурат на том месте, куда в роковой день 7 августа складывали ровными рядами останки пассажиров зловещего рейса № 335….